Букет для будущей вдовы - Вера Русанова

- Меня, кстати, Галина Александровна зовут. А вас?.. Да вы присаживайтесь, присаживайтесь.

Моя спутница, радостно представившись, присела. Мне тоже пришлось притулиться на краешке стула, потому как неудобно было демонстрировать манеры хронического алкоголика и сваливать сразу же после того, как обнаружилось, что штопора нет.

- А у вас какое-то сосудистое заболевание, да? - Виктория Павловна озадачено покрутила в руках "энергетическую спираль".

- Да, у кого в нашем возрасте сосуды в норме?.. Вообще-то, я сюда легла нервы подлечить. Мне здешние лечебные ванны очень рекомендовали. И оборудование, говорят, для диагностики очень хорошее.

- "Здешние"? А вы сами не из Михайловска, разве?

Показалось ли мне, или Галина Александровна, на самом деле, на секунду напряглась? Во всяком случае, рука её, небрежно лежавшая на подлокотнике кресла, вдруг сжалась в кулак и тут же снова разжалась, словно стряхивая капли воды.

- Нет. Вообще-то, я из Москвы.., - морщины на её лбу и под глазами стали, вроде бы, заметнее, - но у меня очень многое в жизни связано с Михайловском... Да, и потом здесь, в профилактории, один мой близкий знакомый занимает важную должность, так что...

- Из Москвы! - Виктория Павловна всплеснула руками. - Надо же! Даже из столицы к нам едут! Значит, действительно, наши доктора чего-то да стоят!

- Ах, оставьте! Доктора везде одинаковые! - Галина Александровна перегнулась через подлокотник кресла, взяла с тумбочки пластмассовый флакон с какими-то желтыми таблетками и проглотила пару, не запивая. - Нет, есть, конечно, таланты от Бога, но таких единицы... На самом деле, все зависит от общего уровня развития медицины, от денег, которые в эту самую медицину вкладываются, ну, и, естественно, от желания врачей что-то делать. Зарплаты у них, конечно, мизерные, на западе посудомойки больше получают, однако, надо же иметь совесть, какие-то человеческие понятия... Вот у меня умер двоюродный племянник. Совсем ещё молодой человек - сорока не было!..

Виктория Павловна, осторожно поставив "энергетическую спираль" на тумбочку, сокрушенно и сочувственно покачала головой.

- ... А за какой-то месяц человека не стало! Сначала - сердце, сердце - все так понемножку, помаленьку. Потом как-то вечером его скрутило. Жена привезла в больницу - он ещё в полном сознании был. А начали реанимировать и не спасли! Причем до этого был абсолютно здоровым молодым мужчиной... Ну, как это называется, а?

- Судьба.., - Виктория Павловна тяжело вздохнула.

- Разгильдяйство российское это называется! Уж, наверное, в Штатах или в Германии все бы сделали для того, чтоб спасти человека, который мог ещё работать и работать, потому что там государству это надо, и врачам, соответственно, нормально платят. А у нас никому ничего не надо!

Скупо поджав губы, она замолчала и коснулась указательным пальцем голубого шарика на конце "энергетической спирали". Шарик едва заметно завибрировал. Я понаблюдала за ним пару секунд и перевела полный тоски взгляд на собственные, покрытые бесцветным лаком ногти. Светский визит за штопором, похоже, затягивался.

- Н-да... Молодые вон умирают, а мы, старичье, что-то все лечимся, лечимся.., - карие, чуть навыкате глаза Виктории Павловны заметно увлажнились. - А что ещё делать? Только лечиться и осталось!

- Опять же, только у нас в стране так! - Галина Александровна легким щелчком отодвинула "спираль" в сторону и, словно соглашаясь с какими-то своими мыслями, покачала головой. - На Западе пожилые люди в круизы ездят, путешествуют. И все потому, что там отношение к пенсионерам совершенно другое!.. У нас же можно загнуться от нищеты...

"Интересно, сколько может стоить одноместный номер с холодильником, телевизором и видеомагнитофоном в таком вот профилактории?" - отвлеченно подумала я. Виктория Павловна подумала о том же самом, только вслух:

- Но у вас-то, наверное, пенсия хорошая?

- С чего вы взяли? Самая обычная пенсия... Проезд, правда, в городском транспорте бесплатный, но с транспортом сейчас тоже, сами знаете, что творится. Автобусов нет, одни маршрутки, а там хоть десять удостоверений предъяви, все равно никто бесплатно не повезет... Бардак! Бардак в России творится! И, главное, всем все до лампочки...

В разговор о беспорядке в системе общественного транспорта моя спутница включиться просто не успела. Я воспользовалась секундной паузой для того, чтобы бодро вскочить и с торопливой церемонностью проговорить:

- Ну, ещё раз извините за беспокойство! С Рождеством вас! Заходите к нам в гости в седьмую палату, будем рады...

Виктории Павловне ничего не оставалось, как тоже подняться и закивать головой с доброжелательностью китайского болванчика..

- Ну, что ж, - Галина Александровна встала с кресла и развела руками. - Очень приятно было познакомиться. Надеюсь ещё не раз с вами побеседовать... Да, кстати.., - развернувшись, она достала с полочки маникюрный набор в прозрачном пластиковом футляре. - Мне, честное слово, неловко это вам предлагать, но раз у вас такие проблемы со штопором... Тут есть ножнички, очень острые и очень крепкие, причем с загнутыми концами. Попробуйте, может, получится?

Мы немедленно рассыпались в благодарностях и, наконец, убрались восвояси. В родной седьмой палате уже бесилась от злости негодующая Алиса, без нас начавшая смотреть "Рождественские встречи" и попытавшаяся выковырять пробку с помощью пилочки для ногтей.

Вино оказалось, действительно, вкусным, "непаленым", но ощущения настоящего праздника почему-то все равно не было. Немного посмотрели телевизор, немного поболтали обо всякой ерунде, попытались даже погадать с помощью Алисиного обручального кольца, привязанного на нитке - получилась полная ерунда. Не дождавшись полуночи, Виктория Павловна засобиралась "домой", к спящему мужу. Мы с Алисой ещё покурили в открытую форточку и тоже легли спать.

Спала я плохо, ворочалась с боку на бок и все никак не могла избавиться от противных видений: мне мерещился то Анатолий Львович, вопрошающий: "А вы думаете, чужие зубы - это хорошо?", то непосредственно сами зубы, которые я вынимаю из десен и щедрыми пригоршнями разбрасываю налево и направо, то "энергетическая спираль" с мерцающей синей серьгой на вершине. Сон был, к тому же, очень длинным: окончательно от тяжкой дремоты я очнулась уже под утро.

В конце коридора привычно и громко верещали.

- О, Господи! - взмолилась Алиса, разлепляя припухшие веки и садясь в кровати. - Долго ещё это будет продолжаться?! Себе она, конечно, может, нервную систему и укрепит, но нам окончательно порушит - это точно... Надо Шайдюку пожаловаться. Пусть она ей процедуры отменит.

Мужественная Виктория Павловна продолжала захлебываться отчаянным визгом, перемежающимся нечленораздельными воплями. Алиса помотала головой, пытаясь окончательно стряхнуть с себя сонную одурь, почесала острый голый локоть и взглянула на часы:

- Однако!

- Что - "однако"? - я потянулась за своим халатом, висящим на спинке стула.

- Что-то раненько мы сегодня вопим! Вне расписания. До её первого "омовения" по идее ещё больше сорока минут.

- Мама! Мамочка! - истошно орали в конце коридора. И сердце мое вдруг сжалось от нехорошего предчувствия:

- А, может, ей плохо там? Обычно-то она, в основном, хохочет... Пойдем, посмотрим?

- Неохота.., - Алиса выгнулась, как кошка, собирающаяся точить когти, и хрустнула суставами. - Через семь минут все и так прекратится естественным образом.

- А я все-таки схожу...

- Ну, иди-иди!

Я вышла в коридор, аккуратно притворив за собой дверь, и тут же почувствовала противную слабость в коленях. По лестнице, поднимающейся из холла на второй этаж, перескакивая через две ступеньки, уже летела пожилая медсестра, тоже заподозрившая неладное. Белые кожаные сабо на её ногах гулко хлопали о пятки, дыхание со свистом вырывалось из груди. А из двери девятой палаты рвался полубезумный вопль Виктории Павловны.

- Господи! Да, что же это такое делается! - кричала она, правда, уже чуть тише и глуше, чем раньше. - Господи! Мамочки!

Из третьего номера выглянул разозленный невротик, с балкона вернулся встревоженный кореец. Даже спокойная, как удав, Алиса соизволила высунуть в коридор свою черноволосую, все ещё всклокоченную голову. Медсестра пронеслась мимо меня как вихрь и влетела в девятую палату. Виктория Павловна больше не кричала. В коридоре повисла странная, жутковатая тишина. Подтягивая пояс своего запахивающегося халата, я успела сделать ещё несколько шагов и чуть не вписалась носом в широкую спину медсестры, попятившейся назад со стремительностью перепуганного бегемота. Чуть вытянув шею и взглянув поверх её плеча, я смогла рассмотреть часть палаты: "энергетическую спираль" на столе, рядом с ней - распечатанную пачку "Юбилейного" печенья, очки в темной оправе, лежащие стеклами кверху... У стены на корточках сидела Виктория Павловна и часто вздрагивала всем своим крупным телом, судорожно сжимая в правой руке ножнички от маникюрного набора - те самые, которыми мы вчера вскрывали бутылку с вином.