Формозов А.Н. Шесть дней в лесах - Алексей Формозов

"Такие бора, такие бора, что и с топором не бывано, — мечтательно повторил Гриша. — И говорит как - то особенно, по - старинному".

"А ты как думал! Тут за Волгой весь народ лесной особенный... Хорошо, что тетка такая разговорчивая попалась — похоже, места она знает. В Заборье еще поразведаем, а завтра теткиных поляшей и тетерь пугать будем..."

Отдохнувшие и окрыленные надеждой друзья продолжали путь, не переставая посматривать на отпечатки босых ног, видневшиеся на песке дороги и местами пересекавшие снег. Через час путники проходили Митино, где их долго преследовала гурьба ребятишек, побросавших бабки и на все лады кричавших "охооотнииички... охооооотнииички...". Еще через час пересекли грязные улицы Рожновки, где на Гришу кинулись собаки, а один из парней, сидевших на завалинке, крикнул вдогонку путникам: "Эй. ты, длинноногий журавель, лутошки свои не поломай!" Это явно относилось к Севке, но тот смолчал. Не стоило задерживаться для словесного турнира — день близился к концу, надо было торопиться — до ночлега оставался еще не один километр. Только на закате за сквозистыми ольховыми перелесками и большими плакучими березами показались, наконец, ветхие крыши Заборья.

Вечер был тихий с хрустально - ясным воздухом. Звонкие песни девушек неслись с дальнего конца деревни. Скворцы сидели около скворечников и, размахивая крылышками, наперебой спешили с песнями, в которых все красивые колена и трели были заимствованными. Собственные колена скворца — трещащие, малозвучные — совсем не могут сравниться с подслушанными птицей и умело заученными голосами.

Мальчики без труда разыскали избу Архиповых, и не прошло четверти часа, как оба, умытые и обновленные, сидели за столом. Парное молоко со свежим хлебом показалось им изысканным угощением, а постель в углу на широкой скамье доставила невыразимое блаженство. Оба заснули задолго до того, как начали стихать песни за стенами приютившего их дома. Двадцать два километра лесов, чередующихся с полями, легли между мальчиками и их родным городом.

IV. Лесная сторона. Деревни остались позади

"Надо будить робят - то... Сказывали, чтобы пораньше..." — смутно, сквозь сон, послышалось Грише. Очертания избы еще терялись в предрассветных сумерках. В печи весело потрескивали дрова, а передвигаемые хозяйкой чугуны начали греметь уже с полчаса тому назад. Вставать не хотелось... Утомленные трудами предшествующего дня ноги и руки ныли после ночного отдыха. Сладко потягиваясь, Гриша неохотно поднялся. Севка спал, согнувшись калачиком, дела неудачные попытки спрятать длинные ноги под слишком короткую куртку. Разбуженный Гришей, он быстро вскочил и принялся за умывание, со смехом рассказывая, как всю ночь ему снились и мешали спать глухари. Через пять минут друзья уже сидели за самоваром. Севка расспрашивал хозяина о дороге, а Гриша записал в свою книжку: "5 апреля. Ночевали у Архиповых (второй дом от околицы). Люди хорошие. В избе много тараканов. Вышли из деревни в пятом часу утра по хозяйским часам". Мешки и ружья заняли свои места за плечами, пояса плотно подтянули патронташи и, прощаясь с хозяйкой, которая никак не хотела брать платы за ночлег, мальчики сошли по скрипящему крыльцу. Улица была пуста, деревня еще не пробудилась, хотя дым вился из многих труб. Кое - где хрипло кричали петухи. За ночь подморозило — лужи покрылись тонким хрустящим ледком. Яркая заря разгоралась на востоке. Свежий, бодрящий воздух быстро прогнал остатки дремоты. Когда же за бурой полосой ржаного поля ребята увидели синюю гряду лесов, где ждал их целый рой сменяющихся впечатлений, весеннее утро наполнило их радостным трепетом и бурный восторг снова овладел ими. Хотелось петь, смеяться, не идти, а бежать, и ноша, так утомлявшая их вчера вечером, казалась теперь легкой, как перышко. Друзья, словно на крыльях, летели вперед и быстро приближались к опушке леса.

Большой кроншнеп, поднявшись с вязкой пашни, хриплым криком возвестил болоту о приближении людей и на несколько минут задержал юных натуралистов. Мальчики смотрели, как птица, взлетев на некоторую высоту, стала наклонно опускаться, почти не взмахивая крыльями. В то же время она издавала зычный флейтовый свист, сначала отрывисто и протяжно, затем все учащая и учащая следовавшие один за другим звуки. Это был токовый полет крупного осторожного кулика, с которым друзья уже раньше имели неоднократные встречи. Оба хорошо помнили, как трудно подползать к кроншнепу, остановившемуся для отдыха во время осеннего пролета на плоских песчаных косах Волги. А здесь птица была у себя дома; они видели, что кроншнеп опустился к своей подруге, такой же крапчато - серой с длинным кривым клювом, бегавшей по недавно оттаявшей озими. Обширное моховое болото, кое - где поросшее ивняком и березкой, было покрыто водой, поэтому кроншнепы, которые на нем гнездились, еще скитались по окрестным полям. На пашне у дороги во многих местах виднелись следы этих куликов. Ребята поспешили зарисовать отпечатки лап и теперь могли поручиться, что всегда сумеют их отличить.

Кроншнеп

Вскоре зеленые ветви елей сомкнулись над путниками. В лесу было даже холоднее, чем в поле: всюду лежал снег, а оттаявшие за день проталины ночью снова замерзли. Тем не менее лес был полон жизни и ее голоса заставляли друзей часто останавливаться, чутко прислушиваясь. Солнце уже поднималось, горячими бликами зажигая вершины одиноких крупных сосен. Дрозды - дерябы, рябинники и белобровики, совсем недавно прилетевшие с юга, сидели на макушках деревьев и, топорща перышки, скорее декламировали, чем пели, свои флейтовые импровизации. Самцы - зяблики заняли каждый свой уголок леса и теперь гремели звонкими трелями навстречу восходящему солнцу. Один из них — чистенький, стройный с широкими белыми перевязочками на крыльях — распевал, прыгая по дороге, разыскивал корм и не хотел слетать при появлении мальчиков. Когда его все - таки спугнули, то на вспорхнувшую птичку, опустившуюся шагах в десяти от дороги, кинулся другой зяблик, владелец этого уголка ельника. Зяблик - хозяин и зяблик - нарушитель границ участка затеяли такую драку, что свернулись в пушистый комочек с двум растопыренными хвостами и четырьмя крылышками. В таком виде они с писком свалились на землю с ветки, где произошла первая стычка. "Что, попало!.." — смеялся Гриша, глядя, как пощипанный зяблик виновато поспешил вернуться к своему участку. Его провожала задорная песня победителя, изгнавшего пришельца оттуда, где он сам был намерен гнездиться и куда поджидал самочку (самцы - зяблики прилетают несколькими днями раньше самок).