Между нами - Мишель Франсуа Платини

Мишель Платини

Между нами

«Нет более жестокой тирании, чем та,

что прикрывается законами и светом правосудия»

Michel Platini  avec Jérôme Jessel

ENTRE NOUS

Published by arrangement with Lester Literary Agency & Associates.

Печатается с разрешения Editions de l’Observatoire / Humensis.

Перевод с французского Меркуловой Анны Петровны.

Фотоматериалы предоставлены ФГУП МИА «Россия сегодня» и Shutterstock/FOTODOM

© Entre nous, Editions de l’Observatoire / Humensis, 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Пролог

Однажды мой друг Пьер Лескюр, которому я рассказал о своей любви к литературе, выдал чудесную фразу: «Но, Мишель! Зачем тебе читать? Твоя жизнь и есть роман». Пьер был прав. Моя жизнь и правда была похожа на роман, в котором я перепробовал себя во всех ролях. Футболист, главный тренер национальной сборной, руководитель оргкомитета Чемпионата мира, президент УЕФА. Необыкновенное путешествие. Беспрецедентный успех для простого футболиста. Красивая траектория жизненного пути в обнимку с мячом. Это моя история, которой я дорожу, которую лелею, каждое утро смотря на величественный Монблан.

Конечно, на этом долгом пути было много счастливых моментов. Моментов ликования. Матчей, вошедших в историю.

Трофеев. Неожиданных побед. Но были и травмы. Физические и моральные. Когда мне было 17 лет, врач из ФК по фамилии Мец сказал, что я непригоден для профессионального футбола. С 1972 по 1979 год я, все еще молодой, талантливый и многообещающий игрок, восемь раз попадал на операционный стол. Одни специалисты считали, что с таким количеством травм моя карьера вряд ли будет успешной. Другие, еще менее оптимистично настроенные, пророчили мне выход на пенсию в 25.

Намного позже, в 2015 году, когда у меня были проблемы с ФИФА, мои враги радовались моему падению, они надеялись, что оно будет «окончательным».

Короче говоря, вся моя жизнь уместилась бы в одну емкую остроумную переделку японской пословицы за авторством журналиста и писателя Филиппа Ламбо: «Семь раз упади, восемь раз встань».

Хотя падений у меня, кажется, было намного больше, чем взлетов. Еще с юных лет мне часто завидовали. Может быть, потому что я делал вид, что мне все легко дается? Признаюсь, я в самом деле старался производить такое впечатление. Мне нравится идти по жизни, как летит мяч, который я ударил с мертвой точки со штрафного: легко и радостно. Те, кто видел мою игру, знают меня исключительно как игрока под номером 10, с искрящимися глазами, буквально парящего над футбольным полем и хулигански присвистывающего.

Они не видят за этой маской легкости титанического труда, который я вкладывал в изнуряющие регулярные тренировки. Но я никогда не любил жаловаться на эти усилия и даже жертвы ― это утомляет людей. Для меня футбол всегда был праздником. В моих глазах футбол всегда был вечеринкой. Удовольствием, которым хотелось поделиться.

Позже, когда я стал работать тренером национальной сборной, а затем и управленцем, я продолжал придерживаться этой философии. Как говорила королева Виктория: «Никогда не оправдывайся, никогда не жалуйся». Это один из способов избежать постоянных оправданий за свой выбор и свои действия.

С 17 лет я окружен повышенным вниманием СМИ. Все мои игровые решения пережеваны до мельчайших деталей, а случаи неудачных выступлений расследовались как дела государственной важности. В 1982 году, во время Чемпионата мира в Испании, заголовок одной из спортивных статей ставил вопрос ребром: «Может быть, сборная Франции играет лучше без Платини?» К тому же я был капитаном сборной, поэтому любое мое появление в СМИ могло спровоцировать целое землетрясение; как, например, когда в 2014 году в Бразилии я посоветовал болельщикам, может быть, в не совсем корректной форме, «наслаждаться» праздником Чемпионата мира, несмотря на социальный кризис, который бушевал в стране.

Но, выбрав политическую карьеру в футболе, я был вынужден «сглаживать углы», вместо того чтобы дразнить собеседников, как я привык делать. Я всегда любил подшучивать. Это заложено в моей ДНК. Футболисты привыкли к такому формату общения. Но, когда тебе приходится «выходить в свет», общаться с представителями власти, в том числе иностранными, ты просто вынужден изменить манеру общения. Ведь любое выступление на публике подобно хождению по минному полю. Сам того не желая, ты можешь причинить вред многим людям.

В конце концов, ребенок, который стоптал множество ботинок, гуляя по улице Антуана Сент-Экзюпери в городе Жёф, все еще живет внутри меня. Я остаюсь и навсегда останусь человеком спонтанным, прямолинейным и бескомпромиссным. У меня никогда не было таланта оратора, как у Франсуа Миттерана или Бернара Тапи. Дриблинг словами ― не мой конек, хотя верю, что я добился определенного успеха в этом. Иногда, пусть и неуклюже, я могу выступить с заявлением или вступить в полемику, пусть она и бесполезна. Последний раз это было в мае 2018 года, когда мой друг Жак Вандру пригласил меня на передачу «Синий стадион» на Radio France. В разговоре я использовал выражение «небольшая махинация» (petite magouille), чтобы описать ситуацию, когда в 1998 году Франция и Бразилия, воспользовавшись пребыванием в топе рейтинга национальных сборных, сделали все, чтобы до финала не встретиться на поле. Обычная практика, которая существует с незапамятных времен внутри организационного комитета Чемпионата мира. Такая же стратегия применяется и в теннисе. Двое лучших игроков ставятся в разные части таблицы, чтобы встретиться они могли только в финале, заслужив это, конечно, спортивными достижениями. Но это лишь малая часть из того, что я еще тогда наговорил. И правда, «махинация» ― не самое удачное слово в этом контексте, нужно было быть более политкорректным и использовать слово «хитрость», но вот уж так случилось! Мой афоризм «небольшая махинация» быстро подхватили. Такое очень любят СМИ, они вцепились в мою языковую оплошность мертвой хваткой.

Это, впрочем, и стало одной из причин, по которой я решил написать книгу. Я захотел поведать читателю свою историю от первого лица. Буря прошла, и я больше не кричу один посреди пустыни.

В 1987 году, в конце моей игровой карьеры, я написал автобиографию «Жизнь как матч»[1]. Я начал ее с такой вот фразы: «Я умер в 32 года, 17 мая 1987». В тот печальный, да еще и дождливый день я ушел «со сцены», спустя 15 лет карьеры профессионального футболиста. Тогда я со слезами на глазах бродил по длинным коридорам олимпийского стадиона в Турине так, будто шел по длинному темному тоннелю, конца и края которого не было видно. Но, к моему великому удивлению, очень скоро я буквально вышел «на свет».

Уже в следующем году меня назначили тренером национальной сборной, где я проработал четыре прекрасных года, а после занял важную должность на мировой футбольной арене. Именно об этом периоде я и расскажу вам. За эти 15 лет произошло столько же важных