Закат их любви (СИ) - Марина Богуславская

— Гюльшах хатун, выбери из гарема нашего Властителя самую красивую и изящную девушку, и приведи сюда… — зелёные глаза, окружённые каймой густых ресниц, смотрели на женщину уверенно, от чего та вздрогнула. Непривычно властный девичий голос внушал некий страх наложнице.

— Но Госпожа…

— Немедля. Исполняй!

Через час в комнаты Махидевран зашла одна из наложниц, и, поклонившись, предстала перед Хюррем, что оценивающе посмотрев на неё, лишь надменно хмыкнула.

— Как тебя зовут, хатун? — смотря в глаза рабыни, вопрошает смеющаяся Госпожа.

— Изабелль, Госпожа. Тут меня нарекли Айше… — девушка поклонилась, скромно скосив взгляд на Султану, лежащую в постели, но никаких вопросов задавать не решилась.

— Откуда ты, Изабелль хатун? Как давно ты тут?

— Я из Венеции, Госпожа. Меня привели сюда две недели назад.

Хюррем окинула её своим взглядом, понимая, что не ошиблась. Да, это именно она — та девушка, что приносила еду в комнаты Махидевран, странно улыбаясь известной едва не для каждой наложницы Эдже.

— Хатун, ты удостоилась сомнительной чести покорить глубины Босфора в мешке за попытку убить нашу Султану! — девушка поджала губы, смотря на неё с укоризной, предосудительно.

— Госпожа… — девушка была обескуражена словами икбал, и хотела было бежать, но её конечности не слушались. Она слишком волновалась, и мышцы в теле свело судорогой.

— Гюльшах, отведи Айше к охранникам и скажи, что это она принесла яд в покои Хасеки Султан, и, непременно, доложи об этом Султану! — приказала славянка, и прислужница, цепко ухватив рабыню под локоть, повела её к охранникам покоев Гюльбахар.

Ради своего счастья, ради милости Падишаха, ради этой несносной Султаны… Сейчас Хюррем имеет множество причин бороться за жизнь, и будет это делать всегда, пока живёт в гареме среди других наложниц.

«Рано или поздно, но мой поступок мне откликнется…»

***

Утро следующего дня ознаменовалось публичной казнью Айше хатун.

Визжащую девушку удерживали охранники, пока проворные калфы сшивали мешок из кожи. Пара минут — и попытки сопротивления несостоявшейся фаворитки были придушены, а мешок, с её телом, выброшенный покорять глубины вод Босфора.

Ибо такова воля не только Султана, но и дорогих ему женщин.

***

Вечером предыдущего дня Айше, в окружении охраны, привели в покои Султана, передавая ему слова Хюррем о том, что именно она исполняла приказ Эдже. Падишах разгневался, смотря на девушку, совсем ещё молодую, но уже совершившую грех.

— Стража! — громкий голос правителя эхом разнёсся по покоям, — Немедленно уведите эту хатун в темницу. Завтра, на рассвете, состоится её казнь. Посему, приготовьте соответствующие инструменты и наблюдайте за ней внимательно!

Стражники кивнули, и девушку увели вниз — к темнице, оставив Сулеймана в одиночестве. Ему было приятно думать о том, что Хюррем, его возлюбленная Хюррем, вычислила продажную хатун с такой лёгкостью.

***

Хюррем довольно улыбается, зная, что эта Изабелль, именуемая Айше, ныне казнена, а Эдже, что отравила Султану, будет отправлена в ссылку. Сама Махидевран всё также лежит без сознания, но лекари уверенны, что ныне ей легче.

Воспоминания о рассвете нашей любви

Черкешенка четвёртый день лежит в постели, сражённая недугом. Действие яда, что уже был выведен из её тела, пропадало медленно. Благо, он не успел поразить её органы.

По словам лекарей, она и без того была излишне измождённой, посему хорошо, что тело защитилось от разрушительных свойств столь сильного яда, не смотря на её состояние.

Султан, переживая за единственную законную жену, и думать, забыл о том, что Эдже стоит отправить в ссылку. Вернее, он помнил об этом лишь краем сознания, да и в первую очередь ему было важно здоровье его жены и ребёнка, а не сумбурная наложница. Ибрагим-паша, благо, взял управление некоторыми делами на себя, дав Султану время побыть с Махидевран Султан, и втайне надеясь однажды также бросить все дела ради возлюбленной дочери Династии — Хатидже Султан.

На все вопросы лекари лишь пожимали плечами, уверяя в том, что Хасеки просто переволновалась, посему, даже после избавления организма от яда, всё ещё не пришла в сознание.

***

— А ты помнишь, как расцветала наша любовь, Сулейман? — хрипло вопрошает Махидевран, измучено улыбаясь Султану, что пришёл навестить её, пока она, наконец, была в сознании. Лекари говорили, что скоро она вновь уснёт крепко-крепко, дабы окончательно восполнить свои силы.

— Ну что ты, моя Роза, она же в век цвести будет… — придерживая бледную руку возлюбленной, Султан улыбается. Ему страшно слышать её слова, но он улыбается, дабы Гюльбахар не переживала лишний раз.

— А я помню… Помню, как сейчас, хотя прошло почти восемь лет… — улыбка Султанши немного померкла, и её тихий голос разрывал сердце Султана, пока он слушал её слова:

«В те времена, когда ты только-только стал наместником санджака Сарухана, санджака наследника престола, меня, тогда ещё столь юную и невинную, отправили как подарок. Я хорошо помню то волнение, которое испытала тогда, увидев могучие стены дворца Манисы, что завораживали своим величием. Я и представить не могла, что буду там жить, что полюблю тебя и рожу нашего сына.

Твоя матушка, Айше Хафса Султан, встретила меня тёплой приветливой улыбкой и лукавым прищуром тёмных глаз — ах, если бы я знала, как сложиться моя судьба! Вечно угрюмые евнухи провели меня к моей комнате — отделённой от комнат гарема, личной, что меня удивило, ведь мне говорили, что наложницы спят в общей комнате. А там меня встретила весёлая, улыбчивая Айше калфа, что объяснила мне непонятные тогда порядки общества и гарема.

Она же и отвела меня к Валиде Султан, что сказала, что женой тебе первой не буду, ибо кроме меня есть и Фюлане Султан, и Гюльфем Султан. Я, честно сказать, не очень и расстроилась, просто неприятно было осознавать, что я — младшая жена, понимаешь?

Многое мне рассказала та калфа, с вечной улыбкой на алых губах. Как оказалось, ей подарили свободу, и выдадут замуж за пашу. Её слова я помню и ныне:

«Ты совсем невинная, Бахарай хатун, как же ты тут одна… Тебе стоит помнить — у Господина шехзаде уже есть две жены! Первая — несравнимая Фюлане Султан, статная красавица и его первая возлюбленная, мать шехзаде Махмуда. Тяжко тебе будет бороться, пока рядом она! А вторая — Гюльфем Султан, мать шехзаде Мурада. Добрая и не злопамятная, но именно она держит Врата Рая шехзаде… Вот только первой жены его тебе следует опасаться — говорят, не раз из-за ревности ранила она Госпожу Гюльфем!

Но ты будь осторожна — гарем не место для слабости, каждая наложница мечтает попасть на твоё место и будет яро плести интриги!»