Затерявшиеся во времени - Саймон Кларк

Сейчас для него не было ничего более желанного и важного, нежели выпивка, способная оглушить его томящийся мозг.

Как только девушка-кассир нажала на все соответствующие кнопки на своем аппарате, Кейт протянул ей кредитную карточку. Затем долго ждал, пока она достанет из-под прилавка машинку для расчетов по кредиткам. Кассирша засунула кредитку в прорезь, положила поверх листок копировальной бумаги, а затем с некоторым усилием нажала на рычаг.

Времени на это ушло много. И Райан это понял. Голова под котелком отчаянно чесалась, но он и не подумал снять шляпу.

Он просто ждал.

На дне корзины дивная водка сверкала, как не могла бы сверкать и святая вода.

Искушение откупорить бутылку тут же, не отходя от прилавка, было почти непреодолимым. Голова чесалась еще сильнее. Судя по ощущению, под котелком завелись сороконожки, и их многочисленные заостренные ножки впивались ему в скальп, пока они шастали там, осторожно раздвигая волосы.

– Эта карточка неправильная, – сказала девушка.

Райан взглянул на нее, все больше хмурясь по мере того как ее слова проникали в его затуманенный мозг. Наконец он ответил:

– Но вы же принимаете кредитки «Виза», не так ли? Таково объявление у входа.

– Да.

– Она действительна. Срок действия истекает в апреле следующего года.

Девушка поглядела на него с недоумением, потом осмотрелась вокруг, как бы ожидая, что вот сейчас откуда-то появится скрытая камера, а предъявитель карточки скажет, что все происходящее – забавный розыгрыш. «Оливер Харди предъявляет фальшивую кредитную карточку кассиру». Далее следует многоголосый «студийный» смех.

Но ничего похожего не было видно. Ни скрытой камеры, ни широкой улыбки на лице предъявителя. Спокойно, хотя и повысив голос на случай, если голос улавливается скрытым микрофоном (кассирша была все еще уверена, что участвует в организованной кем-то шутке), девушка четко произнесла:

– Срок действия кредитной карточки истекает в апреле 1999 года. Но и дата выдачи тоже ошибочна: январь 1996 года.

– И что?

– Но ведь у нас сейчас 1978-й, не так ли?

То, как после этого поступил человек в костюме Оливера Харди, было для кассирши полным сюрпризом.

Он издал чудовищный вопль и заорал: «Дерьмо собачье!» После чего схватил по бутылке водки в каждую руку и рванул к двери.

Глава 19

1

Зита припарковала свою машину в центре города. Летний день привлек изрядное число новых лиц, которые заметно увеличили толкотню на тротуарах.

– Да благословит Господь Бог Мургатройд[9]на Небеси! – воскликнула она тоном, средним между удивлением и отвращением. – Вы только гляньте на эти фасоны! Неужели и мы когда-то носили этот сплошной траур на небогатых похоронах?

– Вот это, значит, и есть то, что считалось шиком в семидесятых, – откликнулся Сэм, морща нос. – Любые оттенки бурого и серого. Как им только удалось наскрести столько этих оттенков?

На заднем сиденье Джад буквально прилип к окну. Он крутил головой то влево, то вправо, и Сэм удивлялся, как это Джад не натер на шее мозоли белым воротничком.

– Небеса Господни! – то и дело вскрикивал Джад в тоне глубочайшего недоумения. – Вы только поглядите! «Кресчент» – все еще киношка! А что там дают? Черт возьми, у меня такое зрение стало, что ничего не разберу. Не вижу анонса!

– "Челюсти", – ответил негромко Сэм. – Вернее, то, что называется у нас «Челюсти» номер первый. До паршивых продолжений еще далеко.

– Небеса Господни! Небеса Господни! Знаете, я как-то поверить не могу, что Кастертон за последние двадцать лет так сильно изменился. Вы только поглядите на оформление витрин! Дешевая пластмасса повсюду.

– "Старый Харкер" – скобяные товары. Они все еще выставляют ведра на веревках, и можно видеть... О! А вот и Вулворт! Видите – вывеска старая. Готов спорить, они все еще торгуют теми бисквитами – по фунту в упаковке.

Сэм все посматривал на Джада Кэмпбелла. Тот вел себя как ребенок, которого привезли на ярмарку. Малыш бегает то сюда, то туда, не пропуская ни карусели, ни ларьков со сладостями, ни зазывал с барабанами – все это для него чистое волшебство, предел привлекательности.

Между тем Зита была увлечена чудесным зрелищем костюмов, в которых щеголяли горожане. Сэма тоже удивляли тротуары, полные народа, причем мужчины были в основном одеты в оттенки коричневого – от кофе с молоком до цвета выжатого чайного мешочка. С его точки зрения это был поток, который из хрустального превратился в мутный и грязный. Единственным ярким пятном была девушка в пуловере грязно-голубого вылинявшего цвета.

Это была мода, вышедшая из моды, забытая вместе с породившим ее вкусом. На отрезке времени, равном двадцати секундам, Сэм видел с полдесятка мужчин среднего возраста, явно подражавших Элвису Пресли (вернее сказать, печальному Элвису из его покрытых изрядным жирком зрелых лет). У них были те же взлохмаченные челки, укрепленные аэрозольным лаком, те же бачки и даже очки со стальной оправой. Их рубахи были расстегнуты до пупа, открывая жирненький животик и многочисленные золотые амулеты, погруженные в дремучие заросли темных волос на груди. С другой стороны, часть более юного поколения казалась беглецами из «Лихорадки в ночь на субботу» – с их хлопающими по асфальту туфлями на толстенных «платформах», широко расстегнутыми воротниками и расклешенными штанами. Особенно странно выглядели завитые на перманент волосы, что придавало их владельцам нечто африканское. Однако эффект был подпорчен тем, что из-под локонов и косм виднелись прыщавые бледные лица.

«Черт, – думал Сэм, – мы откатились назад только на двадцать лет, но мир кажется нам совсем другим». Грязно-коричневая одежда, уродливое пластмассовое оформление витрин, машины тоже другие, хотя он мог назвать лишь несколько марок, так как большинство моделей были британские и европейские, а не американские. Правда, ему удалось увидеть несколько забавных «фольксвагенов-жуков», похожих на ящики «вольво» и редких «датсунов».

А Джад, сидя на заднем сиденье, развлекался вовсю, пребывая в полной эйфории и говоря, как показалось Сэму, на каких-то импортных языках. Ему явно были знакомы машины, которые давным-давно исчезли с британских шоссе.

– "Зингер-газель"! У меня была такая. Обошлась в 75 фунтов, а мотор был упрямый, как мул. Потом у нее все внутренности повываливались. «Хилман Имп»! Боже, гляньте только – «форд-кортина», первая модель, окраска под металл. Бог мой, как люди останавливались полюбоваться на это чудо! Тогда окраска под металл еще была новинкой... И мопеды! Никогда не видел столько мопедов. И ни одной спутниковой тарелки! А вон и Грязнуля Гарри! Вон тот бродяга, что валяется на скамейке с бутылкой сидра в руке. Господи, да он, пожалуй, единственное, что в этом городишке не изменилось. Все тот же измызганный комбинезон и веллингтоновские сапоги... А вот и супермаркет Хилларда. Его потом сожрала «Теско» в... О боги! – высунул он голову из окна автомашины. – Человек на мотоцикле! Человек на мотоцикле! Это же Тони Невел из кастертоновской «Газетт»! Боже мой. Боже мой, да он же умер в 1991-м... Я был на его похоронах, когда гроб опускали... Ужас, ужас. – Джад вдруг резко откинулся на спинку сиденья. Похоже было, что кто-то всадил ему нож в живот. Он был потрясен. Даже дышал как-то странно – толчками. В глазах стояли слезы. – Боже, Боже! Нет, этого быть не может! Я даже не ожидал, что все обернется таким шоком. Я вижу... Я собственными глазами вижу людей, которые умерли много лет назад.