Пустоцвет. Танцующие в огне - Stashe

В следующее мгновенье, подхватила Мариса, прижала к себе. Он так похож на меня в детстве. Такой же молчаливый, спокойный. Другой заревел бы, стал выкручиваться и капризничать, или напротив испугался. Сын же замер, и лишь смотрел круглыми глазенками на существо, возникшее внутри хижины. Но я не чувствовала его страха. Только любопытство. И эта мысль наполняла ужасом. Ребенок испытывал ту безмятежную уверенность, которую могут чувствовать только дети. Он верил в меня абсолютно. Я центр его вселенной, защитница, мать.

— Давно не виделись, да? — поинтересовался Клаас, ухмыляясь. Я видела, его распирает собственное величие. Он не пытается скрывать удовлетворение. Нашел добычу по следу, который казалось, потерял окончательно. Стоило оно того или нет, Клаас тоже потерял контроль над собой и осторожность. Ему хотелось демонстрировать, что он способен и на большее. Что он самопровозглашенный безумец-бог, имеющий право. Ведь смог же перешагнуть через законы мироздания, чего никто из ставших до него не сумел. Хотела бы знать как?

— Ты отравил меня, братец, — что во мне так его бесило? Смесь похоти и ненависти создавала основу коктейля для странного и болезненного влечения, — поэтому я не рада видеть тебя.

— Да, в общем-то, и плевать. Мне пришлось постараться. Выпить немало крови твоих новых соплеменников, пока нащупал ниточку. Это он?

— Не знаю о чем ты.

— Хватит врать, — он нервно дернулся, — я прекрасно понимаю. Почти обманула. Я даже поверил, что ты умерла. Но видишь, меня нельзя обмануть. Дай сюда ребенка, он мне нужен.

— Это мой сын. Никакого отношения к тебе он не имеет.

— Фи, как нехорошо, — расплылся в гадкой улыбке Клаас, — если подводит память, это не значит, что ничего не было.

— Ничего не могло быть, — ответила я, — ты полный идиот, если думаешь, что меня пугают признания. Даже если ты использовал мое тело, из гнилого семени не вырастет дерева. Ты облик человека, но не человек. Существование твое — подобие жизни, но не она. У ставших никогда не будет детей. Кали так и не поняла. Ты тоже не понимаешь? Вы прокляты.

— Мы прокляты, сестричка. Мы. Да, только я выше этого. Я сумел перешагнуть через богов и его запреты. Ваша высшая раса мой корм, мое мясо. Поняла? Мясо и кровь. Дай его сюда, живо.

Какова сила ненависти? Она равна силе любви.

Я смотрела в холодные бездонные глаза одного из детей моего отца и не чувствовала ничего. Кроме сухой, потрескивающей как ветка в огне, ненависти.

— Даже после убийств тех приходящих и преодоления порога двери, ты не стал бессмертным. Просто нашел способ на время обмануть мироздание.

— Дура! — Он скривился. Гримаса делала безупречное лицо уродливым, выпячивая суть, — но я не спешу. Могу поговорить. Как никак воссоединение семьи, — Клаас не мог скрыть жадного любопытства, все изучал личико Мариса, — знаешь, я даже скажу спасибо. Одно единственное спасибо нашему отцу. Он дал мне чуть больше очарования. Я всегда легко завлекал жертв, так легко, ты просто не поверишь. Они бросались в мои объятия, — он улыбнулся, — я даже на вас мог влиять. Помнишь? А когда гнездо было разрушено, семья уничтожена — оказался перед сложным выбором. У меня ничего не осталось. Одни инстинкты. Но голод, ты же знаешь, каким сильным он может стать. Я выследил тех охотников. Гордись мною, Сташи, убийцы нашей семьи мертвы. Даже твоей матери. Понимаешь, месть не стала целью, нет. Я желал выжить и занять место под луной. Когда нашел главного, того, кто управлял охотниками, представь себе, открылось, что это вампир. Правда, он называл себя приходящим, сташи, стражем. Пудрил мне мозги, тянул время. Наверное, без труда убил бы меня, если бы не то самое очарование. Оно стало таким сильным. Ты испытала его на себе, помнишь?

Я мотнула головой. Нет, не помнила. Он оскорблено выпятил нижнюю губу.

— Ну и, ладно. Тот вампир не ждал помощи от своих охотников. Знал, что они мертвы. Но совершенно меня не боялся. Считал, что убить его мне не под силу. Поначалу, я тоже решил, что не смогу. Даже некий страх испытал, животный такой. Он же высшее существо, а я считал, что нет никого весомее отца. А потом, когда начал затягивать его, внезапно понял, нет. Он слабее меня. Слабак, который бормочет о непонятных вещах, яблоках, чистоте и танцах. Я мало что понял. Но кровь ему выпустил. Думаешь, после этого ушел? Нее. Изучал. Был потрясен, если так говорят о ставших. Я наблюдал, как возвращается жизнь в мертвое тело. Мною овладела безудержная ярость. Почему так? Одним череда воплощений, другим бесконечность жизни, а мне кол в сердце и смерть от солнца? Я мучил его несколько дней. Убивал всеми способами, какие знал. Бесполезно. Тварь оживала каждый раз. Слабой, измученной, с трудом удерживаясь от безумия. Порою старое тело лежало подле нового. Какой ужас стоял в глазах стража тогда, — Клаас мечтательно улыбнулся, — его живучесть, и твердость рассудка оказались просто поразительны. Но, ты же знаешь меня, сестренка? Я нашел способ. Тогда и пришло время сказать спасибо отцу за его дар мне. Я заставил стража покончить с собой. Напоил его собственной кровью и довел до самоубийства.

— Так просто? Самоубийство. Не верю. Многие из нас проходили через это, а затем оживали.

— Нет, — внезапно Клаас растерял все красноречие, — он не ожил. Я выпустил из его вен кровь и собрал в сосуд. Дал часть крови стражу, а потом внушил, что ему больше незачем жить. Он растворился на моих глазах. Развеялся как дым. Не так эффектно как смерть вампира и пришлось повозиться. Усталость, слабость, но оно того стоило. Я прождал трое суток, приходящий больше не вернулся. А потом в его мир пришли другие. Двое сташи. Они испугались, так как не слышали зова брата, и искали его. Ну, пришлось показать дорогу. Хотя для начала помучил немного. Я ведь должен был узнать, как они переходят в другой мир. Опять куча глупых разговоров о яблоке и каком-то центре, душах. Я выбил в конечном итоге то, что хотел узнать. Тогда убил и их, собрав предварительно кровь. А после начал попытки шагнуть в другой мир. Ничего не выходило и долго, так долго, что с досады я решил отравиться. Великая цель, то, ради чего так старался — оказалась недоступной для меня. Насытится перед забытьем кровью высокородных тварей, какая гибель достойнее? А вместо смерти — внезапно обрел бессмертие. Оказался достаточно осторожным, чтобы не пить сразу много, вот и получил неожиданно прекрасное оружие. Пара капель для ставшего и он может пройти сквозь двери. Не все, но многие. Правда, незадача, действует кровь только безвозвратно ушедших приходящих. Кровь окончательно умерщвленного сташи. А если напоить ею живого, о, милая начнется подлинное волшебство. Ты ведь помнишь о чем я? Конечно, не помнишь. Проверенный факт, что к смерти вас это не приводит. Не так просто, как заставить вампира отпить мертвечины и наблюдать его корчи. Вампиры не выживают после чудного напитка, как и после обычной мертвой крови. А вот ставшие, умирающие от человеческой, после нектара из вен приходящих живут. Да, самые ущербные — сильнее. Так то. А у сташи такая диета приводит к тяжелому отравлению, затяжной болезни и потере памяти. Я чудно развлекся, пока искал тебя, дорогая. И поверь, очень расстроился, когда после всего, что между нами случилось, ты покинула меня, не прощаясь.