Затерявшиеся во времени - Саймон Кларк

И вот она сидит в своем свободном черном костюме обезьяны и смотрит, как солнце медленно опускается к горизонту.

И думает: а что будет делать Босток, когда опустится темнота?

Глава 20

1

Сэм Бейкер покинул машину, на заднем сиденье которой расположился Джад с головой, откинутой на спинку, с видом отнюдь не подавленным. Зита уже успокоилась и ободряюще махнула ему рукой, когда он обернулся.

«Черт побери, итак это 1978 год», – сказал себе Сэм. А если уж быть совершенно точным, то сегодня 23 июня 1978 года. Дату он увидел на газете, вывешенной на доске около входа в маленькое агентство новостей.

Это был мир людей, одетых в грязно-бурые костюмы. Мужчины стриглись, как правило, под Тома Джонса, многие носили внушительные бачки. Они казались куда более полнотелыми, чем он привык видеть, а лица отличались округлостью и жирком на подбородках. Сэм остановился, сделав вид, что интересуется витриной магазина, хотя на самом деле он внимательно всматривался в отраженные в стекле фигуры прохожих. Он понял, что испытывает нечто вроде шока, видя такое количество курящих девушек-подростков. За короткое время, проведенное им на улице, он успел отметить ряд типов поведения, новых для него, хотя он углубился в прошлое лишь на двадцать лет назад. В 90-х годах в публике распространились взгляды, что курение в общественных местах является действием как бы несколько неприличным, ну как жевание жвачки в церкви или хождение в купальнике по торговой улице. Это не запрещено и не объявлено неприемлемым, а является скорее поступком, который «не принято» совершать на людях. Сэм постоял еще немного. Лица людей семидесятых годов при ближайшем рассмотрении почему-то завораживали его. Женщины носили под глазами глубокие синие тени, что придавало их лицам какое-то странное выражение. Прически отличались некой непривычной прилизанностью и в то же время были небрежны. Хотя, возможно, всякие изыски панков должны были появиться вот-вот, но, похоже, они еще не достигли берегов этого северного захолустья.

Пока Сэм стоял и изучал в огромной цельностеклянной витрине людей, проходивших за его спиной, он заметил еще одно отражение... и понял, что оно упорно вглядывается в него самого.

Сэм медленно-медленно повернул голову и убедился, что это бродяга, которого Джад назвал Грязнулей Гарри. Это был тощий человек с вьющимися рыжими волосами и бородой, одетый в оранжевый комбинезон и веллингтоновские сапоги. Голенища последних он отгибал наружу, так что сапоги больше походили на охотничьи, достигавшие только колен. Костлявыми грязными пальцами он держал за горлышко бутылку сидра. Сэм подумал, что этот человек, наверное, уже вступил в четвертый десяток. Но что было особенно удивительно, так это то, что бродяга уставился на лицо Сэма и не отрывал от него глаз, будто тот был его давно потерянным другом.

Грязнуля Гарри сделал несколько пошатывающихся шагов в направлении Сэма. Подняв бутылку, он оторвал один грязный палец от ее горлышка и ткнул своим измазанным никотином или чем-то еще худшим ногтем прямо в сторону лица Сэма. Он явно старался связать знакомое ему лицо с каким-то именем.

Сэм слегка поклонился – не то чтобы по-приятельски – и уже намеревался идти прочь. Как всякому нормальному человеку, Сэму не хотелось, чтобы городской сумасшедший хватал его за пуговицу и затевал с ним разговор.

И все же Грязнуля Гарри обратился к Сэму. Впечатление было такое, будто свои слова он многие годы держал в запечатанной бутылке и сейчас они с шумом и брызгами рвались с его губ, обгоняя друг друга.

– Зри, ничтожный человечишка, как восторги плотских наслаждений исчезают пред ужасом грядущего проклятия... И прежде чем сердце твое возгорится любовью к Христу... Любовью к Христу!.. оно должно отринуть жадное стремление к тщеславию, где вы... где... Горение разума и дух Христов питаются единой любовью вечной...

Со слабой извиняющейся улыбкой Сэм разорвал визуальный контакт с сумасшедшим бродягой и пошел прочь. Уличная публика не обращала на Грязнулю ни малейшего внимания. Возможно, что именно визуальный контакт открывал дорогу попрошайничеству.

– Любовь вечная и счастье сливаются в радостной песне. Сердце, обращенное к огню... Обращенное к огню! – не обретет ничего земного, ибо стремится оно к проникновению на Небеса.

Грязнуля Гарри выдвинулся вперед и встал на пути Сэма. Глаза его пылали священным пламенем.

– Извините, но у меня нет мелочи, – солгал Сэм. И тут же пожалел – уж лучше было дать ему пару медяков и быстренько удалиться.

– Мне знакомо твое лицо. Я знаю его. Знаю... – Бродяга говорил тихо, но голос его был полон восторга, будто он был представлен знаменитой поп-звезде. – Я знаю тебя!

–Очень жаль, но я полагаю, вы ошибаетесь. Я не живу...

– А ты вообще не живешь. Жалкий ничтожный человечишка, трясущийся от ужаса грядущего проклятия... Нет, извините... Очень сожалею. Не знаю, зачем я это говорю. Я не хотел, но... Я пылаю огнем божественного прозрения и... нет, нет... – Внезапно ему стало стыдно, голос сразу понизился: – Прошу прощения, сэр. Мой язык иногда начинает вольничать. Слишком много времен. Нет, поздно... Я должен был сказать вам нечто важное. Очень важное. Исключительно важное... – Глаза Грязнули Гарри внезапно помутнели. – Только я забыл. Память у меня крутится и крутится, как вокруг шелковичного дерева, и не позволяет поймать себя за хвост. Но разве у других нет сходных проблем? Многие, даже очень многие находятся в сходном положении... – Он поднял глаза, которые оказались совершенно ясными. – Я вам уже сказал, сэр? Я – это множество. Меня и в самом деле несколько. Я не поддаюсь исчислению. Если меня растянуть, то я протянусь от Кастертона до врат самого Константинополя. А теперь... очень сожалею... Я должен что-то сказать вам. Что-то важное... очень, очень важное... о чем... о чем? О горе, горе... – Свободная от бутылки грязная рука Гарри нырнула в бороду, будто ища там нужные слова. Грязные ногти возились и блуждали в зарослях рыжей бороды.

Сэм обошел бродягу и отправился дальше. Однако специфический запах бороды – запах немытых волос, – похоже, навсегда поселился в ноздрях Сэма.

А бродяга все еще стоял в своем оранжевом комбинезоне, с бутылкой сидра в одной руке, тогда как другая рылась в рыжей бороде. Он продолжал что-то бормотать, будто повторяя послание, когда-то выученное наизусть.

Впереди Сэм увидел лавку, в которой можно было купить прохладительное питье.

Он уже почти забыл о своем общении с Грязнулей Гарри, когда услышал за спиной крик. Когда он обернулся, то увидел, что лицо бродяги сияет от радости.