На этот раз – да! - Лесия Корнуолл

На него уставилась пара голубых глазенок:

– Привет, дядюшка Кит! – сказала его шестилетняя племянница, обнажив в улыбке отсутствие переднего зубика и хлопая ресницами, как заправская светская кокетка.

– Привет, Молли… – выдавил он.

Но тут пара проворных ручек ухватилась за светлые кудряшки Молли и с усилием потянула:

– Теперь моя очередь сидеть на коленках у дяди Кита!

Это была еще одна его племянница, Ребекка. Молли издала пронзительный визг, от которого у Кита разом заныли все зубы, и вцепилась мертвой хваткой в то, что первым попалось под руку. Это оказался галстук Кита, и девочке было совершенно невдомек, что она душит родного дядюшку. Семилетняя Ребекка размахнулась, чтобы влепить сестре затрещину, однако промахнулась, и удар пришелся прямо в челюсть Кита. Удар оказался такой силы, что Кит едва не лишился пары зубов и мельком подумал, что если в будущем Ребекке не удастся счастливо выйти замуж, то она вполне может сделать карьеру на боксерском ринге…

Тут к нежданной потасовке примкнула Роуз – близняшка Ребекки, и попыталась согнать Молли с дядюшкиных колен, взобравшись на сестру верхом. Локоть Роуз задел Кита по носу, а коленка уперлась в место, еще более болезненное. Тут козетка угрожающе и жалобно заскрипела, и Кит едва успел сгрести в охапку всех трех девочек, прежде чем все они оказались на полу. Матушка Кита вскрикнула – впрочем, беспокоилась она лишь о деточках, словно не замечая, что те причиняют ее сыну нешуточную боль и он уже едва дышит. Закрыв глаза, Кит молил небеса о том, чтобы младший брат его оказался более достойным графского титула, нежели он, и мысленно просил у него прощения за те неудобства, что принесет молодой чете в разгар медового месяца его безвременная кончина…

– Так-то ты приветствуешь племянниц! – раздался голос вошедшей Арабеллы.

Открыв глаза, Кит с трудом набрал воздуху в легкие, а сестра лишь укоризненно качала головой:

– Полно, Кит, пора бы уже тебе повзрослеть! Впрочем, с этим ты порядком опоздал. И потом, подобные игры чересчур грубы для юных леди… – Арабелла хлопнула в ладоши: – Девочки, марш в детскую!

Однако детишки и не думали повиноваться, что ничуть не удивило Кита. Вместо этого они принялись уничтожать лежащие на подносе лакомства. Свифт тем временем уже поднялся на ноги и хмуро счищал с ливреи остатки бисквита и раздавленные вишенки.

– Не принесете ли еще чаю, Свифт? – невозмутимо спросила матушка, с неодобрением глядя на кроваво-красные пятна от вишен на костюме дворецкого. – Сперва, разумеется, извольте переодеться!

Свифт лишь кивнул:

– Тотчас же, миледи, – сказал он с достоинством, подхватывая со столика разоренный чайный поднос, и захромал к дверям.

– А мальчики тоже с тобой? – спросила графиня у дочери.

Арабелла отрицательно покачала головой:

– Они с Коллингвудом. Он настоял, чтобы сыновья провели лето в обществе своего наставника и под отцовским надзором, словно я не могу сама смотреть за ними! Да и Кит вполне мог бы проверять у детей уроки… ибо кто должен руководить образованием будущих графов, если не граф собственной персоной?

– Я??? – Кит оторвался от изучения останков козетки. Остальных, похоже, совершенно не волновала ни сломанная мебель, ни его собственная расхристанность. Он осторожно дотронулся до своей челюсти, где уже наливался порядочный синяк. – Я совершенно солидарен с Коллингвудом. Упомянутым графом-наставником надлежит быть отцу мальчиков, а вовсе не их дядюшке!

Слишком поздно заметил он угрожающий огонек в глазах Арабеллы…

– Когда у тебя самого появятся сыновья, Кристофер Линвуд, ты меня поймешь!

Из угла комнаты раздался треск – оглянувшись, Кит увидел, как его очаровательные племянницы штурмуют шкаф с редкими книгами и китайским фарфором. Он подумал: уж не оттого ли Арабелла пожаловала в гости, что ее потомство до основания разрушило их собственное жилище, сделав его непригодным для обитания? И сердце его преисполнилось жалости к бедняге дворецкому.

Покуда матушка опасливо убирала подальше свое рукоделие, Кит раздумывал, не позвонить ли вновь в звонок, дабы выяснить, где разгуливает няня девочек. Воображение рисовало ему картину: несчастная женщина, замученная воспитанницами, скрывается, дрожа где-нибудь под лестницей…

– Может быть, няня отведет детей наверх? – дипломатично предложил Кит.

– Н-ну… старая няня уволилась, а новой мы еще не обзавелись, – оборвала его Арабелла. – Покуда за детьми приглядывает моя горничная, но сейчас она занята: распаковывает багаж.

Похоже, ее совершенно не заботило, что девочки одна за другой норовят вылезти в окно и устремиться в сад, полный пчел и колючих розовых кустов, где к тому же есть глубокий пруд, кишащий скользкими угрями…

Тогда Кит решительно позвонил в звонок сам:

– Сейчас вызову одну из здешних служанок!

– Как тебе будет угодно, Кит. Ведь это же твой дом, – откликнулась Арабелла, и Кит на мгновение ощутил жгучую жалость к ее супругу.

Осторожно открыв двери, вошел Свифт, неся новый поднос с чаем. На дворецком была безупречная сорочка, сияющая чистотой, волосы аккуратно расчесаны. Завидев его, девочки заверещали… У невозмутимого дворецкого отчего-то вдруг задергался глаз.

И Кит принес безмолвную клятву. Он не женится до тех самых пор, пока у него не останется выбора – ведь потребуется же ему, в конце концов, наследник! Когда же такое время настанет, он изберет в жены кроткую и бессловесную деву, а в качестве свадебного подарка купит ей шестое по счету имение, где и поселит супругу, и станет вспоминать о ее существовании лишь в случае крайней необходимости, то есть очень, очень редко.

Поманив пальцем дворецкого, он шепнул:

– Свифт, принеси с чердака мои чемоданы и скажи камердинеру, чтобы ждал меня наверху.

На следующее утро граф уехал в Торнтон-Эбби.

Глава третья

Замок Дандрамми

Июль 1817 года

Меган закусила губу, чтобы не выбраниться, когда модистка, протыкая муслин, в очередной раз уколола ее булавкой. Она лишь сердито взглянула на дамочку и спрыгнула с табуретки.

– Пожалуй, сегодня чересчур жарко для примерки! – заявила она.

…Какое было бы счастье плавать сейчас в прохладных водах озера Гленлорн!

– Тебе необходимо готовиться, Меган! – строго сказала мать, невозмутимо сидящая в кресле и наблюдающая за примеркой. Ее собственное розовое платье, скроенное по последней парижской моде, было безупречно. – Мы выезжаем в свет следующей весной, а до этого тебе многому предстоит выучиться и, разумеется, обзавестись несколькими дюжинами нарядов.