РАЗВЕДЧИК «КЕНТ» - Сергей Полторак

В ленинградских «Крестах» ему была отведена' отдельная камера, в которой, впрочем, он провел! лишь несколько дней.

Не дав даже написать прощальное письмо маме и невесте, его в тюремном вагоне доставили в один из лагерей в Мордовии.

С октября 1958 г. по 20 июня 1960 г. он вновь находился в лагерях. Приговор – срок заключения 20 лет, назначенный ему 18 января 1947 г., решением Особого совещания при МГБ СССР, как объяснили ему в лагере, был изменен. Максимальный срок заключения по новому закону составлял не более пятнадцати лет. В то же время ему сказали, что повторный арест был вызван отменой Генеральным прокурором СССР Р. А. Руденко его освобождения. «Преступление», совершенное бывшим разведчиком, якобы подпадало под Указ Верховного Совета СССР, в котором говорилось, что амнистия не распространяется на лиц, участвовавших в нацистских карательных действиях. Какое отношение мог иметь к ним А. М. Гуревич?! На этот вопрос никто ответ не давал.

Вскоре настоящая причина ареста стала ясна. Это была реакция КГБ на его письма с требованием в становить справедливость, которые 12 мая 195 он отправил Первому секретарю ЦК КПСС, Председателю Совета Министров СССР Н. С. Хрущеву, Председателю КГБ СССР И. А. Серову и Генеральному прокурору СССР Р. А. Руденко. Вероятно, сильные мира сего были возмущены смелостью человека, подвергшего критике проведенное по его делу следствие, сопровождавшееся нарушением Уголовного кодекса СССР и других правовых норм.

Отношение заключенных и лагерного начальства к А. М. Гуревичу было уважительным. В его личном деле были отменные характеристики, а знание бухгалтерских премудростей дало возможность трудиться на этом поприще.

Ему было разрешено свидание с Лидочкой. Они провели вместе целую неделю. Весь срок заключения он получал от нее и от мамы ласковые письма и твердо знал, что на свободе его очень ждут две любящие женщины, каждая из которых стала для него настоящим Ангелом-хранителем.

Решением Верховного Суда МАССР от 15 июня 1960 г. срок заключения А. М. Гуревичу был снижен с 20 до 15 лет, и он был освобожден условно досрочно, «не отмотав» до конца 2 года 11 месяцев и 2 дня.

Судимость снята с него не была, и поэтому жить в Ленинграде он не имел права. А. М. Гуревич решил поселиться в Луге, районном центре, находящемся в чуть более ста километрах южнее Питера.

Перед возвращением Анатолия Марковича домой лагерное руководство вручило ему официально подготовленный документ – ходатайство перед органами внутренних дел Ленинграда о его прописке по прежнему месту жительства.

30 сентября 1960 г. Анатолий Маркович Гуревич и Лидия Васильевна Круглова стали мужем и женой. В марте 1962 г. бывшему заключенному предоставили, наконец, ленинградскую прописку и он стал работать инженером на комбинате «Росторгмонтаж». Только 23 мая 1969 г. с А. М. Гурвича была снята судимость.

Его жизнь, казалось бы, складывалась xopoшо. Он прекрасно справлялся с обязанностями начальника объединенного отдела комбината – отдел ведавшего научной организацией труда, научно-технической информацией и многими другим вопросами.

На комбинате Анатолий Маркович проработал до июля 1978 г. Был награжден медалью «За доблестный труд», 75 раз ему объявлялись благодарности руководства. Его имя было занесено в Книгу почета комбината.

В августе 1963 г. умерла мама Анатолия Mapковича, смерть которой и он, и Лидия Васильевна пережили крайне тяжело.

Но жизнь текла своим чередом. В 1964 г., в феврале, Анатолий Маркович и Лидия Васильевна купили скромную кооперативную квартиру в Сосновке – одном из самых уютных районов Ленинграда. Своих денег скопить удалось немного. К счастью, близкие люди смогли одолжить им недостающую сумму.

А. М. Гуревич восстановил прежде прерванные отношения с ветеранами гражданской войны Испании. Часто со старыми боевыми друзьями бывал в школах, институтах, в воинских частях на кораблях, где делился своими воспоминаниями. Он был прекрасным рассказчиком, эрудицией которого восхищались все – от школьников до профессоров. Он был активным членом общества «Знание» – читал лекции в вузах, школах, на предприятиях и в воинских частях. Но никто: и близкие друзья, и даже жена не знали, что ветеран войны в Испании – это советский резидент Кент, человек с героической и трагичной судьбой.

Анатолий Маркович активно работал в Ленинградской секции Советского комитета ветеранов войны. За эту работу много раз поощрялся, а в 1969 г. Почетным знаком ДОСААФ СССР его награждал сам Маршал Советского Союза С. М. Буденный.

Человек несгибаемой воли и редкого упорства, Анатолий Маркович долгие десятилетия в одиночку пытался добиться справедливости. Он боролся не столько за восстановление своего честного имени, сколько за торжество исторической правды.

Письма его в разные инстанции составляют несколько тысяч страниц. И почти все его попытки расставить все на свои места были тщетными. Большинство ответов ему из ЦК КПСС, КГБ и других заоблачных высот содержали ложь, коварство, равнодушие и подлость. Они не достойны того, чтобы писать о них.

Часто адресаты попросту не удостаивали бывшего разведчика ответами. Обиднее всего было молчание ГРУ. Главное разведуправление начисто открестилось от своего сотрудника, словно и не давало ему смертельно опасных заданий, словно и не было причастно ко лжи, исковеркавшей ему жизнь. Больше того, руководители ГРУ не посчитали нужным встретиться с ним и, если не извиниться за принесенные ему несчастья, то хотя бы для того, чтобы выслушать ветерана разведки, учесть недостатки в работе, о которых он знал лучше многих.

Тем не менее, правда постепенно пробивала себе дорогу. 27 июля 1991 г. заместитель Генерального прокурора СССР, Главный военный прокурор СССР утвердил готовившееся долгое время Заключение о полной реабилитации А. М. Гуревича. На основании этого документа первый заместитель министра обороны страны 17 декабря 1991 г. издал удивительный приказ – приказ №219. В нем говорилось, что капитан А. М. Гуревич – военнослужащий соответствующей воинской части – уволен из рядов Вооруженных Сил СССР... с 20 июня 1960 г. Выслуга лет учитывала и восемнадцатилетнее пребывание разведчика в гестапо и в советских лагерях. В льготном исчислении срок его военной службы составил 46 лет и 1 месяц.

С 1 января 1992 г. ему были предоставлены все льготы, установленные отечественным законодательством для участников Великой Отечественной войны, воевавших в действовавшей армии. До этого же пенсия героя-разведчика составляла 112 рублей 30 копеек...

Казалось бы, справедливость восторжествовала. Восторжествовала, но не до конца. Была юридически признана невиновность советского резидента перед своей страной, что очень ценно. Но достаточно ли этого? Это равносильно тому, что хирург, удаливший пациенту здоровый орган, со временем признает, что совершил ошибку и орган-то был вполне дееспособным.

А. М. Гуревич провел в гестапо и в советских местах заключения более 18 лет. За это он не получил от государства никакой компенсации.

Более того, как офицер, он никогда не получал причитающееся ему денежное содержание. А оно было бы не таким уж мизерным, если учесть, что должность резидента военной разведки – это, как минимум, должность полковника, а в ряде случаев – и генерала. За все годы пребывания за границей из Главразведуправления он получал лишь средства, необходимые для ведения скромного образа жизни, да и то – только до начала войны. С июня 1941 г. и эти средства поступать перестали.

Если бы юридические и финансовые органы довели дело реабилитированного разведчика до конца, ему бы следовало заплатить немалые деньги, которые сейчас весьма пригодились бы ветерану и его семье для лечения – для поправки здоровья, подорванного во имя своего народа в гестапо и в угоду «слугам народа» в ГУЛАГе.

Это было бы справедливо. Но дело не только и не столько в деньгах. Куда важнее моральная компенсация, которая, увы, уже никогда не сможет быть реализована в полной мере. Многие из его друзей советовали обратиться в суд: дескать, пусть денежным вознаграждением компенсируют моральный ущерб. Но А. М. Гуревич всегда был категорически против. Он и сегодня убежден, что моральный ущерб деньгами возместить невозможно.

Куда разумней было бы признание боевых заслуг бывшего резидента Советом ветеранов разведки. Сейчас же этот Совет делает вид, что резидента Кента никогда не было на свете.

Да, признана невиновность Кента. Но почему не признаны его .боевые заслуги в борьбе с фашизмом в Испании, Бельгии, во Франции? Если сейчас в России некому оценить заслуги ветерана разведки, то, возможно, проще дать ход тем представлениям к наградам, которые, вне всякого сомнения, с 1938 по 1945 годы не единожды имелись и скорее всего до сих пор сохранились в архивах, а, может быть, и в личном деле разведчика, к которому ученым нет доступа и по сей день.