Дети железной дороги - Эдит Несбит

– В чем дело? – пробормотала она, еще ничего не соображая спросонья.

– Ну-ка, скорей поднимайся, – распорядилась Роберта. – Ты разве не помнишь? Мы в новом доме, и никаких слуг у нас больше нет. Вставай, и займемся вместе делами. Нам надо тихо, как мышкам, прокрасться вниз, чтобы не разбудить маму. Пока она спит, приготовим завтрак. Проснется, а все на столе. Питера я разбудила, и он уже одевается.

Девочки совершенно бесшумно и быстро оделись. Воды у них в комнате не было. Умываться пришлось на улице под очень забавным краном, в который ручкой накачивалась вода. Один качал ее, другой мылся. Сопровождалось это большим количеством брызг, зато было весело.

– Куда веселее, чем умываться в ванной, – сказала Роберта. – Как же красиво блестят сорняки меж камней! А на крыше здесь мох. Ой, и еще цветы!

Скат тростниковой крыши, над кухней спускавшийся круто вниз почти до земли, густо порос мхом, над которым пышно взошли травы, заячья капуста, желтофиоли, а в уголке даже облюбовал себе место кустик ярко-лиловых ирисов.

– Это гораздо-гораздо лучше и намного-намного красивее, чем наш прежний дом! – бурно выразила свое восхищение Филлис. – Пойдемте скорее посмотрим на сад!

– Нам совершенно некогда это делать сейчас, – решительно возразила Роберта. – Дома нас ждет работа.

Они разожгли огонь в очаге и поставили в него чайник. Накрыли стол всем, что было необходимо для завтрака. Здесь, правда, не все предметы в точности соответствовали своему назначению. Например, папина пепельница превратилась в замечательную солонку, а относительно новая форма для выпечки пирогов вполне могла исполнять роль хлебницы, если, конечно, у них был бы хлеб.

Проделав все это, они с чувством выполненного долга снова вышли на улицу в объятия свежего солнечного утра.

– Самое время отправиться в сад, – принял решение Питер.

Сад, однако, не пожелал им себя обнаружить. Они обошли вокруг дома, попали на задний двор, а за ним – к конюшням и еще каким-то хозяйственным помещениям. С трех остальных сторон простиралось поле. И ни намека на сад, словно его здесь и не было. Но вчера ночью-то они отчетливо видели садовую стену!

Местность здесь изобиловала холмами. Внизу протянулось железнодорожное полотно и чернел зев туннеля. Высокий арочный мост, казалось, бежал по краю низины, станция же терялась вдали, и отсюда ее видно не было.

– А наплевать нам на этот сад, – махнул рукой Питер. – Спустимся лучше к железной дороге. Может, по ней сейчас даже поезд пройдет.

– Тогда мы сможем его и отсюда увидеть, – рассудительно проговорила Роберта. – Давайте сядем и подождем.

И они дружно плюхнулись на широкий и плоский серый валун – один из великого множества, словно рукой великана щедро раскиданных по всему травяному склону холма. Здесь и были они обнаружены мамой, когда она в восемь часов утра отправилась на их поиски. Они крепко спали на валуне, распаренные солнышком, безмятежно сбившейся кучкой.

Перед уходом они действительно развели отличный огонь и очень правильно поставили греться чайник. Сделано это было около половины шестого. К восьми часам все дрова прогорели, огонь погас, но за то время, пока он горел, вода из чайника выкипела, и донышко у него, расплавившись, отвалилось. И еще дети как-то не догадались, что, прежде чем ставить посуду на стол, ее надо вымыть.

– Но, в общем, все это не имеет значения, – сказала им мама. – Я имею в виду немытые чашки и блюдца. Потому что я обнаружила еще одну комнату. Совершенно вчера забыла о том, что она существует, и это, по-моему, настоящее волшебство. А о чайнике не горюйте. Я вскипятила воду в кастрюле.

Дверь в забытую комнату тоже была на кухне. Просто вчера в темноте и волнениях все почему-то решили, что это стенной шкаф. На самом же деле за ней оказалась маленькая квадратная комната с совершенно готовым к еде столом, где стояли кусок холодного ростбифа, хлеб, масло, сыр и пирог.

– Пирог на завтрак! – воскликнул Питер. – Это же обалденно здорово!

– Только он не с голубятиной, а всего лишь яблочный, – внесла ясность мама. – Короче, это тот самый ужин, который мы с вами должны были съесть вчера. Здесь еще и записка от миссис Вайни нашлась. Она придет к нам сегодня в десять утра, а вчера была вынуждена уйти домой раньше времени, потому что ее зять сломал руку.

Никогда прежде они не начинали день с холодного яблочного пирога, но все четверо решительно предпочли его ростбифу, и этот завтрак им показался великолепным.

– Видите ли, это для нас получился скорее обед, чем завтрак, – обосновал свои действия Питер, протягивая тарелку, чтобы ему положили еще кусок пирога. – Мы же так рано сегодня встали.

Целый день они помогали маме раскладывать вещи, и шесть маленьких ног до боли набегались по всему дому, пока их обладатели переносили из ящиков и коробок одежду, посуду и множество разных других вещей на их новые места. И только когда наступил уже вечер, мама сказала:

– Ну, на сегодня, пожалуй, хватит. Пойду-ка теперь на часок прилягу и встану к ужину свеженькой, как огурчик с грядки.

Дети посмотрели друг на друга, и на каждой из трех выразительных физиономий весьма отчетливо отразилось одно и то же стремление. Оно было двойным и состояло из вопроса и ответа, как в гиде к знаниям для детей. Вопрос: «Куда мы сейчас пойдем?» Ответ: «На железную дорогу».

Туда-то они и направились. И как только пустились в путь, вдруг выяснилось, где от них утром спрятался сад. Дверь в высокой его стене была за конюшней.

– Ой, да ну его, этот сад, – отмахнулся Питер. – Тем более мама мне утром уже рассказала, где он находится. Подождет нас до завтра. А сейчас скорее пошли на железную дорогу.

Путь к ней пролегал по склону холма, густо поросшему ярко-зеленой короткой травой, мягкость которой самым досадным образом нарушали кусты колючего дрока да серые и желтые камни, торчащие словно натыканные в пирог апельсиновые цукаты.

Это была пробежка со свистом в ушах вниз по крутому склону, и она в результате уперлась в забор, и за ним-то как раз начиналась железная дорога с манящим сиянием рельс, телеграфными столбами, проводами и разноцветными сигналами семафоров.

Едва трое детей забрались на забор, как раздавшийся вдруг нарастающий грохот словно скомандовал им обратить свои взгляды к черному зеву туннеля, который зиял на угрюмой физиономии скалистого утеса. Как только они успели повернуть туда головы, туннель выплюнул из своего нутра поезд, и тот с хрипом и воплями пронесся мимо. Гравий на шпалах гремел и подпрыгивал. Детей окатило жаркой воздушной волной.

– Ух-х-х, – выдохнула Роберта. – Это был словно огромный дракон. И он обмахнул нас своими горячими крыльями. Вы ощутили?

– И этот туннель ужасно похож на пещеру дракона, ведь правда? – блестели глаза у Филлис.

А Питер воскликнул:

– Даже и не мечтал когда-нибудь подобраться так близко к поезду! Это же обалдеть как здорово!

– Гораздо лучше, чем играть в комнате с игрушечным паровозом, – поглядела на брата Роберта.

(Знаете, мне вдруг решительно надоело ее называть полным именем. Совершенно не понимаю теперь, зачем это делала, когда никто из домашних к ней таким образом не обращается. Ведь если они зовут ее Бобби, то, верно, и мне такое позволено.)

– Это совершенно разные вещи, – откликнулся Питер. – Но я и не думал, что поезд такой высокий, пока сейчас не увидел его целиком.

– Потому что раньше мы его видели только возле платформы, и она закрывала от нас весь низ, – объяснила Филлис. – Этот поезд, наверное, в Лондон поехал, – сделался у нее вдруг задумчивый вид, – а там ведь остался наш папа.

– Вот мы на станции и узнаем, куда и зачем этот поезд поехал. Нечего больше нам здесь сидеть. Пошли, – поторопил сестер Питер.

И они пошли.

Они вышагивали по шпалам, слушая, как гудят наверху телеграфные провода, и с удивлением убеждаясь, что столбы, их державшие, оказались насажены вдоль путей совсем не так часто, как кажется из окна вагона, когда они просто мелькают мимо и их даже трудно пересчитать. Пешком от столба до столба нужно было еще дойти.

Наконец они добрались до станции.

Раньше они приходили на станцию только лишь для того, чтобы сесть там в поезд или еще перед этим немного его подождать. И всегда их сопровождали взрослые. А взрослые, как известно, совсем не интересуются станциями и считают их таким местом, откуда следует поскорее убраться.

Никогда еще в жизни Питеру, Бобби и Филлис не было так интересно на станции. Они смогли подойти вплотную к сигнальной будке, разглядели там множество проводов и услыхали, как механизм, таинственно пошуршав и пощелкав, вызывающе и решительно звякнул. И шпалы, к которым крепились рельсы, им очень понравились. По ним ведь можно было идти, как по камешкам вброд, и Бобби тут же изобрела замечательную игру под названием «Переправа через бурлящий поток».