Не один - Отар Кушанашвили

Дождь учащается, становится темно, кто-то во дворе кричит: «Женя!», – и очень нехорошее про рот Жени. Мимо дома идет толстая пьяная девушка с пивом в руках, горланит актуальное для себя: «Если есть тело – должен быть дух!»; на столе книжка Ахматовой с подчеркнутыми (не мной) строчками: «Слава тебе, безысходная боль! Умер вчера сероглазый король»; по телевизору чудище говорит парню с челкой: «Я раздавлю тебя, вонючий скунс!», – бесстрашный парень рубит его светящимся мечом, это детский мультфильм.

Показывается нервное солнце, казавшийся непроницаемым дождик кончился, на экране воссиял Иван Свет Охлобыстин с его высоким даром концептуализировать на пустом месте.

Заходит сосед, живчик и пройдоха, узнав про беду товарища, изрекает: «Бог так устроил, что все простое – правда, а все сложное – неправда» – забирает не спросимши непочатую бутылку вина и уходит. «Что это было?» – спрашивает товарищ.

«Папа, я покакал!» – кричит младший. Я бесконечно рад, но младший рад больше. Дождь льет, он хочет гулять, и он будет гулять, он любит дождь и играть с детьми гастарбайтеров; при солнце или в дождь они неразличимы, кричат друг другу: ПОСОМИ на меня.

Лето кончилось.

Мама, панама, бусы, Черное море

Дню матери посвящается.

Мне часто снится, что ты ожила, смотришь на меня с легким напряжением в глазах, вдруг начну возражать, и говоришь, что хочешь уехать в Сухуми, к своей маме и нашей бабушке Ламаре.

И уезжаешь.

И говоришь оттуда голосом с эхом, жалуешься на ноги, от всего облика исходит изнурение. Бабушкин дом покосился, не так тепло, как мечталось, море неприветливое, с водой перебои, но все равно хорошо, лучше, чем в городе, и люди добры.

«Как дети?» – деловито спрашивает мама, слышит, что превосходно, нежно просит, чтоб я был с ними понежнее, я смеюсь, куда уж нежнее, мама.

И каждый раз, когда мне снится мама, нас прерывают шумы, гремит, пищит, связь ни к черту, я перестаю ее слышать, и сигналы в космос не работают.

Эти сны причиняют мне боль, но я ими дорожу, я их жду. Эти сны, с моей мамой Нелли в главной роли, лучше, чем роскошный уголок на кутаисском погосте. Эти ее реплики, голос и попытки даже оттуда не дать мне стать плохим – каждый сон с той поры, как мое солнце, обернулось дымом.

Искусство выпивать

Выпивон-это не агрессия, это освобождение от минора.

Папа выпивал и был очень смешной. Я – еще смешнее.

Не бывает неблагородных напитков. Чекушка водки в Иркутске мне дороже изысканной жидкости «Людовик номер какой-то там».

Коктейль с трубочкой в мужской руке? Лет пять назад, когда я был пожестче, сказал бы, что так пьют только ничтожества. Теперь я другой – даже блестки Звереву прощаю. Но пить так – все равно моветон.

Умный очищает сознание, глупый засоряет его.

Доза алкоголя необходима после тяжелейшей недели, после катаклизмов, после поражений и побед.

Нет низменного алкоголя, есть непонимание средств и целей. С кем пьешь? Зачем пьешь? Что пьешь?

У меня с решением этих вопросов никаких проблем не возникает.

Пока не изобретено напитка лучше, выше, ядренее, чем чача.

Пить одному допустимо, если помнить, что эйфория преходяща.

Я вчера это сделал. Дочь оканчивает школу, и меня трясет.

Голохвастов в исполнении Олега Борисова в фильме «За двумя зайцами», когда на кураже, орет: «Люблю безобразия!» Вот это я.

Люди, которым противопоказано пить, мне встречаются ежедневно. Но, знаете ли, я дебилов вижу за версту.

Я много чего без алкоголя не сделал бы. Не решился бы сбежать в Москву из Кутаиси. Мы надрались с папой, и он благословил на побег из беспросветности.

Я скучный рутинер, от экзотики бегу, но в девяносто восьмом налакался Рижского бальзама в литраже, не совместимом с жизнью, и упал со сцены высотой восемь метров.

Мне нельзя пить белое вино. Я видел тупицу, чуть не издохшего от рома. Нельзя пить против воли, нельзя частить. Со сладким зельем надо быть поосторожней.

Угощать барышень никогда не пошло. Только не умничайте и не цитируйте Довлатова, описавшего убогого провинциального эксцентрика, всякой девушке говорившего: «Вы акварельны, незнакомка!»

Пьяная драка – проявление умственной беспомощности.

Я вижу каждый день, как люди изливают душу бармену. Люди очень одиноки, очень! Даже сотрудники вашего журнала, даже певец Козловский, даже львовские националисты, даже Путин, мать его.

В жизни я намного меланхоличнее, чем на экране

Отар Кушанашвили – синоним слова «эпатаж» и в то же время эталон блистательного юмора, остроты реакции и беспощадной самоиронии. Его боятся и уважают, любят и ненавидят. Этой осенью украинские телезрители первыми открыли для себя еще одну, неожиданную, грань известного журналиста, ведущего, шоумена. Отар Кушанашвили стал модератором шоу «Машина времени» – на телеканале ICTV таким его раньше не видели! Впервые Отар не скандалит, а успокаивает, не нагнетает обстановку, а разряжает ее, не ругается, а мирит…

Остаться в своем времени

– Отар, в шоу «Машина времени» Вы выступаете в необычной для себя роли – модератора. Как Вы, известный скандалист и хулиган, чувствуете себя в амплуа такого миротворца?

– Я не устаю повторять: в «Машине времени» я просто лучезарный парень! Вы увидите меня в роли модератора и сами у себя спросите: разве этот Отарик может скандалить?

– Тем не менее, именно скандальный образ Отара Кушанашвили уже хорошо знаком зрителю…

– Дело даже не в скандальности. Без ложной скромности считаю, что все дело в моей отчаянной непохожести на других. Плюс острый ум, за который отдельное спасибо моей маме. К тому же, я умею не давать себя в обиду. И потом, разве скандал – сказать, что, к примеру, Иван Дорн перебарщивает?

– У вас не бывало мыслей остепениться и быть более спокойным, уравновешенным?

– Это тоска зеленая. И мне просто не дано.

– Вернемся к шоу «Машина времени». Чем Вас, именитого и опытного шоумена и журналиста, заинтересовал этот проект?

– Начну с того, что синопсис шоу, который я проштудировал за один вечер, поверг меня в настоящий шок. Не поверите, но после этого я целый вечер молчал, чему были несказанно рады мои домашние. Я с 1992 года на телевидении, чего я только ни видал, но как собрались претворять этот проект люди, которые его затеяли, я не имел представления. Это шоу блистательно, как кино Стивена Содерберга, как Энди Гарсиа в «Что делать мертвецу в Денвере», как увесистая пачка денег во внутреннем кармане!

– А если бы у Вас была личная машина времени, в какое время отправились бы в первую очередь?

– Тут такое дело: я твердо уверен, что живу именно в свое время. Мне нравится именно оно… Конечно, к прошлому я испытываю острейший интерес, я люблю исторические сериалы, запоем читаю Леонида Парфенова… Но воспользоваться машиной времени я не рискнул бы. Так уж я устроен: меня в любое время сочли бы еретиком и предали бы огню.

Сердце со шрамом

– Многих интересует вопрос: Вы сами сознательно выбрали себе такой скандальный образ или он все же соответствует действительности?

– Поверьте, я не выбирал себе образ подонка, которым многие меня считают. Хотя, конечно, было бы лицемерием заявить, что у людей нет основания так думать. Впрочем, об этом я писал в своих эпических и мощных книгах. Читайте, и вы все поймете сами.

– Какой же Отар Кушанашвили на самом деле?

– Сказать вам, из чего я сделан? Сердце, огромное сердце и большие шрамы на нем.

– Вы уверенно занимаете свою нишу на телевидении и в шоу-бизнесе, но все же – не боитесь ли конкуренции со стороны молодых и нахальных?

– О чем вы говорите! Я отчетливо понимаю свою специфичность – назовем ее так. Так что говорить о конкурентах просто бессмысленно. Тем более: то, что я наблюдаю на телевидении с каждым новым сезоном, явственно говорит об одном – не растет ничего. Хорошо разнообразие, а у нас все друг на друга похожи.

– Вы часто говорили, что во многих ситуациях Вас спасает чувство юмора…

– А как же иначе? Что бы там ни говорили, во мне нет злобы. Только самоирония, чувство юмора и некоторая доля сарказма. Я не собираюсь обижаться на тех, кто считает, что ни на что, кроме желчи и скандалов, я не гожусь. Я в жизни намного меланхоличнее, даже сентиментальнее, если хотите, чем на экране. На самом деле, я жуткий самоед, но далеко не все это видят.

«Четкий пацанчик»

– Говорят, когда-то Вы несколько нелицеприятно отозвались об Анне Семенович, которая сейчас стала ведущей шоу «Машина времени». Не страшно было столкнуться с ней на одной площадке?

– Понимаете, обаяние Ани Семенович и состоит в том, что она великолепно иронична и, что еще важнее, – самоиронична. Такие люди вызывают во мне глубочайшее уважение, поскольку самоирония присуща только великим личностям. У нас с госпожой Семенович прекраснейшие отношения! Скажу больше: на съемочной площадке она весьма удивила меня тем, что не произнесла ни одного слова, которое выражало бы ее недовольство. Настоящий профессионал!