Будь проклята Атлантида! - Сергей Житомирский

Сначала Ор сблизился с Тханом – серьезным, плохо понимающим шутки. У него была могучая память. Подняв глаза вверх, Тхан мог пересказать сотни листов с разных ветвей Древа, либо, подумав несколько дыханий, вспомнить, где записано редко употребляемое правило или описание. Ферус принимал это свойство ученика как должное, Палант подтрунивал над «живым древом», а горячий Сцлунг заявлял, что перегруженный корабль медленно плывет к цели и того гляди пойдет ко дну. Тут и появился Ор, готовый слушать Тхана целыми днями в немом восхищении от его великой учености.

Сцлунг был иного покроя. Юноша из знатной семьи, он испробовал и дела властных, и забавы юных бездельников, но быстро разочаровался. Он готовился стать мореходом, когда случай свел его с Ферусом. Юноша загорелся величавым замыслом Канала и, рассорчсь с семьей, пошел в ученики к старому знатоку.

Сцлунг был вспыльчив, легко увлекался, то и дело выдвигал великие идеи, большинство которых Ферус разрушал несколькими словами или числами. Но некоторые мысли Сцлунга, пройдя придирчивую проверку, оказывались удачными. Сам он к этому времени терял к ним интерес, увлеченный новым дерзким замыслом. У него не хватало терпения что-либо проверять, особенно подсчитывать. Ор с готовностью брался за любое дело, включая работу Сцлунга, и этим завоевал его снисходительное расположение.

А кропотливой работы хватало! Ферус среди прочих дел поручил ученикам разобрать листы своего учителя, Эрама, о втором путешествии на Зирутан.

Эрам открыл Зирутан в молодости. Восемьдесят пять лет назад он углубился во льды дальше, чем кто-либо до него. Когда разум подсказал, что пора повернуть назад, путники увидели на северо-западе дым и направились туда. Через два дня отряд подошел к острову, обогретому подземным теплом. Дым шел из вулкана. В долинах росла трава и карликовые деревца, на озерах плавало множество гусей и уток. И это в сердце ледяной пустыни!

Сорок лет спустя Эрам повторил путешествие. Рассказ о первом походе был хорошо известен. На Древе были листы с описанием пути, зарисовками острова, измерениями вершин. Но никто не знал про записи второго путешествия, пока их не нашел Палант, разбирая сваленное в дальней нише снаряжение. Среди облезлых малиц, изодранных об лед сапог в тючке из собачьей шкуры были полосы и обрывки кожи, исписанные кое-как, обгоревшие на краях. Палант рассказал Ору, что через несколько дней после возвращения в Долину Эрам покончил с собой.

Всю жизнь он посвятил изучению борьбы холода и тепла. Он пришел к выводу, что холод движется как лавина: чем больше льда, тем меньше тепла берет Земля у Солнца. Последний поход на Зирутан убедил Эрама в неотвратимости беды, постигшей Землю. Атлантиде осталось жить всего три-четыре сотни лет, а всей Земле немногим больше.

Забывая дышать, Ор слушал эту историю. Палант, обычно насмешливый, волновался, и рассказ его походил на листы о подвигах древних героев, которые Ор читал когда-то с Иллой.

Двадцать лет Ферус искал оружие против Белой Смерти. Палант пришел к нему на середине пути. О многом он стал догадываться и был менее других поражен, когда Ферус рассказал ученикам о тайне Эрама и замысле Великого Канала. И тут выяснилось, что великие знатоки, Эрам и Ферус, были никудышными знатоками людей. Ледяная угроза никого не испугала, а возможность избавления – не порадовала. Узнав, что гибель грозит не им, а внукам внуков, люди теряли интерес к делу и возвращались к заботам ближних дней.

И вдруг Каналом заинтересовался Хроан, только что принявший тяжесть Неба и искавший себе Подвиг. Повелителя привлекло величие идеи: разрубив Срединную, соединить океаны. Семнадцать лет назад первые тысячи рабов вынули первые охваты земли.

Ферус отказался стать советником при Великом Кормчем Канала, не использовал возможность возвеличит и расширить свою школу. Годы борьбы пошатнули его веру в людей, сделали замкнутым. Когда-то он представлял себе Канал как великое дело, за которое горячо возьмутся люди Срединной, может быть, даже в союзе с другими племенами. Вместо этого Канал стал ненавистной обузой для атлантов и могилой десятков тысяч рабов.

Тогда все силы могучего ума Ферус отдал тому, чтобы облегчит и ускорить работы. Сейчас он занят уточнением необходимой глубины русла. Записи Эрама и поход на Зирутан должны помочь этому.

Шла к концу зима. Жизнь была полна как горный поток, но тоска по Илле, то дремлющая, то острая, как копье, не отпускала Ора. Он долго обдумывал, как бы подать ей весть о себе. Опять помог Палант. Ор как-то сказал, что хотел бы поблагодарить дочь хозяина, выучившую его знакам, и знаток согласился написать ей, что Ор хорошо выучен, приносит немалую пользу…

- И что я ничего, ничего не забыл! – просительно добавил Ор.

Через луну пришел ответ. Дочь Храда благодарила знатока за похвалу и очень, очень радовалась, что гий ничего не забыл.

Палант удивленно хмыкнул: чего это они – и раб и хозяйка упирают на память? Речь ведь не о Тхане.

К весне записи Эрама были разобраны и красиво переписаны. Теперь Палант и Ор все время отдавали подготовке к пути на Зирутан: считали стадии, дни, пищу для людей и оленей, прокладывали путь на рисунке. Настал день, когда Паланта вызвали во Внешний круг. Там ждал работорговец Ситтар с обещанными рабами.

- Возьми лошадей, - сказал Палант Ору, протягивая ему свой знак, - поедем за твоими братьями.

Знатоки свободно ездили во Внешний Круг, ученики – с разрешения наставников. Ниже домиков селения в узкой теснине была стена с воротами, охраняемыми знатоками из школы воинских хитростей. Они выпускали во внешний мир лишь тех, кто имел разрешение Фара. Зато и приезжавшим извне, будь это титан с десятью веслами на знаке, приходилось ждать у ворот, пока за ним не приезжал пригласивший.

Ситтар, высокий атлант с длинным лицом, напоминающим морду лося, ждал Паланта с Ором у приземистого сарая. Ор зашел к пятерым гиям. Рабы в обычных накидках из грубой шерсти настороженно смотрели на соплеменника в добротной господской одежде. Среди гиев были – юноша, трое мужчин в лучшем охотничьем возрасте и рослый жилистый Старший Отец с седеющей бородкой.

- Чей ты? – спросил старик, окинув Ора взглядом широко расставленных голубых глаз.

- Сын Лебедя, - ответил Ор, вовремя вспомнив, что так назвался Паланту, чтобы не будить недобрую память о Куропатках.

- Лебедя? – переспросил самый молодой. – А почему я не знаю тебя? Кто твоя мать? – Ор растерянно молчал. – Для чего ты… - начал юноша, но старый гий положил ему на плечо тяжелую руку.

- О предках потом, - сказал он. – Лучше объясни: вот мы идем во льды с узкоглазыми. Они будут приказывать, мы – выполнять. А у тебя какое дело будет в этом пути?