Вражда - Александр Белаш

- Эх ты!.. Ну, ваше сиятельство, с вас еще талер, всего два пятьдесят - и на том поладим.

- Грабитель! - Бабель возмутился. - Как ты смеешь требовать столько?! Обирала!

- Ничуть, светлейший князь, - я так понимаю, что на девках вы сегодня сэкономили, значит, на лошадку сможете потратиться…

- Резон, - согласился Гертье, залезая в фиакр. - Еще двадцать центов получишь, если будешь погонять как следует.

Чтоб скорей добраться на восточную приморскую окраину, смекалистый извозчик выбрал путь покороче, по мостам через острова левобережья. Гулкая звездная ночь простиралась во все небо; дрожали и гасли огоньки в окнах. Цокот копыт и стук колес могли бы убаюкать ездоков, если б не пробирающий до костей холод, который все усиливался. Когда миновали церковь Марии Стелла Гратис, Бабель заухал, сильно хлопая в ладоши и подпрыгивая на сиденье, словно бесноватый.

- Как же! я! не подумал! надо! было! в аптеку!

- Зачем? - Гертье растирал щеки.

- Спирту! склянку! выпить! огнем бы зажгло!

- Не боишься? Проспиртованное тело может загореться от малейшей искры - один пепел останется.

- Ха! мне! ничуть не страшно!.. Лучше в пекло, чем стать снеговиком! А говоришь, медвежий плащ греет в самую лютую стужу? Он б-большой, м-можно д-двоим з-завернуться!

- Д-да, - клацал зубами и Гертье, - на охоте, на ночевке мы с батюшкой в нем как в мешке… Мех толстый!

- О, не рассказывай! я сейчас завою!

На перекрестке с телеги сгружали деревянные плахи, а согбенный полицейский унтер в пальто с поднятым воротником, натянув фуражку околышем на уши, приплясывал у наваленных на мостовую дров, стараясь запалить спичку - те ломались в пальцах, шипели и не загорались. Рядом кутался младший чин, держа факел со смоляным набалдашником.

«Костры на улицах, - мелькнуло у Гертье, - как в старину… Когда это в последний раз было? Похвальная забота; наконец-то отцы города расстарались для бездомных… вон уже собираются», - пожухшие, бедно одетые фигуры стягивались к будущему кострищу, перешептываясь с надеждой при виде заполыхавшего факела.

Облитые керосином, плахи с треском вспыхнули, озаряя лохматым оранжевым пламенем заснеженную улицу, сугробы вдоль тротуаров, стены домов. Выглянув из-за поднятого фордека, Гертье увидел, как люди тянутся к огню, топчутся, отыскивая место поудобней, чтоб и не мерзнуть, и не обжигаться.

Впереди на тротуаре замаячила одинокая фигура женщины; с каждым поворотом колес она становилась ближе. Гертье различил аккуратную шляпку, оценил покрой просторного и вместе с тем изящного пальто, но было в ее фигуре нечто, обеспокоившее его. Спина сгорблена, плечи вздернуты, воротник поднят, а локти прижаты к бокам. Не шатаясь, молодая женщина (дамы в возрасте так не одеваются) шла медленной, нетвердой походкой, склонив голову.

- Бабель, тебе не кажется, что…

- Что?

- Эй, приятель, ну-ка останови! - Гертье спрыгнул на ходу и летучим прыжком ловко перемахнул через сугроб. Сзади раздалось запоздалое: «Тпр-р-ру!»

- Сьорэнн!.. - окликнул Гертье. Женщина сонно обернулась - лицо ее было белым, глаза застывшие, отсутствующие. - Извините, но, может быть, вам нужна помощь?

…Молодой человек, нагнавший Рагнхильд, был одет просто, но со вкусом, что выдавало в нем натуру, изощренную в умении нарядиться по средствам и при этом соответствовать богемной моде. На его охотничьем картузе красовалась малиновая лента-околыш (цвет Кавалькора - девичья погибель!). Серого сукна пальто-честерфильд с бархатным воротником в тон шарфу, панталоны в черную и серую полоску, черные суконные штиблеты с белыми металлическими пуговицами. Но в глаза Рагнхильд бросилось не платье, а его лицо - утонченное и столь чистое, словно его не касалась бритва, хотя рост и стать указывали на уже достаточно зрелый возраст, крепость мышц и привычку держаться независимо и смело. Улыбка на тонких и ярких губах мужчины была осторожной, нерешительной, а его светлые глаза внимательно и чуть встревоженно наблюдали за Рагнхильд.

- Я… - только и смогла вымолвить она. Пронизывающий холод сковывал ей лицо, сводил ноги судорогами, а язык едва мог выталкивать слова изо рта. Холод стягивался, как петля на горле, он искал ее - слепая неживая сила, направляемая чьей-то твердой волей.

С тринадцатью центами в Маэне можно было выпить стаканчик рома, съесть порцию жаркого с картофелем и согреться солидной чашкой кофе. Или взять три небольших пирожных. Или снять койку в ночлежке, перед тем насытившись благотворительной похлебкой, - тогда еще останется пять центов на завтра. Но Рагнхильд знала о существовании ночлежек лишь по книгам. Увидев это заведение, она скорее застрелилась бы, чем вошла туда. Умереть - но не поступиться гордостью, не замарать свою честь! Поэтому она прошла мимо кондитерских и харчевен, даже мимо приюта церкви Стелла Гратис, где на ночлег принимали бесплатно.

С каждым ударом часов на колокольне она все отчетливей осознавала, что не доживет до утра. Холод многих убьет нынешней ночью, но они - его случайные жертвы, потому что он ищет и замораживает ее одну. Те, кто наслал его, знают: она не станет просить приюта и искать спасения ценой унижения.

Осталось лишить их радости, не дать себя схватить. Волшебный конь, который унесет ее от погони, смирно ждал в ридикюле - когда же она сожмет его рукоять и взведет курок.

Но она не хотела делать это перед молодчиком в картузе и честерфильде.

- Уйдите, - проговорила она. - Уйдите прочь.

- Вам плохо? Я могу отвезти вас к врачу. Рагнхильд еле справилась с застежкой ридикюля.

- О, нет, оставьте! Все расходы я беру на себя, - светлоглазый взволнованно приложил ладонь к сердцу в знак искренности. - Или доставить вас домой? Назовите адрес - экипаж, к вашим услугам.

«А вдруг?.. - робко блеснула далекая вспышка в потемках тоски и безнадежности, сгустившихся вокруг Рагнхильд. - Нет, нет! Я не стану ни о чем просить!..» - мгновенный блеск погас, осталась только тлеющая где-то в глубине сердца крохотная искорка.

Она покачнулась, закрыв лицо рукой. Озабоченный Гертье осторожно подхватил ее под локоть.

- Простите мою вольность - я без позволения… Клянусь честью, сьорэнн, я защищу вас от любой опасности. Кавалер Гертье, ваш покорный слуга. Разрешите помочь…

- Да… я… разрешаю, - выдохнула Рагнхильд, слабея.

- - Бог мой, Гертье! - вытаращился Бабель, когда его молодой приятель подсаживал девицу в фиакр. - Кого ты подобрал?

- Замолкни, дружище, и перебирайся на подножку. Девушка совершенно замерзла, вот-вот лишится чувств. Приятель, гони! Бабель, как только приедем, беги наверх и растапливай печь, а я поведу барышню по лестнице.

Рагнхильд слушала их диалог еле-еле, в полуобмороке. Она стараласьсжаться под ольстером,чтобы сохранитьхоть малую толику тепла, доехать до жилья и - о, счастье! - до печки! Только бы оказаться в закрытом помещении, где есть очаг и дрова - или торф, или уголь, безразлично, - тут-то она сумеет согреться!