Полдень, XXI век (декабрь 2012) - Коллектив авторов

– Как ты… – Я пытался подыскать слова, которые, похоже, рассыпались по полу. – Ты понимаешь язык призраков?

– Не говори глупостей, – с неожиданным раздражением отозвалась Дженнифер. Она никогда прежде не раздражалась, никогда не говорила ни с кем таким тоном и не произносила таких слов; ее будто подменили. – Мы говорим, конечно, по-английски. У Нормана странный акцент, а некоторых слов я не понимаю, но он говорит, что и эти слова – английские, просто их еще не придумали, вот в чем на самом деле закавыка, Джон.

– Норман! – пораженно воскликнул я. – Призрака зовут Норман! Когда он тут жил? Что ему надо? Его здесь убили?

– Не говори глупостей, – повторила Дженнифер и произнесла слова, заставившие меня надолго замолчать, потому что принять это в сознание было трудно, если вообще возможно. – Норман не призрак. Он говорит, что призраков вообще не бывает, потому что нет потустороннего мира. Он из будущего. Он ведь спрашивал тебя, какое нынче число.

– Да, – буркнул я, пытаясь мысленно переварить то, что она сказала. Число он спрашивал – точнее, мне вчера показалось, что он прохрипел-пробулькал именно этот вопрос, и я на него ответил, но ничего больше не понял, в отличие от Дженни, которая не только нашла с призраком общий язык, но неожиданно обрела способность нормально говорить и со мной, а не делать вид, будто способна только считать мух и бормотать несуразицу.

– Есть вещи, – сказала Дженнифер, – которых я не знаю, потому что отец не позволил мне ходить в школу.

Еще бы отец позволил ей это! Над бедняжкой потешался бы весь класс. В городе и без того ходили разговоры о помешанной девочке, которая научилась только счету и потому считает все, что видит, а больше ни к чему не способна.

– А ты ходил в школу и даже хотел поступить в колледж. – В голосе сестры я уловил отчетливую зависть, но это могло мне показаться. – И знаешь разные вещи, о которых я не имею представления.

О, Господи! Дженнифер выражалась, как леди, а она и пары слов связать не умела!

– В общем, – решительно сказала сестра, – Норман будет говорить, а я стану пересказывать тебе его вопросы. Извини, но некоторые слова мне не известны, и я буду произносить их, как слышу, – может, ты знаешь, о чем это он.

Норман, или как-его-там, сделал несколько шагов в мою сторону и остановился в десяти футах от меня, так что я сумел даже разглядеть кое-какие черты на его лице, будто полутени на полупрозрачной поверхности: узкий рот, широкий светлый нос, а глаза, и это выглядело ужасно, показались мне темными озерами, в которых плавало и колыхалось что-то необъяснимо жуткое – хотелось отвернуться и никогда больше не глядеть на это карикатурное подобие человека.

Ржавые звуки медленно плыли, вращались, поднимались, падали в сгустившемся воздухе. Я не утверждаю, что так было на самом деле – говорю о своих ощущениях. Мне казалось, что звуки его голоса более материальны, нежели тело, и, протянув руку, я мог бы схватить какой-нибудь ржавый звук, сжать его в кулаке и выдавить смысл. Он говорил что-то, он точно что-то произносил, я явственно видел, как шевелилась темная линия его губ – правда, совсем не в соответствии с издаваемыми звуками, что делало происходившее не просто нереальным, а невозможным.

– Почему он не уходит? – вырвалось у меня. – Что ему надо?

Дженни поднесла ко рту ладони и зашипела, будто подражая змее, я вздрогнул, так это было похоже. И – вот странно – Норман (или как-его-там) затих, губы его продолжали шевелиться, но не издавали ни звука. Неужели призрак слушал шипение Дженни и понимал его смысл, если в том был хоть какой-то смысл?

Дженнифер перестала шипеть, когда я подумал, что она никогда не закончит, и неожиданно взяла призрака за руку. Я был уверен, что ее ладонь пройдет сквозь это бесплотное создание, но случилось странное: две ладони соединились в пожатии, и – Господи, неужели это происходило на самом деле? – другой рукой Дженни коснулась лица призрака. Коснулась, я точно это видел, потому что только фигура призрака и освещала мрак, а ладонь Дженни скользнула по губам Нормана, по его щеке, по лбу, это было похоже на то, как тень Земли скользит по диску полной Луны во время затмения, – я видел такое единственный раз в жизни – четыре года назад. Призраку, похоже, понравился жест Дженнифер, он взял ладони сестры своими полупрозрачными пальцами, поднес их к темной линии рта и… Поцеловал? Я не слышал звука поцелуя, какие-то иные звуки здесь все время рождались и умирали, поглощенные темной массой воздуха. Но я почему-то явственно, как никогда прежде, ощутил тень, след удовольствия – будто это мою руку поцеловал… нет, не призрак, а самый родной мне человек…

– Он не уходит, – сказала Дженни, не оборачиваясь, будто слова предназначались не мне, а Норману, – потому что… – она помедлила, видимо, подбирая слова, а может, прислушиваясь к тому, что неслышно для меня говорил призрак, – потому что в его задачу входит сбор данных о времени между гибелью Линкольна и инаугурацией президента Джеймса Гарфилда.

– Кого? – удивился я.

Президентом у нас был Ратерфорд Хейз, избранный полтора года назад, и, помню, я очень огорчался от того, что не мог еще голосовать. Гарфилд… Кажется, я слышал о таком политике-республиканце.

Мне очень не понравилось, как призрак касался Дженни, как она нежно провела пальцами по его лицу и, похоже, чувствовала под рукой не пустоту, а теплоту человеческой кожи.

– Спроси его, – сердито сказал я, – когда он умер, отчего?

– Он не умер, – обиженным тоном отозвалась Дженни. – Норман еще молод, почему он должен умереть?

– Но… – растерялся я. – Призраки… они…

– Глупости, – сказала Дженни и отступила. Призрак оказался прямо передо мной, я не мог оторвать взгляда от его глаз, они привязали меня к себе, будто цепью, я почувствовал, что не могу не только сделать шаг, но и ни слова не способен из себя выдавить. Только слушать, смотреть…

– Глупости, – повторила сестра. – Это результат неправильной интер… – она запнулась, слово было ей не знакомо, прислушалась к чему-то и закончила: —…претации. Интерпретации, – повторила она более уверенно.

– Вот как? – произнес я с иронией. Почему-то недавний страх сменился совсем иным ощущением: будто я присутствовал на нелепом, бессмысленном представлении, меня дурачили, а я не мог понять, каким образом из меня делали посмешище. – Неверная интерпретация? А какая интерпретация верная? Как еще можно интерпретировать появление бестелесной… – я запнулся, вспомнив, как Дженни гладила Нормана по щеке.

– Норман, – сказала Дженни, – такой же человек, как ты и я. Как мама и папа.

Подумав, добавила: