Холодные дни - Джим Батчер

– Адские колокола, нет, – сказал я. – Вы всегда разговариваете со мной, когда… кгм… Не знаю, с чего начать…

Я взял со стола бесценную книгу братьев Гримм и держал ее, демонстрируя собеседнице.

– Вот. Книга.

Сарисса прикрыла рот рукой, в глазах блеснули искорки смеха.

– О, кгм, да, книга. Я несколько раз ее видела. Ходят слухи, что Ее Величество приложила немалые усилия для того, чтобы эта книга была напечатана.

– Конечно, – сказал я. – Вполне разумный шаг.

– Почему? – спросила она.

– Влияние Сидхе шло на убыль по мере того, как индустриальная эпоха набирала обороты, – сказал я. – Сделав все возможное, чтобы эти сказки читали детям смертных, она тем самым добилась того, что она и ее народ никогда не будут забыты.

– А это так важно? – спросила Сарисса.

– Не будь оно важно, зачем бы ей так поступать? Я почти уверен, что быть забытым неприятно для существа, одной ногой стоящего в мире смертных, а другой здесь. Я бы не сильно удивился, узнав, что она подмазала нужные колесики и для Уолта Диснея. Он сделал больше, чем кто бы то ни было, чтобы эти сказки влились в реалии новых времен. Черт возьми, да он даже создал несколько волшебных уголков в мире смертных!

– Никогда не рассматривала проблему с этой стороны, – сказала Сарисса. Она сложила руки на коленях и улыбнулась мне. На милом девичьем лице царило выражение абсолютного спокойствия, но у меня возникло внезапное инстинктивное чувство, что под этой маской кроются беспокойство и тревога.

Пару месяцев назад я мог бы и не заметить этого, но Сарисса присутствовала на нескольких сеансах терапии Мэб, и я видел, как она ведет себя в стрессовой ситуации. И сейчас в ней ощущалось такое же чувство едва сдерживаемого напряжения, как и тогда, когда лавина ядовитых пауков – здоровенных, надо сказать – выплеснулась из шкафчика для полотенец в спортзале. Сарисса была босиком, в коротких – чуть ниже колена – спортивных брюках, и ей пришлось замереть, а дюжины этих тварей ползали по ее голым ступням, пока я не убрал их со всей возможной осторожностью, чтобы не спровоцировать злобных бестий на убийство.

Задачей того конкретного теста было управление своими реакциями в ситуации внезапного страха. Сарисса блестяще справилась с экзаменом, не позволив себе поддаться панике. Она просто ждала, стояла без всякого выражения на лице, почти спокойно – вот так, как сейчас.

Я почувствовал, как мои ступни начинают зудеть.

Она ожидала пауков.

– Ну, – сказал я. – Чему обязан удовольствием оказаться в вашем обществе? Мне что, нужно проделать напоследок парочку рутинных упражнений по йоге?

– Вы прилипли к йоге как утенок к пылесосу, – сказала она. – Знаю, вы большой любитель рутины, но должна вас разочаровать. Сегодня я буду вашей спутницей – по приказу Королевы. Мои обязанности – объяснять вам протокол приема, и делать все, чтобы вы не заскучали.

Я откинулся на спинку кресла и окинул девушку задумчивым взглядом.

– Не припомню, когда я последний раз скучал. О боги, ну конечно! Прогуливаться всю ночь под руку с такой красавицей – настоящая пытка.

Она, улыбнувшись, потупилась.

– Могу я тебя кое о чем спросить? – сказал я.

– Конечно.

– Это был не риторический вопрос, – уточнил я. – Серьезно. Я бы хотел спросить кое о чем, но если ты предпочтешь уйти от ответа – ничего страшного.

Это пробило брешь в ее маске. Удивленный взгляд быстро скользнул по моему лицу, и девушка снова потупилась.

– А почему я могу не захотеть отвечать?

– Потому что мы работаем вместе каждый день вот уже одиннадцать недель, а я все еще не знаю твоего полного имени, – сказал я. – Не знаю, чем ты занимаешься в реальном мире. Не знаю, какой твой любимый цвет, и какое мороженое ты предпочитаешь. Не знаю, есть ли у тебя семья. Ты очень, очень хорошо умеешь говорить о незначительных вещах, и делать вид, что только такой разговор имеет смысл.

Она не шевелилась и не отвечала.

– У Мэб что-то на тебя есть, верно? – сказал я. – Как и на меня.

Еще один момент тишины. Потом она едва слышно прошептала:

– У Мэб есть что-то на всех и каждого. Другое дело, знают ли они об этом или нет.

– Я понял, что ты боишься меня, – сказал я. – Мне известно, что ты видела Ллойда Слейта в деле – в бытность его Зимним Рыцарем, и я знаю, каким милашкой он был. Думаю, ты решила, что я стану точь-в-точь таким же.

– Я этого не говорила, – возразила девушка.

– А я тебя ни в чем не обвинял, – сказал я как можно мягче. – И не пытался хитростью что-то у тебя выведать. Не надеялся, что ты дашь мне повод что-то с тобой сделать. О’кей? Я не из породы слейтов.

– Он тоже не был таким, – прошептала Сарисса. – Поначалу.

Внутри у меня все похолодело.

Понимаете, в этом вся трагедия человека. Никто не жаждет быть развращенным властью в тот момент, когда она ему достается. У всех есть основательные, иногда даже благородные причины делать то, что они делают. Люди не хотят дурно распоряжаться властью, злоупотреблять ею, они не хотят превращаться в злобных монстров. Порядочные люди, достойные люди идут справедливой дорогой к власти и берут ее в уверенности, что ни при каких обстоятельствах не позволят ей изменить себя или же отвратить от прежних высоких идеалов.

Но это все равно происходит.

История полна таких примеров. Как правило, люди не слишком хорошо управляются с полученной властью. И едва только ты подумал, что справишься с этим лучше других – ты сделал первый шаг.

– Такова реальность, Сарисса, – я говорил тихо. – Я Зимний Рыцарь. Я пользуюсь благосклонностью и полным одобрением Мэб. И я могу делать все, что мне, черт подери, заблагорассудится. А отчитываться не буду ни перед кем, кроме нее.

По телу девушки прошла дрожь.

– Стоит мне захотеть, – продолжал я тихо, – стоит только пожелать теб… поступить с тобой как угодно, я могу это сделать. Прямо сейчас. Ты не сможешь мне помешать, и, черт побери, не сможет никто другой. Я целый год пролежал на спине, и теперь, когда снова могу двигаться, м-м-м… все затаенные желания и позывы вопиют и требуют действий. По сути, Мэб, скорее всего, послала тебя ко мне, чтобы увидеть, что я с тобой сделаю.

Маска симпатии исчезла с лица Сариссы, сменившись выражением настороженного равнодушия.

– Да. Конечно, именно для этого, – Сарисса поменяла руки, – теперь нижняя лежала на верхней, но проделала это очень аккуратно, словно боялась помять платье.

– Я прекрасно знаю, какую роль она уготовила мне, сэр Рыцарь. Моя роль… – Губы ее скривились. – … находиться в вашем полном распоряжении.

– Ну что ж, – сказал я. – Понятно, этому не бывать.

Ее глаза слегка округлились, но она оставалась неподвижной.

– Прошу прощения?

– Я не Ллойд Слейт, – ответил я. – Я не один из ручных монстров Мэб, и скорее сдохну, чем позволю ей превратить себя в одного из них. Ты была добра ко мне и помогла преодолеть очень тяжелый отрезок моей жизни, Сарисса. Я никогда не забуду этого. Даю слово.

– Не понимаю, – сказала она.

– Очень просто, – пояснил я. – Я ничего не возьму у тебя силой. Не заставлю тебя делать что-то, если ты сама того не захочешь. Все. Точка.

Произнося все это, я никак не мог прочитать выражение ее лица. В нем мог быть гнев или подозрительность, страх или сомнение. Что бы ни пронеслось в ее мыслях, отразившись на лице – мне не удавалось это «что-то» распознать.

– Ты мне не веришь, – сказал я. – Ведь так?

– Треть жизни я провела внутри Арктис-Тора, – сказала она и отвернулась. – Я никому не верю.

В этот момент я подумал, что мне никогда не встречалось столь очаровательное и столь безнадежно одинокое существо. Треть жизни при Зимнем Дворе? И при этом сохранить способность к сочувствию, дружелюбию и заботливости! Наверняка она повидала многое, сталкивалась с уродством, которое большинству смертных трудно даже представить – Ансийли[10] бесконечно изобретательны по части своих развлечений, а любимые их игры всегда были отвратительны и жестоки.

И вот она предо мной – и перед лицом судьбы, которой страшилась еще с детских лет: быть отданной на съедение монстру. Судьбы, которой она спокойно смотрит в лицо. Продолжая строго контролировать себя, при этом умудряясь и ко мне относиться с неизменно присущей ей теплотой. Было ясно, что силы ей не занимать – а сила всегда привлекала меня в женщинах. Как и отвага. Как и безупречное изящество при любом давлении обстоятельств.

Эта девушка действительно могла мне понравиться.

И, конечно, именно поэтому Мэб выбрала ее – соблазнить меня, заставить отказаться от собственных идеалов ради того, чтобы овладеть ею. И как только я сделаю этот шаг, она примется разбрасывать передо мной все новые и новые приманки, подсаживая меня на иглу удовольствий. Мэб есть Мэб. В ее намерения не входило, чтобы ее Рыцарь был в ладах с совестью.