Башня - Дмитрий Сафонов

Это хорошо. Можно ненадолго расслабиться. Сегодня в Башне не так уж и много жильцов: во-первых, несмотря на то, что все квартиры давно уже проданы, не все покупатели успели в них вселиться. Больше половины стоят пустыми. Некоторые покупали квартиры в Башне не для того, чтобы в них жить, а чтобы выгодно перепродать, и это ни для кого не являлось секретом. В некоторых пока не сделали ремонт, и днем там что-то долбили, красили, клеили и прикручивали. Ну а во-вторых – июль. Лето – пора отпусков. Жильцы – люди с заведомо тугими кошельками – грели животы и спины в укромных уголках – филиалах рая небесного на Земле. Там, где был мягкий желтый песок, ласковый теплый прибой и где, конечно же, не было тугого удушливого жара, поднимавшегося от плавящегося, как шоколад, асфальта. И последнее обстоятельство – воскресенье. Даже те несчастные, что, как цепями, были прочно прикованы бизнесом или другими интересами к мегаполису, предпочитали проводить уик-энд на дачах и в загородных домах.

Это правильно. Это разумно. Примерно через полчаса Петухов готов был отдать что угодно, лишь бы оказаться на даче. А пока…

Он потянулся и подмигнул старшему смены охраны, сидевшему невдалеке от него и просматривавшему изображения, поступавшие с камер наблюдения на огромный монитор.

– Ну что? Алексей Геннадьевич… А не сгонять ли нам партиечку?

Алексей Геннадьевич Ковалев, полковник милиции в отставке, человек с благообразной внешностью – круглый животик и яйцевидная лысина, – лениво улыбнулся в ответ.

– Возможно, Коля, возможно… Только ведь с тобой играть все равно что ребенка бить.

Несмотря на свой не слишком впечатляющий вид, Ковалев был профессионалом высшего класса. Про охрану он знал все. Дубенскому, Главному управляющему Башни, пришлось пойти на определенные затраты, чтобы заполучить Ковалева на эту работу.

– Алексей Геннадьевич, – Петухов укоризненно улыбнулся, – кажется, вы уже забыли, как в прошлый раз я хорошенько надрал кое-кому задницу. А? Счет по партиям был шесть – четыре, и если память мне не изменяет, то я даже знаю, в чью пользу.

Ковалев сделал вид, что обиделся, и засопел.

– Полегче на поворотах, парень. Ты только и умеешь, что на зевках играть. Зато я тебя уделал красиво. Позиционно. Превзошел интеллектом по всем статьям. Мои четыре партии нужно занести во все учебники.

Петухов картинно всплеснул руками: это у них было что-то вроде привычного ритуала.

– Какие уж там зевки, Алексей Геннадьевич? Комбинация. В шашках главное – комбинация. А позиционный стиль… Оставьте это Каспарову и сборной России по футболу.

– Комбинация, говоришь? Они давно вышли из моды. Сейчас носят комбидрессы и эти… Как их? – он пощелкал пальцами и посмотрел на свой экран. Все было спокойно.

Ковалев встал, подошел к шкафчику, достал оттуда вешалку и повесил на нее пиджак, тщательно разгладив все складки. Под левой рукой у полковника висела кобура из пронзительно-яркой желтой кожи. На спине и под мышками рубашка была влажной от пота.

– Не суть, что сейчас носят. Вам это не поможет, – Петухов погрозил полковнику пальцем.

Он подкатился на своем стуле к маленькой тумбочке, стоявшей в углу, достал из нижнего ящика старую картонную доску и шашки.

– Итак?

– Ну, если ты ничего не боишься, – вполголоса, как бы про себя, покряхтел Ковалев. – Расставляй.

Управляющий высыпал из коробки шашки и быстро расставил их на доске. Затем достал старый замусоленный спичечный коробок и вытряхнул из него такие же старые, замусоленные спички. Отсчитал по пять штук и положил по обе стороны доски.

– Пиво? – лукаво поинтересовался он.

– Ну не на конфеты же с тобой играть, – отозвался Ковалев.

– О’кей! – Петухов еще раз посмотрел на свой монитор и – от греха подальше – в который раз запустил программу поиска возможных неполадок. Сервер протестировал систему и выдал ответ: «Все в порядке». – Я – в угол.

Ковалев, не глядя, сделал ответный ход и проворковал:

– А у вас король назад ходит? В нашем дворе – так нет, но если у вас…

– Ходит, ходит. Еще как ходит.

– Ну тады «ой»! – последовал следующий быстрый ход, дебюты противника они изучили давным-давно.

– Ого! А мы – вот так!

– Ох ты, Господи прости… Стали титечки расти!

Шашечный матч начался, и в этом не было ничего необычного: одни и те же шутки, одни и те же ходы и даже одни и те же трюки. Петухов знал, что примерно через пять минут Ковалев громко воскликнет: «Смотри-ка!» и ткнет пальцем в экран. Тогда он обернется, а в это время бывший полковник ловко уберет одну из его шашек с доски. И они оба будут смеяться.

Но только не сегодня.

Дежурство обещало быть тихим и без происшествий. За последние полчаса никто не проехал на стоянку и никто не выезжал. В маленькой белой будке, стоявшей на въезде в подземный гараж Башни, сидели двое охранников.

Стрелки часов лениво ползли по кругу. Впереди еще двадцать три полных оборота, потом заступит новая смена. Но эти двадцать три оборота надо как-то прожить. Чем-то их занять.

Гараж размещался на двух подземных ярусах – бескрайних, как футбольное поле. Каждый охранник отвечал за свой ярус; тому, что постарше, Валентину Рожкову, достался верхний, ну а за нижним следил молодой – Игорь Бирюков.

Им обоим нравилась эта работа – неспешная, относительно спокойная и хорошо оплачиваемая. За такую работу стоило держаться. Единственный минус – это пристальное внимание со стороны Главного управляющего Дубенского.

Дубенский совал нос во все дела и контролировал все, что происходило в Башне. Ему ничего не стоило появиться в гараже среди ночи и потребовать журнал дежурств: проверить, исправно ли выполняются его указания – ежечасно совершать обход территории, всякий раз делая запись в журнале.

«Лучше бы он жене уделял столько внимания, сколько этой Башне», – ворчал обычно Рожков. Бирюков был пока холостым, поэтому считалось, что Валентин лучше разбирается в тонкостях семейной жизни. Однако приходилось признать, что Дубенский не требовал ничего сверхъестественного, только неукоснительного соблюдения заведенного им порядка. Он следил за внешним видом всех охранников, проверял, отглажены ли у них брюки и начищены ли ботинки. Бирюков думал, что он сильно смахивает на директора в его школе: такой же строгий, но… если уж быть честным, справедливый.

«Дело в том, – отвечал Игорь напарнику, – что он женат на Башне, а семья – так, для отвода глаз».

«Ага, – ухмылялся Рожков. – А мы, получается, их внебрачные дети».

Бирюков не совсем понимал, в чем здесь смысл, но с готовностью смеялся.

– Пойду-ка я проверю свои владения, – сказал Бирюков. – Воскресенье, не ровен час, примчится Главный.

– Ну да, от него всего можно ожидать, – согласился Рожков. – Заодно посмотри, что творится наверху, а я покараулю на воротах.

Бирюков усмехнулся – обычный трюк Валентина: он делал вид, что оставляет за собой самую главную и сложную часть работы – открывать шлагбаум, ну а ты, мол, посмотри, как там, на верхнем ярусе… Все равно ведь по пути.

Вниз можно было попасть на лифте, можно было спуститься по служебной лестнице, а можно было пройтись по наклонному пандусу, изгибавшемуся в виде петли.

– Ладно… Посмотрю.

Бирюков поправил ремень с висевшей на нем дубинкой и электрошокером. Рация – портативная «Моторола» – лежала в нагрудном кармане рубашки.

Еще один плюс работы в Башне: форму охранникам сшили на заказ, по два комплекта каждому. Игорь думал, что вряд ли он когда-нибудь носил одежду, сшитую на заказ, если бы не попал сюда. Дешевые вещевые рынки да какой-нибудь не очень дорогой магазин – вот предел его мечтаний. А форма… На заказ… В такой не стыдно было ходить по улицам: она совсем не напоминала рабочую спецовку – и ткань другая, и фасон интересный, и строчка ровная, как по линеечке.

Он поправил складку на брюках и вышел из будки.

Верхний ярус был пуст. Нет, машины кое-где стояли – «Мерседесы», «Ягуары», «Тойоты», «Вольво» и так далее. Но людей не было. Ну и ладно.

Он не торопясь обошел верхний ярус и стал спускаться по пандусу. Внизу было все то же самое – парад дорогих иномарок.

Они стояли – каждая в своем отсеке, размеченном белой масляной краской, – и переливались хромированными решетками радиаторов в приглушенном свете люминесцентных ламп.

У Игоря была своя система измерения расстояния. Он считал не шаги и метры, а миллионы долларов. Каждые десять шагов – это примерно один миллион. Столько стоили машины по обе стороны от центрального прохода.

Правда, там, чуть-чуть в глубине, примерно в трех с половиной миллионах от въезда на нижний ярус, в отсеке номер сто сорок два скромно притулилась вишневая «десятка». Она была единственной российской машиной в Башне и потому не могла не привлекать внимания охранников.

Бирюков хорошо знал ее хозяйку – невысокую женщину средних лет. Про таких французы говорят: «Некрасива, но чертовски мила».