Следователь и Демон - Александр Н. Александров

— Вот в том-то и фокус! Тут, признаться, мне пришлось воспользоваться полномочиями старшего следователя ДДД и парой-тройкой личных знакомств, но я выяснил, что документы им оформляли через спецканал, а затребовала их следственная комиссия при патентном бюро.

Смайл думал всего несколько секунд.

— Получается, — пробормотал он неуверенно, — что все погибшие были агентами следственной комиссии… Так-так… Но тогда выходит…

— А выходит, Винсент, припаскудная штука. Кто-то на фабрике — очевидно, шпион конкурентов — утраивает работающим под прикрытием агентам Бюро «несчастные случаи», да так ловко, что уже несколько месяцев кряду его не могут не то, что поймать, но даже заподозрить о его существовании.

— Но тогда… Комиссия, наверняка, проводит собственное расследование?

— Уверен, что проводит. Может, уже довольно давно. А люди гибнут.

— Так… — Жандарм встал и резким движением одернул плащ. — Все это хорошо… точнее, плохо. Однако же… Я, допустим, понимаю, зачем вы мне все это рассказываете: вам страсть как хочется получить доступ к архивам жандармерии — и не делайте мне тут невинные глаза! Но какое вам вообще дело до происходящего на Пружинной? Вас нанял Матье? Или сам Форинт?

— Форинт. Но я опять-таки утверждаю: мне не нужны ваши пресловутые архивы. Я и так знаю, что там найду: бумажки со следами заварных пирожных и карандашные записи типа «…имело место самопроизвольное убиение трупа. Одна шестая трупа находится на момент досмотра в гравийной дробилке, совершая коловращение по ходу часовой стрелки, еще две третьи трупа…» Нет, Винсент, мне нужно от вас вовсе не это.

— А что же? Зная вашу больную фантазию…

…Фигаро говорил минуты две. Все это время Смайл слушал, не перебивая, и только лицо жандарма вытягивалось все больше и больше. Когда следователь, наконец, закончил излагать свой план, он прокашлялся и сказал:

— Вы больной. На всю психику. Вы, вообще, в курсе, что я не имею права вмешиваться в расследование следственной комиссии при Бюро патентов? Юридически это вообще не моя епархия.

— А вас извещали о расследовании?

— Нет, но…

— Тогда наплюйте. Винсент, не будьте дураком! Я предлагаю вам восстановление репутации! Вряд ли после недавней истории с гибелью штатного колдуна-псионика Инквизиции вам пообещали повышение с объявлением благодарности.

— Вы предлагаете мне угробить репутацию окончательно!.. Хотя вы правы в том смысле, что хуже уже не будет. Но если дело выгорит, то вы прямо здесь, в этой чертовой беседке, напишете рапорт об участии моей службы в расследовании, и моей неоценимой помощи лично, господин СТАРШИЙ следователь!

— Да без проблем! Все равно в Департаменте меня считают психопа… э-э-э… эксцентричным кадром. Но — договорились! Или как?

— Договорились. — Смайл вздохнул. — Ой, чует мое сердце, что я об этом еще пожалею… Однако же — да, договорились. Когда мне начинать?..

Старший администратор Пружинной Фабрики, бюрократ первого класса, чиновник высшей категории, инженер с двумя университетскими образованиями и примерный семьянин господин Александр Матье, по мнению Фигаро, более всего походил на старую, но все еще хитрую и опасную крысу. Он принял следователя в своем кабинете в подвале административного корпуса (здесь были свои правила субординации — чем дальше от крыши, тем выше должность и оклад) и, молча сунув Фигаро в руку чашку горячего чаю, тут же принялся возиться с заслонкой печного отопления.

Когда в кабинете стало жарко, как в жерле вулкана, Матье, накинув на плечи тяжелый горностаевый тулуп, плюхнулся в высокое дубовое кресло и уставился на следователя, все так же не говоря ни слова.

Фигаро, успевший к этому времени порядком вспотеть, подумал, что вызывать страх и замешательство, похоже, стало для этого человека процессом естественным и не до конца осознанным. Старший администратор постоянно дергался, совершая множество мелких, но многозначительных движений: он то характерным жандармским жестом совал руку за пазуху, точно проверяя скрытый там револьвер, то дергал замки на шуфлядках стола, то хватался за печать, то за каким-то чертом начинал перекладывать папки с бумагами, коих на его столе лежало невероятное множество. Жидкие пряди волос, свисающие на сморщенный лоб Матье не были тронуты сединой, длинные гибкие пальцы оставались все так же ловки как и в молодости — старческий артрит, похоже, сломал об администратора зубы — а восседавшие на крючковатом носу очки в тонкой золотой оправе казались чистым излишеством, тем более, что холодные синие глаза администратора все время смотрели поверх стекол.

Кабинет Матье, куда Фигаро, кстати, пустили без малейших проволочек, хотя в коридоре на лавках ожидало не менее десятка человек, был под стать своему хозяину: маленький, темный и мрачный. Кресло, стол, стул для посетителей (довольно удобный), огромный секретер у стены, обитый вороненым железом шкаф с навесными замками на дверцах и монументальный несгораемый сейф, в котором можно было бы без труда спрятать самого следователя с недельным запасом провизии — вот и все, что в нем было. Под потолком тускло мерцала маленькая графитовая лампочка — настоящее электрическое освещение.

Следователю, наконец, надоело затянувшееся молчание. Он откашлялся, закинул ногу за ногу и отхлебнул чаю, после чего пораженно застыл секунд на десять. Потом сделал еще один осторожный глоток: нет, ему не показалось. В чашке был «Золотой Слон» — лучший индийский чай из всех, что когда-либо существовали на белом свете.

— Однако же… — Фигаро покачал головой. — По-черному завидую вашим подчиненным, господин Матье. Этот нектар мне доводилось пить всего два раза в жизни: один раз на приеме в честь Большой Победы — это было в королевском дворце, куда меня, по случаю, пригласил школьный приятель, далеко продвинувшийся по службе, и еще один раз — на фронте, когда мы вывозили документы из ставки генерала Гюзо. Впечатляет…

Администратор рассмеялся. Смех у него был на удивление звонким и здоровым.

— Обычно, — сказал он, — мои подчиненные пьют здесь дрянной кофе. Знаете, этот, с птичкой на упаковке, что продают в лютецианских лавках по два империала за ведро. Но господин Форинт приказал принять вас по высшему классу, так что наслаждайтесь. Это из моих личных запасов… Кстати, прошу простить за театральную паузу — привычка. Когда молча смотришь вот так на кого-либо из подчиненных, он тут же начинает трястись и пачкать штаны от страха, а потом сразу кается во всех грехах, причем даже в тех, о которых мне ничего не известно, хе-хе… Но вот что забавно: хотя вы явно не испытываете пиетета перед присутственными местами, вам в них… некомфортно. Из чего я могу сделать следующий вывод: вы провинциал, учившийся в столице, однако впоследствии из нее уехавший. Я