Хаос в школе Прескотт (ЛП) - Стунич С. М.

Его голубые глаза вспыхивают, и он облизывает губы, светлые волосы в полном беспорядке из-за капюшона, а ноги скрещены на бархатистых подушках на диване.

— Ну, начало истории вы знаете, — говорю я сухо, указывая в сторону Каллума и Хаэля, глаза сужаются до щелок. — Вы, парни, решили превратить мою жизнь в ад с помощью Кали Роуз, и я пошла к директору Вану, чтобы доложить об издевательствах, — смешок слетает с моих губ, и я провожу рукой по лицу, когда Аарон спускается по лестнице. Если сегодня он решил повести себя так, словно я не существую, то ладно, я поступлю так же. Продолжаю рассказывать историю, усевшись на большой диван. — Вы, придурки, сделали… уж не знаю, что вы там сделали, но мои жалобы были глубоко захоронены. Потом умерла моя сестра, и… — я запинаюсь, грудь сдавило, так что дышать стало невозможно.

Когда я думаю о Пен, то моментально теряю себя.

В печали.

В жалости.

Гневе.

Ярости.

Руки начинали трястись, и тут Аарон ступает в гостиную и протягивает мне холодное пиво. Беру его, и мы обмениваемся молчаливым взглядом, мы оба так сильно сдерживаем эмоции, что могли быть хоть на разных континентах.

Я помню день, когда умерла Пенелопа. Я также помню, что на тот день все издевательства прекратились. Это же и был тот день, когда парни Хавок оставили меня. До того момента, как в первый же учебный день я не приперлась к Виктору Чаннингу и назвала это слово.

ХАВОК. (прим. пер — хаос)

Они создали его.

Они наслаждаются им.

Они его учиняют.

— Мы угрожали Вану фотографиями, на которых он трахал школьную медсестру в своем офисе. Этого было достаточно, чтобы он отклонил твое обращение, но недостаточно, чтобы он навсегда отцепился от нашей задницы, — Аарон садится на кресло бордового цвета и делает глоток пива, его взгляд направлен на камин, вместо моего лица. Тем не менее, Каллум, Хаэль и Оскар уставились на меня.

Виктора нигде не видно, но по какой-то причине, я чувствую, что он слушает.

— После того, как Пенелопа умерла, я пошла к директору Вану, мисс Китинг тогда еще не работала в Прескотте, потому что тогда я бы поговорила с ней.

Откидываю голову, отпив треть пива одним глотком, и провожу рукой по губам.

— Я доложила на своего отчима за домогательства, за то, что изнасиловал мою сестру. И вместо того, чтобы помочь мне, Ван набрал номер Тинга и поведал ему все, что рассказала я. После он положил руку на мое бедро и спросил, не хочется ли мне сбежать.

Глаза быстро закрываются, и я чувствую, как хорошо знакомый мне гнев все-таки берет верх. Его ладонь была слишком потная, почти тёплая, язык скользил по тонкой нижней губе. Даже его взгляд был слишком…

«— Тебе необязательно так жить, Бернадетт, только если ты не хочешь. Не хочешь освободиться? Превратиться во что-то особенное? Я знаю, как девушка вроде тебя, может заполучить легкие деньги».

— Я сказала ему, что не собираюсь становиться проституткой, и что я прекрасно знаю, что это один из вариантов.

Снова вздыхаю, и все мое тело кажется чертовски тяжелым…

— Он упомянул, что я могу работать прямо в его кабинете, на камеру, что…

— Довольно, — говорит Вик, появляясь из воздуха. Он просто стоял внизу лестницы, с потемневшим лицом и резкими чертами. — Киа Спортадж уже в пути.

— Киа Спортадж? — откликаюсь я, и уголки губ Оскара поднимаются.

— Машина жены Вана, — поясняет он, глядя на меня в упор. — Не медсестра. Его настоящая жена. Она была в Коннектикуте со своей больной матерью. А ее неверный муж в ее отсутствие пользуется ее машиной, потому что его тачку мы взорвали.

— Он направляется по шоссе Маккензи. Он направляется в свою берлогу, — Вик играет желваками.

— Это было довольно быстро, — говорит Хаэль с нервным смешком. Он все еще нервничает из-за Вика. Встречаюсь взглядом с лидером Хавоков. — Думаешь, он там с новой девушкой? Или просто избавляется от улик?

— Без понятия, — Вик сразу замолкает, сверху опять доносится смех девочек. Я слышу звук включенного телевизора и думаю, не решили ли они устроить вечер кино пораньше. — Давайте привезем сестру Бернадетт и будем выезжать.

— Я подвезу Бернадетт, чтобы забрать ее сестренку, — начинает Хаэль, и взгляд Вика, словно хлыстом, ударяется по нему, я поднимаюсь и делаю шаг назад.

— Разбежался. Аарон, отвези ее туда на минивэне и захвати свою няню.

Аарон напрягается, но не спорит, откладывает свое отпитое лишь на половину пиво и поднимается на ноги.

— Ты злишься на меня? — прямо спрашивает Хаэль, вцепившись в бутылку, и сужает глаза. — Потому что если это действительно так, то просто скажи.

Он встает и поворачивается лицом к Вику, но непохоже, чтобы тот был заинтересован в разговоре. Он просто отшивает своего друга, как нечего делать.

— Остальные, займетесь своим делом. Вы знаете, что делать с Ваном.

— Да господи, — вздыхает Хаэль и уходит в направлении кухни, и через мгновение я слышу звук открывающегося гаража.

— Поехали, — мягко говорит Аарон, сняв ключи с крючка, и выходит на свежий осенний воздух. Разноцветные листья напоминают мне о том, что нужно доделать костюм Хизер. В этом году она захотела стать каким-то супергероем, о котором я совсем ничего не знаю.

Как только я сажусь в машину, Аарон включает радио, его руки, забитые татуировками, крепко стиснули руль, когда он выворачивает с подъездной дорожки и направляется к школе Хизер. Она разозлится на меня за то, чтобы я опять рано ее забрала. Это лучше, чем поездка на автобусе к маме и Тингу, когда я не смогу быть рядом.

Легка на помине…

Мой телефон вибрирует, извещая о новом сообщении, и я выуживаю его из заднего кармана, чтобы проверить. Ну конечно, оно от моей матери.

«Тебя слишком долго не было дома. Вернись домой сегодня вечером, у нас с папой будет семейный ужин».

Мне не удается сдержать хмурое выражение лица, я так сильно стиснула телефон, что боюсь, что он вот-вот выдохнется.

— Твоя мать? — конечно, Аарон догадался, я повожу плечом и прижимаю пальцы ко лбу. Розово-блондинистые волосы обрамляют лицо, пока я думаю, что такого могу ему ответить.

— Она хочет устроить семейный ужин. Хочет, чтобы я сидела за одним столом с мужчиной, который изнасиловал ее дочь.

Поднимаю лицо и смотрю на Аарона, отметив его сжатую челюсть и напряженные плечи. «Тебе следовало дать заднюю, когда тебе представился шанс, отправиться жить к своей бабушке», так он сказал, забавно, что он не догадывался, что даже если бы я могла, то не сделала бы этого? Как я могу жить нормальную жизнь после всего того, что мне пришлось пережить? Двигаться дальше, зная, что монстры, напавшие на меня, до сих пор живут в тени и жаждут новой добычи? Может, Бэтмен был хорошим парнем, потому что никогда никого не убивал, но я все же придерживаюсь версии, в которой он подкаблучник. Убить Джокера, спасти людей. Кто знает, может быть и такое, что понятия «хорошие парни» вообще не существует. Есть только люди, ставящие свои моральные ценности выше тех, кто просто считает себя хорошим человеком.

А еще есть люди вроде парней Хавок, прогнившие до глубины души, натворившие тех еще дел, но все равно желали изменить свою жизнь к лучшему.

— Твоя мать идиотка, — говорит Аарон почти нормальным голосом. — Не слишком переживай о ней или Тинге. План находится в разработке.

— Что вы хотите с ней сделать? — наконец спрашиваю я, потому что этот вопрос не давал мне покоя все лето, каждый летний денек, когда я сидела у озера с Хизер, обдумывая это решение.

Хавок. Всего одно слово, и моя судьба была предрешена.

— Погоди. Не говори мне, я не хочу знать.

— Переживаешь, что мы сделаем ей больно? — предположил Аарон, после несколько секунд в тишине. По радио играет песня «Gasoline» I Prevail, и мне в голову приходит мысль, что она идеально описывает Хавок.

— Лишь то, что ей мало достанется, — парирую я, запихнув телефон обратно. Она может опять позвонить в полицию, ну и пусть. Я сказала ей, что остаюсь на ночь у друга, и переживать не стоит. Она не может доложить на меня из-за одного сообщения. А если она все-таки попробует, то я… натравлю на нее мальчиков.