Другая страна. Часть 3 - Ма. Лернер

— Откуда такая уверенность, что американцы без иракского переворота вошли бы в Ливан? Темнишь ты что-то…

— А не пора ли тебе идти выше? Сколько можно на батальоне сидеть, хотя и таком специфическом…

— Это ты переводишь разговор на другую тему? — насмешливо спросил Рафии.

— Это я тебе намекаю, что место службы плохо влияет на твои мозги. Чему тебя учили в военном училище, кроме ура-ура? Считай, что у тебя экзамен, по результатам которого я напишу характеристику. Можешь садиться, не загораживай мне пейзаж.

Вопрос первый. Что произошло в феврале, кроме объединения Ирака и Иордании?

— Какой-то детский вопрос, — протянул он, явно ожидая подвоха. — Создание Объединенной Арабской Республики в составе Сирии и Египта, со столицей в Каире. Насер стал президентом нового государства. Собственно, создание Федерации Ирак-Иордания была ответной.

— Молодец. Сто баллов. Вопрос второй. Что происходит в Ливане?

В мае в стране началась гражданская война между Национальным фронтом, возглавляемым бывшими премьер-министрами Рашидом Караме и Абдаллахом Яфи и председателем парламента Хамаде, и сторонниками правительства. В газетах пишут про 3–3,5 тысячи только убитых. Ну, в газетах напишут, но стрельба там идет всерьез. Повстанцы завладели четвертью территории страны.

Катаиб не хочет перемен и организовал мобилизацию своих сторонников в помощь правительству. Национальный фронт требует отставки президента, отказа от «доктрины Эйзенхауэра», сохранения независимости и суверенитета Ливана, установления сотрудничества с Египтом, Сирией и другими арабскими странами, отказа от предоставления западным государствам военных баз на его территории. Египет и Сирия призывали к выступлениям против правительства в Ливане.

Ливанские спецслужбы арестовали около 500 сирийских граждан, нелегально проникших с оружием в Ливан. Среди них были два сотрудника сирийского Второго бюро и офицер, который оказался секретарем шефа этого ведомства. Даже в газеты попало — большой скандал был. Каир и Дамаск развязали крупномасштабную пропагандистскую кампанию против правительства Ливана, называя его не иначе как «орудием капитализма», и против США — «врага арабских народов».

— Вопрос, что могут и хотят сделать американцы, задавать стоит? — иронически спросил я. Дело только в сроках. А, ну вот и транспорт прибыл… Из- за холма, вслед за характерным звуком, появился вертолет. Сейчас начнется самое интересное. Совещание на высшем уровне. Знаешь, как это бывает не в мемуарах, где хвастаются, а в реальной жизни?

— Я пока еще с министрами на дружеской ноге не общался.

— Какая там еще дружба, каждый старается ответственность на другого свалить.

Помнишь первый вылет на вертолетах в Сирию? Не буду я произносить имена этих наших руководителей вслух, чтоб не обиделись. Выглядело это так: в военной разведке этот вопрос решили за пять минут. От такого удачного шанса отказываться нельзя. Потом мы с Исером пошли к начальнику Генштаба и согласовали все вопросы еще за десять минут. Министр обороны присутствовал на совещании — два дополнительных вопроса, еще пять минут.

Дальше начинается самое интересное. Узкое совещание правительства по вопросам обороны и разведки. Один министр очень заинтересовался, сколько человек может погибнуть, с уточнением наших и сирийцев, и сколько будет раненых среди военных и заложников, и кто понесет ответственность за все это безобразие, когда оно попадет в газеты. Вот ты можешь ответить на такой вопрос точно? Скажешь два, потом окажется три — так он же закричит, что обманули… А если не три, а пять — первый побежит в газеты сливать интересную информацию.

Потом каждый министр считал своим долгом произнести длинную речь. Через три часа говорильни было ощущение, что правительство не готово утвердить разрешение. Ну я не выдержал и написал записку с сообщением, что вертолеты уже в пути, потому что срок начала операции фиксированный. Хотите, можно и отменить, только срочно. Бегин встает и говорит: «Мы сейчас должны принять очень важное решение. И я не хочу, чтобы в случае неудачи кто-то из вас вышел к журналистам и сказал, что был против, но на него страшно… Пускай тот, кто не согласен, выскажется сейчас и проголосует против». И все дружно и единогласно голосуют за операцию.

Все, — сказал я, глядя на приземлившийся вертолет. — Я пошел… А ты займись своими недостатками и будь готов, что сигнал может прийти в любую минуту. Да, вспомнил, ты в курсе, что заключенных в военных тюрьмах переодевают в американскую форму? До сих пор запасы от ленд-лиза остались. Так что вот эта форма, — я ткнул пальцем в его сторону, — тебе будет уже привычной и удобной.

Впереди колоны грузовиков по разбитой дороге шел танк с эмблемами Катаиба. На блок-посту он даже не подумал остановиться и, снеся к известной матери перегораживающее дорогу бревно, поехал дальше. Десяток солдат, разинув рты, смотрели на въезжающие в Бейрут набитые запыленными вооруженными людьми машины. Водитель притормозил у караулки и Фарид грузно вывалился из джипа. Удивительное дело, но на него солдаты среагировали сразу, попытавшись встать по стойке смирно. Вернее всего, увидели его капитанские погоны. Он долго и эмоционально, размахивая руками, на них орал, пока не проехал последний грузовик, потом сердито плюнул и пошел к назад, к машине. Водитель сразу тронулся, двигатель он так и не выключил. Пулеметчик все это время держал ливанцев на прицеле.

— Не опоздали? — спросил я.

— Американцы уже на аэродроме и в порту. Надо шевелиться, — сообщил он, крутя шеей.

— Что, жмет? — с интересом спросил я.

— Воротник, у них какой-то другой, — с досадой сказал он, — шею натирает.

— Так тебе повезло, не провозгласили бы независимость, ходил бы постоянно в ливанской форме, с натертой шеей.

Кто тебя вообще заставлял ехать? Сидел бы в Мардж Аюне и дожидался. Можно подумать, что кроме тебя ехать некому.

— Нет уж, — нахмурившись, сказал Фарид. — Знаю я вас, евреев, заберете себе самое лучшее, а мне остатки. Вот ты чего поехал?

— Побойся Аллаха, что тут может быть лучше или хуже. Сплошное дерьмо. Когда в стране начинается гражданская война, оно всегда сверху плавает. А я не поехал добровольцем. Меня направили координировать усилия.

— Да, — засмеялся он. — Нашли тебе работенку — вы, мы, фалангисты. И все устроить за неделю. Теперь я понял, почему тебя твои бывшие подчиненные уважают. Заставить бесконечно тренироваться любой начальник может, а вот так, чтобы наравне с солдатами, и заставить работать этих козлов маронитов вместе с нами, — он скривился, как будто скушал лимон.

— Считай, что я этого не слышал, — серьезно сказал я. — Я тебе не начальник, но все проблемы начинаются именно когда начинают выяснять кто осел больший, а кто меньший. Я знаю, как вы — друзы относитесь к маронитам. Знаю, как они к вам. Выясняйте, кто самый большой орел в здешних горах, в свободное от службы время.

Сделаем свое дело и разбежимся. Пусть они без нас докапываются, к арабам они относятся или к финикийцам, строят свободный рынок, сажают коммунистов и давят всех несогласных. Это, кстати, на тему, что мы обсуждали, помнишь? В государстве не может быть меньшинства, которое по количеству скоро догонит большинство. Тогда начинают выяснять, кто главнее, при помощи оружия и зовут чужих на помощь.

— Ты еще скажи, что они готовы под пули лезть, — усмехаясь, сказал Фарид. — Будут отсиживаться за нашими спинами. И за вашими тоже.

— А тебе надо, чтобы они ходили в штыковую атаку? Их задача — показать дома и людей, а мы для того и приехали, чтобы все сделать быстро и, по возможности, тихо.

Все время, пока мы разговаривали, от колонны отделялись машины и сворачивали в сторону. Рядом с каждым водителем сидел маронит, прекрасно знающий здешние улицы и переулки. Удивительный город Бейрут. Как пишут в советских газетах — город контрастов. Только не нищих и богатых, хотя и они имеются. По улицах ходили по европейски одетые мужчины и женщины, и мужчины в абайе — верхнем платье мужчин-арабов, с неизменным акаль — кольцо, которое держит головной платок. Женщины, закутанные с головы до ног и с закрытыми лицами. То и дело попадались группы людей с оружием, и тут же, на террасе кафе, совершенно невозмутимо пили свой неизменный кофе старики, не обращающие внимания на стрельбу где-то по соседству. Может, они и правы и это всего лишь традиционная свадьба, которая никак не может пройти без подобного поведения, а может, очередной отряд героически сражается за Родину — их это не волнует совершенно.

— Все, Фарид, дискуссия закончилась. Давай пересаживайся, и я тебя очень прошу, без самодеятельности, танк прихватить не забудь. Нам он без надобности.

— Ты свою жену поучи, — пробурчал он, хлопая дверцей. — Сто раз отрабатывали и обсуждали. Все будет Фог-эль-нахал (над вершинами пальм) — на высшем уровне.