Алгоритм любви - Безелянская

Это произошло перед могилой ее матери на кладбище при церкви св. Панкратия. Можно себе представить, в каком экстатическом состоянии находился Шелли, сам склонный к мистике!

Итак, сомнений нет - он любим. "Никакими словами не передать даже отдаленнейшее представление о том, каким образом она развеяла мои заблуждения,- пишет он другу.- Высокий, торжественный миг, когда она призналась в любви к тому, чье сердце давно и тайно принадлежало ей..."

Гарриет, мать его детей, пытается бороться за спасение если не счастья, то хотя бы семейных уз. Она приезжает в Лондон, где встречается с Мэри, поведением которой возмущена: "Она разжигала его воображение разговорами о своей матери и вместе с ним посещала ежедневно ее могилу, где наконец и призналась ему, что до смерти в него влюбилась". Короче, Мэри во всем виновата, она пыталась его соблазнить таким странным образом. Отец Мэри, напротив, возмущен поведением женатого человека, который ... ну конечно же - соблазняет девушку, которой всего 17 лет!

Однако Шелли во власти своих чувств. Он любит, все остальное для него препятствие, которое необходимо устранить. "Они мечтают нас разлучить, моя любовь,- обращается он к Мэри.- Тогда смерть соединит нас!" Он предложил возлюбленной выпить яд, для себя приготовил пистолет. Мэри, рыдая, отказывается выпить яд. Попытка самоубийства не удалась. Еще не пришло время его ухода. Провидение отвело курок пистолета.

Конечно, по-разному можно относиться к поступку Шелли, можно называть его безответственным и бессердечным по отношению к жене и детям. Но так уж мы устроены, что к поступкам гениев более снисходительны, чем к проступкам простых смертных. И в данном случае мы не берем на себя функции ни прокуроров, ни адвокатов. Просто попытаемся понять поэта, почти мальчика. Да, он женат, у него дети. Он безответствен?! Да! Да! Да! Вспомните, как случайно он женился,- это многое объясняет. А потом, Шелли никогда не отказывался от воспитания своих детей. Другое дело, что общество ему в этом отказало.

Ему всего 22 года. Душа и плоть жаждут любви. Он не в силах бороться с обстоятельствами и предпринимает вторую попытку самоубийства - принимает яд. И во второй раз Провидение спасает его.

28 июля 1814 года Шелли и Мери и Клер покидают Лондон. Они путешествуют по Европе. Клер начинает вести дневник, который впоследствии станет одним из основных источников сведений о последних годах жизни поэта.

По возвращении в Лондон молодые люди сняли квартиру и начали совместную жизнь. Клер, в свою очередь, знакомится с Байроном. Эти две пары неразлучны. Однако, как скажет столетия спустя другой поэт и в другой стране: "Покой нам только снится".

Драматические коллизии не оставляют Шелли. Покончила с собой его жена Гарриет. 10 декабря 1817 года ее тело обнаружили в реке Серпентайн в Гайд-парке. Ей был 21 год.

Тайны смерти пребудут, не будет лишь нас,

Все пребудет, лишь труп наш остывший не дышит...

(Пер. К. Бальмонта)

Ошеломленный происшедшим, Шелли на какое-то время потерял себя. Несколько дней подряд он, всегда воздержанный к вину, пил не переставая. Ему казалось, только бутылка его утешит: "С этой подругой я никогда уже не расстанусь!" А друзьям признавался: "Я думаю о Гарриет".

Но острое горе проходит быстро. Уже через две недели поэт женился на Мэри Годвин. Этот, с точки зрения общественности, легкомысленный шаг сыграл решающую роль при установлении опеки над детьми. Шелли припомнили и его атеистические взгляды. В итоге Канцелярский суд отдал его детей на воспитание обоим родителям бывших супругов.

Испытания продолжаются. Умирает отец Шелли. Рождаются и умирают во младенчестве его с Мэри дети.

Супруги уезжают в Италию. Рождается сын Перси. Душа постепенно успокаивается. Как он напишет в "Стансах, написанных в часы уныния близ Неаполя",

Природы ласковой соседство

Меня покоем обдает.

Он много, очень много пишет, сплетая стихи, как заметил Бальмонт,

Из облачка, из воздуха, из грезы,

Из лепестков, лучей и волн морских...

Погруженный в свое творчество, он многого не замечал; размышляя о жизни и смерти, он был вне досягаемости для окружающих. Это очень тяжело близким, им приходилось мириться с тем, что рядом с ними "человек-призрак":

Красивый дух, он шел земной пустыней,

Но - к морю, зная сон, который дан

Вступившим в безграничный Океан.

(Пер. К. Бальмонта)

И море приняло его...

Яхта "Дон Жуан", на которой находился поэт, затонула в заливе Специя 8 июля 1822 года. Обезображенное тело Шелли выбросило на берег через несколько дней. Его останки были преданы огню на берегу моря, поглотившего его. И сегодня в Ливерпуле в галерее Уокера экспонируется картина Луи Эдуарда Фурнье, написанная в 1889 году. Она изображает "Сожжение тела поэта Перси Биши Шелли в августе 1822 года".

Байрон, присутствовавший на этой церемонии, с ужасом думал: "Неужели это человеческое тело?.. Это насмешка над нашей гордостью и глупостью". Ему самому оставалось менее двух лет...

Лишь сердце Шелли удалось "выхватить из огненной стихии". Мэри всю жизнь хранила его в шелковом чехле и всегда брала его с собой в путешествия. Когда их единственный сын сэр Перси умер в 1899 году, сердце его отца было похоронено вместе с ним в Англии. А прах поэта покоится в Италии. На его надгробной плите высечено:

Ни части его не растает,

Только изменится море

И станет богаче и краше.

(Пер. М. Ненарокомова)

4. Любовь к геометрии

(Вольтер)

Маркиза Габриаль-Эмилия дю Шатле, известная французская писательница, вызывала у современников сложные чувства. Мужчины ее обожали, женщины ненавидели. Иначе и не могло быть. Женщины не могли принять и простить ей то, что она, некрасивая, окружена многочисленными поклонниками, среди которых - герцог Ришелье. Мужчины преклонялись перед ее обаянием, ее умом. Да, она была некрасива и порой напоминала "идеального швейцарского гвардейца". Ее кожа была груба, а ноги ужасны. Так живописала ее портрет кузина маркиза Креки. При этом "художница" забыла добавить, что удивительно стройная Эмилия прекрасно смотрелась на лошади, и когда она мчалась на быстром коне, то казалась "плодом поэтического воображения".

Вызывали насмешки прекрасных дам ее блестящее образование, увлечение философией, математикой. Эмилия даже ночью могла решать геометрические задачи. Одна из современниц саркастически заметила: "Каждый год она производила смотр своим принципам, из боязни как бы они не ускользнули от нее".

Справедливости ради надо сказать, что ее увлечение математикой раздражало и любовников. Вольтер однажды не выдержал: "Нет сомнения, что вы прославитесь этими великими алгебраическими вычислениями, в которые погружен ваш ум. Я сам дерзнул бы погрузиться в них, но, увы, А+В=С не равняется словам "Я вас люблю".

С великим Вольтером маркиза встретилась в 1733 году. Ему было 39 лет, маркизе - 27. Их знакомство не было случайным, но произошло при необычных обстоятельствах, как в авантюрном романе.

Возмутитель общественного спокойствия, Вольтер, боясь быть заточенным в Бастилию, жил под вымышленным именем в Руане. Однажды, когда жизнь отшельника ему стала невмоготу, он отправился погулять. Была лунная ночь, он с удовольствием шел по пустынной улице, но вдруг увидел людей, угрожающих ему палками. Поэт уже имел печальный опыт подобных встреч, когда герцог Роган-Шабо, взбешенный его ядовитым памфлетом, отомстил ему таким низменным способом: приказал слугам поколотить Вольтера палками. Поэтому, увидев на улице подозрительных людей, Вольтер спрятался. Неизвестно, чем бы закончился этот эпизод, если бы не двое всадников: прекрасная амазонка с развевающимися перьями на шляпе в сопровождении кавалера. Это были маркиза и маркиз дю Шатле. Узнав от друзей адрес скрывающегося поэта, они решили нанести ему визит. Чудесное появление незнакомки избавило Вольтера от новой неприятности. Супруги дю Шатле пригласили его в свой замок. Согласие было получено незамедлительно.

Пятнадцать лет провел Вольтер в замке маркиза дю Шатле. Этот период считается самым плодотворным в его творческой деятельности. И этим он, конечно, был обязан хозяйке замка, которую называл "божественной Эмилией". Замок Сире был для него "земным раем": "Я больше не поеду в Париж,- писал он в 1733 году,- чтобы не подвергать себя бешенству и суеверию. Я буду жить в Сире..."

По законам своего времени супруги дю Шатле жили раздельно, каждый своей жизнью. Маркиз предпочитал Париж, красивых женщин. Жизнь в замке Сире напоминала идиллию комфортного читального зала. Вольтера приходилось по нескольку раз звать к обеду, ибо он никого не слышал за своим письменным столом. Зато, отдыхая, он начинал рассказывать всякие истории, шумел, язвил.

Восторгаясь Эмилией, Вольтер тем не менее считал, что она недостаточно гуманитарна, что увлечение математикой сделало ее глухой к поэзии и истории. Маркиза называла Тацита "старой прачкой". Вольтер в бессилии спора использовал оригинальный аргумент - в Эмилию летели тарелки со стола и серебряные приборы. Однажды он с горечью сказал, что ему хочется, "чтобы она была менее ученой и менее умной и чтобы ее сексуальный аппетит был все же несколько менее ненасытным".