Черные монахи пламени - Айзек Азимов

— Ох… — Последовала пауза, затем Илен Сурат произнесла в оскорбительной манере: — Нет уж, я и думать не могу, что Земля может быть настолько важной, если на ней правят даже не люди. И лоаризм не лучше! Просто напрасная трата времени, вот что я могу вам сказать!

К лицу Саната внезапно прилила кровь. Казалось, какой-то момент он тщетно пытался заговорить, а когда обрел дар речи, то сказал тоном проповедника:

— Ваша точка зрения весьма поверхностна. Тот факт, что Ласинук управляет Землей, ничего не значит для фундаментальных проблем самого лоаризма… — Он резко повернулся и ушел.

Саммел Маронни тяжело вздохнул, глядя на удаляющуюся фигуру.

— Вы сразили его наповал, мадам Сурат. Мне никогда не приходилось видеть, чтобы он увиливал от аргументов или пускался в спор подобным образом.

— Он производит впечатление неплохого парня, — заметил Дрейк.

— Отнюдь, — хмыкнул Маронни. — Мы с одной планеты. Он — типичный лактонец, ничуть не лучше меня.

Вдова сварливо откашлялась.

— Ах, умоляю вас, давайте попытаемся сменить тему разговора. Этот тип словно навел тень на всех присутствующих. И чего ради они рядятся в эти омерзительные пурпурные робы? Никакого стиля!

Лоара Брюс Порин поднял глаза, когда вернулся юный служитель.

— Итак?..

— Менее чем через сорок пять минут, Лоара Брюс.

Бросившись в кресло, Санат подался вперед и оперся подбородком на стиснутый кулак.

Порин поглядел на него с любящей улыбкой.

— Опять поспорил с Саммелом Маронни, Филипп?

— Нет, не совсем. — Резким движением Санат выпрямился. — Но какая в этом польза, Лоара Брюс? Там, на верхнем этаже, сотни человеческих существ, бездумных, ярко разодетых, смеющихся, веселящихся, а к тому, что снаружи Земля — равнодушие. Из всех пассажиров корабля только мы двое останавливаемся, чтобы посетить мир нашего прошлого. — Его глаза избегали взгляда пожилого собеседника, в голосе послышалась горечь. А раньше тысячи людей из всех уголков Галактики ежедневно прибывали на Землю. Великие дни лоаризма прошли.

Лоара Брюс рассмеялся. Никто бы не подумал, что в его длинной тощей фигуре может таиться такой душевный смех.

— Я уже, наверное, в сотый раз выслушиваю от тебя все это. Глупости! Придет такой день, когда о Земле будут не просто помнить. Люди массами начнут посещать ее. И будут их тысячи, миллиарды.

— Нет! Все это в прошлом!

— Ха! Эти пророки гибели каркают, что все в истории повторяется, все возвращается на круги своя. Однако им еще предстоит доказать свою правоту.

— Им это удастся. — Глаза Саната неожиданно вспыхнули. — И знаете почему? Потому что Земля осквернена захватчиками-рептилиями, женщина мерзкая, глупая, пустая женщина — только что заявила мне: «Не думаю, что Земля может быть настолько важной, если ею правят даже не люди». Она высказала то, что миллиарды людей должны повторять про себя бессознательно, и я не нашел слов, чтобы ее опровергнуть.

— И каким бы могло быть твое решение, Филипп? Ну, что бы ты сам мог предложить?

— Изгнать их с Земли, сделать ее снова планетой людей! Нам уже приходилось сражаться с ними во время Первого Галактического Нашествия две тысячи лет назад, и мы смогли их остановить, когда казалось, что они готовы прибрать к рукам всю Галактику. Теперь нам самим следует начать Второе Нашествие и отбросить их на Вегу.

Порин вздохнул и покачал головой.

— Ты еще молод и горяч. Не найдется юного лоариста, который не метал бы молнии по этому поводу. Ты это перерастешь! Послушай меня, мой мальчик! — Лоара Брюс поднялся и положил руки на плечи собеседнику. — Люди и ласинуки наделены разумом. В нашей Галактике всего две расы разумных существ. Они — братья мысленно и духовно. Они должны жить в мире, а не в ненависти. Ненависть — самая безрассудная эмоция. Постарайся понять это.

Филипп Санат каменно уставился в пол, не подавая вида, что он услышал сказанное.

Наставник с ласковым упреком прищелкнул языком.

— Ладно, станешь постарше — сам начнешь понимать, а пока забудь обо всем этом, Филипп. Помни, что стремления любого подлинного лоариста для тебя уже близки к осуществлению. Через два дня мы будем на Земле, ее трава окажется у тебя под ногами. Разве этого недостаточно, чтобы ты чувствовал себя счастливым? Только подумай об этом! Когда ты вернешься, тебе будет присвоен титул «Лоара». Ты станешь одним из тех, кто посетил Землю. Золотое солнце будет приколото к твоему плечу. — Рука Порина скользнула к ярко-желтому кругу на тунике, немому свидетельству трех его предыдущих визитов на Землю.

— Лоара Филипп Санат, — медленно произнес Филипп, глаза его заблестели. — До чего превосходно звучит, верно? И ведь до этого совсем недолго.

— Ну, вот ты и почувствовал себя лучше. Но приготовься, мы вот-вот покинем гиперпространство и увидим Солнце.

Как только он сказал это, мутная, давящая пелена гиперматерии, прилегавшая чуть ли не вплотную со всех сторон к бортам «Пламени сверхновой», начала претерпевать странные изменения, которые знаменовали начало выхода в нормальное пространство. Тьма несколько просветлела, концентрические круги разных оттенков серого цвета понеслись с возрастающей скоростью друг за другом в иллюминаторах. Это была поразительная и прекрасная оптическая иллюзия, которую наука так и не смогла объяснить.

Порин выключил в помещении свет, и они сидели в темноте, наблюдая за слабой фосфоресценцией, бегущей рябью, пока они меняли скорость. Затем с ужасающей, безмолвной внезапностью вся структура гиперпространства, казалось, взорвалась крутящимся, ослепительным безумием. И сразу все успокоилось.

Спокойно заискрились звезды на изогнутом заднике нормального пространства. В верхнем углу иллюминатора засверкала самая яркая искра в небе, засияла желтыми лучами, превратившими лица двоих людей в бледные яростные маски. Это было Солнце!

Родная звезда человечества была так далека, что не имела ярко выраженного диска, и все же, без сомнения оставалась самым ярким видимым объектом. В ее мягком желтом свете два человека предались неторопливым размышлениям, и Филипп Санат почувствовал, как на него нисходит умиротворение.

Два дня спустя «Пламя сверхновой» совершило посадку на Землю.

Филипп Санат позабыл о восторженном трепете, охватившем его, как только его сандалии соприкоснулись с твердым дерном земли, стоило ему увидеть ласинукских чиновников.

Они выглядели совсем как люди — во всяком случае, как гуманоиды.

На первый взгляд, преобладание человекоподобных характеристик затмевало все остальное. Строение тела ничем существенным не отличалось от человеческого.