Мерцвяк - Мацвей Богданович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
"А что ж мне с этим добром делать то?" — на этот вопрос он сам не знал ответа и побрел обратно домой. Только подошел он к окраине Язеньки, как вдруг его взгляд остановился на старенькой, слегка сгорбившейся хате, с низким забором и маленьким огородом. Что-то пихнуло его в спину, ближе к нечистому логову.
"Мо она поможа мне?"
Парубок зашел во двор и постучал в дверь местной ведьмы. Черный кот вылез из под ступенек и остановился у ног мальчишки. Пушистый страж слегка проурчал разглядывая гостя, после чего дверь отварилась и из сеней выглянуло лицо худой бабушки, из щели повалил густой черный дым. Волосы хозяйки были полностью седые и спутанные, платок она никогда не носила, глаза казались впавшими, вдавленными в череп и напоминали неглубокий колодец.
— Чего тебе? — она заметила букет, — Жениться я не собираюся, стара для тебя.
— Дапамагите пожалуйста… — парень слегка замялся от колкой шутки, но все-таки продолжил, ведь не для себя просит. — У меня мамко болеет, а я травы собрал, да только не ведаю, что делать.
Старуха оглянула узкое бледное лицо Ратибора, а после, более внимательно, цветы и, с каплей удивления, вновь посмотрела на него прищурясь. Кот важно вступил в хату и исчез в ее тьме.
— Заходь, коль пришел, — старуха быстро скрылась в глубине мрачной сени, Ратибор с травами направился за ней.
В доме сильно пахло чесноком, ромашками, другими засушенными травами и свежим молоком. Каждая комната была заполнена шкафами с банками разных размеров, только некоторые склянки были полностью накрыты тканью. Юноша оказался на кухне, по крайней мере, в комнате похожей на кухню. Вон в углу русская печь — источник темной копоти в доме — в другом углу стол и пара лав, а на полу несколько горшков. Ведьма открыла окно, чтобы мальчишка не задохнулся у нее в гостях.
— Чего с кормилицей?
— Жар сильный, с постели четвертый день встать не может.
Старуха выхватила букет и подмигнула Ратибору, она стала шуметь банками перебирая все свои накопления. Вскоре на столе появилось две банки, ведьма начала нечто шептать водя руками — хоть дым и уходил, но видно все равно ничего не было — мальчишка в притык подошел к шкафу и приметил, что одна банка, накрытая тканью, слегка светиться. Он приподнял сукно, глаза Кветки округлились: в банке бегала молния и настолько быстро, что от её вспышек он утратил на время зрение из-за чего почти потерялся в темноте дома.
Спустя некоторое время лицо старухи зло смотрело в глаза мальчишки, сам же он сидел на лавке. Огонь в курной печи был потушен, а весь дым вышел на улицу.
— Ты ж чего по моим шкафам лазаешь, а? В следующий раз в дом не пущу! Я лисам не доверяю, — ведьма что-то мешала в тарелке, глиняные стенки которой были измазаны сажей, как и весь дом.
"Вся хата в саже, а сама чистютка, как же?"
— Я ведьма не просто так, и тебя черти не просто так привели сюда.
— Черти?
— Они самые, они твою матку да и свалили — захотели нас познакомить, — бабка сплюнула и где-то в углу послышался смешок. — Ишь смешно им! Бесы драные!
— А чего ж меня…
— Видно чего ж, мать то твоя Лиза, а не Мария, она лишь тебя подобрала, когда ты родился. Да и на кладбище тебе дурно, а от молитвы этого попа глаза на лоб лезут и уши вянут! Так же? Так! А от чего же? Да таму што ты мерцвяк! Как и я.
— Но я живой! Кровь в жилах моих! Боль чувствую!
— Кровь, но мало ее, живой да не как все живой, а боль и мёртвый узнает.
Ошарашенный Ратибор смотрел на старуху.
"Мама — не моя мама, тогда и Богомил не мой брат… Да и я мерцвяк ходячий! Что же мне делать..? Беда я для семьи и этих мест… "
— Не смотри на меня так. Этим измажь лоб, руки и ноги матери — тогда скорее выздоровеет. А ты приди ко мне коль захочешь узнать кто мы и как мы, сделаю своим помощником.
Юноша тихо поблагодарил за помощь и скрылся. Он сделал все как сказала ведьма, брату рассказал лишь, что получил мазь, утаив все остальное, и ушел кормить кур, пока Богомил готовил стол и менял воду матери. Когда Кветка остановился в сенях, он лишь подумал, что чувствует несколько чужих взглядов и, словно в подтверждение его мыслей, из каждого угла послышался смешок вперемешку со звонким хрюканьем.
Глава пятая. Прошлое
Лето и осень в деревне часто проходят в заботе о подготовке к зиме. Огромное скопление молочко-белых облаков казалось летящей ширококрылой совой, которая выискивала себе пищу и попутно теряла немного перьев; и теперь они разлетелись по всей земле, укрывая ее редким снегом. Поля опустели, снопы быстро убрали по домам, как только высохли. Постепенно жизнь в деревне потухала, только из кузницы доносился звон каленого железа да из домов стук жерновов. Точно такой же звук доносился из дома язеньской ведьмы. Ратибор молол на тяжелых жерновах кости, пока Аксиния — а именно так звали ведьму — вычищала хату. Он сидел на кухне и не мог поверить резкому преображению дома, от толстого слоя сажи не осталось и следа. Как оказалось, полностью все место занимали огромные шкафы да полки заполненные банками. Печка не топилась уже дней десять, да только все равно в хате оставалось тепло, вызывавшее лишь удивленные взгляды в сторону хозяйки. Когда последняя кость противно хрустнула под тяжестью жернова и перетерлась в муку, старуха села на лавку у стола.
— Умаелася я, столько работы еще не сделано… Так и помру тут. Сложуся в три погибели и помру!
— А чего это вы решили хату убрать?
— Гости придут дорогие, всю ночечку будуть тутко. А не
