Особенные. Элька - Ольга Ильина

— Кстати, этот мальчишка совсем обнаглел. К тебе рвался. И вчера и сегодня. И это хорошо, что папа не знает. С лестницы бы спустил не раздумывая.

Да, папа у нас такой. Он может.

Мы еще немного поговорили, но тревога за сестру не пропала. Родители не предполагали, насколько все с ней серьезно, я и сама не предполагала. Лишь только догадывалась. И чем скорее я выберусь отсюда, тем скорее займусь ее проблемой с аурой. А для этого надо поправиться. Прав был доктор, мне нужно спать. Но пока здесь творятся такие вещи и тени страшные по больнице разгуливают, я спать не смогу. А значит, нужно от них избавиться. Вот только как?

К моему величайшему удивлению, Василь Петрович переговорил с лечащим врачом Маринки. Вообще, этот тип таким противным оказался. Когда зашел в нашу палату, к бедной девочке даже не подошел. Осмотрел бабу Дусю, у Ольки послеоперационный шрам проверил, а Маринку, словно не заметил.

— Ой, Вадим Викторович, а что это у вас? — вдруг спросила Олька, глядя на руку доктора, на которой очень характерные следы были видны.

— Кошка поцарапала, — буркнул он и поднялся.

Ага, знаю я эту кошку. Метр шестьдесят восемь, блондинка, поправка, вынужденная блондинка, серо зеленые глаза и когти на руках, которые я просто жажду обстричь. Черт, опять забыла маме маникюрный набор заказать.

А то, что мой предполагаемый убийца и есть этот плюгавый докторишка, настоящий сюрприз. И возникает вопрос: «Какого хрена он до мне докопался?» Не поверю, что маньяк, не поверю, что всех в реанимации душит подушками, но я ему явно не нравилась. Да и он мне тоже. У него ауры не было вообще. А это верный признак, что с доктором что-то очень не так. Вот сейчас и проверим, насколько.

— Эй, любезный, а девушку проверить не хотите?

— Это ты мне? — удивился доктор. Повернулся, улыбнулся даже, а как в глаза посмотрела, поняла. Гад. И чувства у него такие же гадкие. И на ты обращается. Фу, мы даже не знакомы.

— Тебе.

Само вырвалось, честно-честно. А этот глазами своими злыми просверкал и двинулся ко мне.

— Как ты со мной разговариваешь, малявка? Я — доктор.

— Да ради бога. Только девушку посмотри…те.

Он постоял еще секунд тридцать, поскрежетал зубами, но к Маринке подошел.

— И что на тебя нашло? — спросила Олька, когда гад покинул палату.

— А что не так? — прикинулась дурочкой я. А она развивать тему не стала. Одна Маринка меня поняла. И когда соседки ушли, к Ольке родственники приехали, а баба Дуся на процедуры отправилась, Маринка заговорила.

— Спасибо.

— Давно ты здесь?

— Почти месяц.

— Ничего себе. Так долго? А что за диагноз?

— Воспаление легких — было. Но оно не проходит. Меня лечат, лекарства, уколы, капельницы. И вроде легче становится, а через пару дней опять. Ночью, думала все. А сегодня дышать могу.

— Ничего. Ты на меня глянь. Вся забинтована, мозги набекрень, до туалета еще неделю добраться не смогу и, если честно, я вся чешусь. Подозреваю, что в моем матрасе клопы проживают.

— А хочешь, помогу.

— Клопов прогонишь?

— Нет, у меня средство есть, брат принес. Что-то вроде антисептика и пенки для умывания в одном флаконе. Брызнешь на кожу, салфеткой протрешь и вроде чистая.

— А давай, попробуем, — согласилась я. Тем более, что в палате никого. Маринка тяжело спустилась с кровати, пошатнуло, ухватилась за тумбу, но устояла.

— Ох, давно же я не ходила. Все лежу и лежу. И голова кружится, — несмело улыбнулась она. А когда дошла до моей кровати, ее снова шатнуло, и она за протянутую руку уцепилась.

У меня в груди закололо так, словно сердце кто-то сжал невидимой рукой. А затем, горячая волна по телу прошла, настолько мощная и сильная, что я почти отключилась. Единственное, что успела увидеть в этот момент, ауру Маринки, которая стремительно возвращала свой природный желтый цвет. И что там говорилось о желтом?

Когда желтый больше на золото похож, то такие люди крепки здоровьем, редко волнуются и легко учатся, а еще дружелюбны и очень заботливы, но при этом застенчивы, скромны и немного наивны. Хороший цвет, хорошая Маринка, только, похоже, она поправилась за мой счет. И счет этот, кажется, для меня неудачный.

Я слышала, что кто-то бежит, кто-то кричит, меня куда-то везут, и опять достает этот невыносимый пищащий аппарат. Так и хотелось открыть глаза и звездануть по нему чем-нибудь тяжелым. Например, уткой, с которой я почти сроднилась. Жесть. И мерзость. А еще страшно очень. Я вроде все слышу, чувствую, уколы, прикосновения, холод и жар одновременно, а пошевелиться не могу. И не мертва, и не жива. Быть может, именно так себя чувствуют люди в коме.

Я, то уплывала куда-то в сознании, то возвращалась. И тогда слышала что-то непонятное. Какое-то шипение, шуршание, что-то…В один момент поняла, что в комнате не одна. Это он за мной пришел. Вот только на этот раз ничего сделать не смогу. Совсем ничего.

— Маленькая ведьма, ты забрала мою еду. Но ты вкуснее, настоящий деликатес. Я заберу тебя. И никто ничего не узнает, — раздалось над ухом. Хотела бы ответить, а еще лучше звездануть уткой и его тоже, но продолжала лежать как бревно и ждать смерти. Спасение сейчас мне вряд ли грозило. Эх, не долгая же у меня была жизнь. Всего семнадцать лет. И что я видела-то? Да ничего. Даже на море не побывала, и на выпускном. И свидания настоящего у меня не было. Ромка не в счет. Так и не узнала, как же так вышло, что здесь оказалась, и какого черта в блонди перекрасилась. А главное, когда успела-то? Эх…

Мои мысли прервал громкий треск, шум разбитого стекла, и яркий, обжигающий свет ударил по глазам.

— Ты…

— Бежать бесполезно.

Нет, я ошиблась. Меня пришли спасать, надеюсь. Вот только, не ожидала, что этим кем-то станет мой лечащий врач.

— Не имеешь права.

— Ты нарушил закон, кракен из рода нечисти обыкновенной.

Кто? Кракен? Показалось. Нет, я точно ошиблась.

— Не докажешь, — прошипело нечто. Такой демонский голос человеку явно не принадлежал.

— Мне не нужны доказательства. Покушение на таких, как она карается смертью.

Таких? Каких таких?

— Меня защитит совет.

— Ну, уж нет. На совете ты мне не нужен. Рано им еще знать о ней.

— Нет, не надо.

Вот теперь я услышала поскуливание, не крик даже, а писк какой-то. И отчаяние. Больше ничего. Через несколько минут пронзительной тишины на лоб легла прохладная рука. Мой доктор «ангел» шепнул:

— Спи.

И я провалилась в сон. Проспала четыре дня. Самые ужасные дни для моих родителей, когда не понятно проснусь или нет. Зато отдохнула так, как не отдыхала очень давно. Иногда человеку просто необходим сон, без тревог, волнений, страхов. Ощущение безопасности, чтобы набраться сил, прийти в себя и встретить новый день обновленным.