Медин - wheelerson wheelerson

– Медин! На сцену!

Сердце учащенно заколотилось, и на Андрея моментом накатил шум гримерки. За стеной он услышал голос Озерского: «В тени неспиленной дубравы тебе признаюсь в чувствах вдруг…». Боже, мой выход!

– Медин!

Андрей лихорадочно натянул красную мясистую шляпу Мухомора и бросился на сцену. Темный отворот кулис, испуганные лица, Дайана Викторовна призывно машущая рукой, Лиза с Озерским в свете множества ламп и он. Вылетает: свет по глазам, зал белым морем с барашками голов, все смотрят. Внимание! Он – Мухомор.

Андрей не очень помнил как отдекламировал начало зазубренного текста, как отвешивал реверансы, как получил пинка от Жениха, но после того, как зал услышал про «манишку» его сознание будто включилось. Он вдруг ощутил на себе тепло софитов, или это был внутренний жар от поднявшейся температуры, он четко увидел лицо Лизы, она была прекрасна. Напудрена и прекрасна. В воздушном кружевном платье Невесты она в сто крат была красивее любой девушки на свете. Озерский отдыхал, так ему и надо, Лиза плыла к нему, Андрею. Этот миг он видел накануне во сне. Именно такой, волшебный. «О, чуден гриб, наверно, белый, – шептали ее губы. – Тебя попробую на вкус я…»

– Сейчас! – скомандовал внутренний голос. И Андрей впился губами в приоткрытый от удивленья лизин рот.

Свет в зале мигнул и погас.

Глава 4

Темнота наступила непроницаемая. Но мгновенья спустя ее прорвало вспышкой неровного кольца от лба до подбородка. Андрей почувствовал, как его левая глазница резко раскалилась и запылала уничижительным огнем.

– Это тебе на первый раз, – услышал он сквозь гул удара в глаз. Пунцовые отметины гранитных пальцев Ильи Кабанова стали расползаться вверх и вниз – прожгло бровь, вспучило скулу.

– Еще раз выкинешь подобное – убью, – предупреждение повисло выщербленной наковальней над головой. Угроза воспринималась серьезно, может, оттого, что произнес ее Кабан очень спокойно. Его голос гвоздил твердо, под стать руке, минуту назад Андрей столкнулся не с человеком, а бульдозером. Сердце захлебывалось от волнения, и теперь гнало пульсирующую кровь к подбитому глазу.

Под ладонями обнаружилась влажная каша талого снега. Андрей сжал ее, что есть силы, сдерживая накатывающую боль. Он лежал под окнами актового зала после безоговорочно пропущенного удара. Басами гудели стены, дребезжали стекла, бумажные снежинки подпрыгивали в разноцветных тенях.

Открылся здоровый глаз – перед ним борзо переминаются белые кроссовки. «Шнурочек сейчас развяжется», – почему-то пришла мысль.

– Ты меня понял, а? – задрожала сверху наковальня. Лица Кабана Андрей не видел, но сразу его представил. Тьф-у-у, хлопнула плотная слюна рядом с рукой. – Пойдем, Киря…

Медин выдохнул, наковальня не упала. Он повернулся и сел, промокшие джинсы неприятно обволокли ноги липким холодом. Низ содрогнулся, а верх остался гореть.

Оглянулся на желто-зеленые окна новогодней вечеринки, внутри во всю шло безудержное веселье, снежинки бесовски светились рогатыми стрелами. «Все же я это сделал, – прищурился он от самодовольства и боли. – Видели бы вы лицо Лизы! Мне кажется, она вообще первый раз в жизни целовалась. Зато строила из себя… Хех. А как удивился Озерский! Та еще картина! Он ведь не закончил свой монолог, забыл слова, зацепился рукавом за дуб… Оля Куцыло не знала, то ли радоваться, то ли кричать, Дайна Викторовна странно висела на кулисе, может, плохо ей стало, я не понял… Ну и зал ревел и хлопал, после того, как свет включили.

– А от чего он погас-то? – спросил оторопевший Колька на табурете, внимательно следя за тем, как бабушка прикладывает Андрею холодную тряпочку к взбухшей щеке.

– А кто ж его знает, – испытующе посмотрел через бабулины руки Андрей.

Колька поежился. Андрей перевел взгляд в окно. Бабушка со скорбным выражением лица поправила тряпочку. Колька несколько минут с ужасом и благоговением изучал профиль друга, словно ночную Луну: с этой стороны Андрей выходил привычным и задумчивым, с бледной кожей и печальным взглядом, с обратной – представлялся темным и пугающим, хранящим мрачную тайну встречи с Кабанами.

– А может… – Колька запнулся, представляя поворачивающуюся голову Андрея с кровавым глазом. И точно, Медин повернулся. Но глаз оказался прикрыт бабушкиной рукой, фух-х-х. – …может, эта история с Призраком, правда, – ловушка Кабанов?

Андрей улыбнулся.

– Да, нет, как ты уже говорил, для них это сложно. Они тупые.

– Тогда кто же отключил свет?

– Думаю, я.

Колька открыл рот. Бабушка промокнула синяк.

– Ты? Это как? – Колька принял позу непонятливого попугая.

– Ну… как-то так получилось. В момент, когда целовал Лизу, что-то проскочило… похожее на заряд.

Глаза Кольки после этих слов сузились, лицо сжалось скептической маской. Ночная Луна стала вчерашним блином.

– Ясно. Экстрасенс.

– Я не об этом…

– Да ну что ты, что ты, если способности есть, их надо развивать.

– Брось…

– Сейчас принесу ложки из кухни.

– Колян, хватит, – взбрыкнул Андрей.

Но Колька уже выбежал из комнаты.

– Там, кстати, суп грибной есть, – очнулась бабушка.

– Вот как раз и поедим, – донесся голос Кольки, и следом загромыхал ящик с ложками. – А то я пока тебя под дверью ждал, страшно проголодался.

– Шел бы тогда домой.

– Ну как же, – Колька появился в дверном проеме с половником и коварным взглядом. – Я не мог тебя бросить.

– Коля, брось.

– Заряд, говоришь, – посмотрел он целеустремленно. – Проверим.

Он подошел к Андрею и приложил половник ко лбу. Из-под высохшей тряпочки на него посмотрел уставший глаз друга. Половник упал.

– Ну? – спросил Андрей.

– Эээээ… ты специально отключил свой магнетизм.

– Да, иди, ешь суп.

Колька поднял черпак и весело засеменил на кухню.

– Медин, тебя не поймешь: то ты включаешь поле, то выключаешь. На тебя суп разогревать?

– Спасибо, не надо. Хватит с меня грибов.

В дверь энергично позвонили. Андрей подпрыгнул и напряженно посмотрел на бабушку. Она ответила ему тревожным взглядом. Кто бы это мог быть?

– И где же «Прощание славянки», а-а-а?! Кто так встречает боевого офицера?

– Па-а-а-апка!!! Верну-у-улся!

Андрей выскочил в залитый светом коридор, подпрыгнул и обнял громадно-черную, с широченными плечами в золотых погонах, пропахшую бессонными вахтами и бесконечно родную фигуру. Потертый чемодан хлопнул на пол, и крепкая рука ухватила мальчика, прижав к колючей шинели: «Сынок…». Бабушка охнула и прикрыла рот ладонями: «Слава Богу, жив-здоров».

– А то! Ну-ка, мать, прими, подарок!

Сбоку из-под Андрея вынырнула правая рука с букетом желто-радостных герберов.

– Здрасти, дядь Сергей.

– Привет, Коля. Мммм… как у вас грибами пахнет! Вот я соскучился по домашней еде! Ну-ка, Андрейка… – он поставил сына на пол и начал расстегивать шинель, живо оглядывая прихожую, словно не видел ее тысячу лет. Колька посмотрел на Андрея – тот, был явно в стеснении: не мог уйти, но и прятать фингал у него не получалось.

Бабушка, поставив цветы в старый глиняный кувшин на комоде, вернулась помогать раздеваться капитану Медину. Тот уже вешал увесистую шинель на латунный крючок с черным шариком. Андрей, воспользовавшись моментом, ухватил отцовский чемодан и поволок в комнату.

– Андрей Сергеич, стой, раз-два! – охладил его задумку приказ в спину. Мальчик оцепенел и, в растерянности блуждая глазами, наткнулся на колькин взгляд. Толстяк в ответ пожал плечами. – Круго-о-ом!

Бабушка на секунду замерла с кашне в руках. Андрей повернулся.

– Это еще что такое?

– В общем, я думаю, они специально его заманили, чтобы отдубасить, – закончил с набитым ртом Колька рассказ о школьной вечеринке. Все Медины и он разместились в комнате за столом, наскоро собранным бабушкой.

– Н-да, – отбросил со звоном вилку на опустевший фарфор капитан Медин и, проводя языком в поисках остатков еды, озадаченно посмотрел на сына. Андрей тяжело вздохнул и уставился в почти не тронутое блюдо.

– Может, еще курочки? – забеспокоилась мать.

– Не надо, спасибо. Я – чаю.

Мать выбежала на кухню. Колька старательно наворачивал картофельное пюре с курицей и внимательно следил за Андреем и его отцом из-за банки клубничного компота. Медины молчали. Потом спустя какое-то время капитан порылся в карманах брюк, достал коробок, вытянул спичку и зажал ее зубами.

– Итак…

Колька перестал есть, Андрей поднял голову. Наконец-то, сейчас боевой офицер расскажет, как он отомстит обидчикам сына. Как вычислит их, как заставит раскаяться. Ух, будет Кабанам несладко. Они, наверно, и не знают, какой у него отец. Солдат! Глыба! Полетят клочки по закоулочкам! Ищи потом Кабанов по округе.

– Вот что… – отец остановился, будто собирался с мыслями, чтобы сказать что-то важное. Спичка прыгала во рту. Андрей затаил дыхание, спичкина шапочка, рисуя зигзаги, играла у него в зрачках.