Мажор и Отличница (СИ) - Стеффи Ли

Для поддержания гендерных позиций добавим еще пару дамочек. Так и быть им позволено меня не обожать, они лишь благоговейно меня уважают, как справедливую начальницу. Яркие лучи солнца беспрепятственно проникают внутрь сквозь стеклянное панорамное окно. А нашкодивший работник стоит напротив, удрученно опустив голову, и боится поднять на меня глаза.

С июля месяца у меня появилась идеальная кандидатура на эту роль — тот извращенец из книжного. Вот и сейчас представляю эту картину, и улыбка медленно появляется на губах.

Мираж сходит с глаз, когда сознание улавливает информацию, предназначенную для записи. Тут же склоняюсь над тетрадью.

— И наконец я вам расскажу про замечательную практику, которую мы проводим уже третий год. Её ввел наш декан, Киринов Михаил Алексеевич. Только вначале познакомлю вас с тройкой лучших третьекурсников нашего направления. Ветров, Нестратов, Ольшанская — заходите.

Мечтательная, да и любая возможная улыбка вмиг слетает с моего лица, когда я вижу…

Нет, как вообще такое возможно?

Почему приятный сон резко превращается в кошмар?

Два парня и одна девушка неспешно входят в аудиторию. Дойдя до лучащейся счастьем профессорши, останавливаются и начинают с интересом изучать ряды первокурсников. А я нервно тру холодными пальцами глаза и всячески себя щипаю.

К сожалению, это не стрессовое наваждение, нет…

Обладателем самого серьезного лица в этой тройке лучших является не кто иной, как книжный извращенец.

Это же надо, такой псих и в таком месте учится!

Стоит только об этом подумать, как он резко поворачивает голову в мою сторону. Не нахожу ничего лучше, как спрятаться, припав к соседнему, благо свободному, стулу. Правда рука все же задевает коленку парня, сидящего чуть дальше. Еле поворачивая голову, покаянно кряхчу:

— Извини.

Точно выгляжу крипово, но лучше показаться вежливой чудачкой, чем озабоченной харассментичкой.

Мало ли, может моя счастливая ручка упала так далеко, что мне до конца пары придется тщетно и безуспешно её искать.

Да, меня вполне устраивает поза распластавшейся на стуле скрюченности. Вряд ли меня вызовут к доске на приветственной лекции. Да и книжный гад вроде не успел заметить. Можно вздохнуть спокойно — насколько позволяет положение. А придумать, как не попадаться на глаза вредному третьекурснику, я всегда успею.

Только вот через пару минут я пойму, как же сильно ошибаюсь….

Глава 4

Профессор Киринов мне не нравится.

Совсем.

Не воодушевляет как-то.

Не вдохновляет.

Не мотивирует.

Совершенно не мой человек в части восприятия мира.

Несколько минут назад я понятия не имела о его существовании. Более того, не ведала про великие идеи декана о пользе наставничества. Но сейчас, прячась под столом, отчетливо ведаю на пару с беспокойно грохочущим сердцем. Оно, должно быть, тоже психануло и скакануло мне прямо в уши. И теперь неистово бьется тревожным набатом. А встрепенувшиеся и подрагивающие нервы безостановочно рисуют в голове сцены встречи с извращенцем — одна другой краше.

Первый раз в жизни меня решительно не радует информация о том, что я оказалась в тройке лучших первокурсников.

Категорически не хочется выходить из образа потерявшего берега страуса.

Но есть ли смысл и дальше испытывать терпение аудитории, изображая «в поисках Немо-ручки»?

Вряд ли, помимо меня, существует ещё одна Райская Милана Олеговна из группы Т1.

Итак, почему я не в восторге от идеи Киринова?

Ведь, казалось бы, что плохого в том, чтобы закрепить за тремя лучшими новичками потока студентов старшего курса, нарекая последних наставниками?

Верно, вроде бы ничего…

Но!

Среди этих самых кандидатов на наставнические замашки отчетливо возвышается своим ростом мой личный ангел мести. И чует мое сердце, этот гадский супостат начнет тянуть свои невоспитанные ручонки к моей трепетной фигуре.

Делаю глубокий вдох. Стараюсь придать лицу самое спокойное из возможных выражение. Нахожу призрачную ручку, сжимаю ее в кулаке, и начинаю грациозно выпрямляться на стуле, подобно графине на светском приеме.

Но тут возникает небольшая сложность — позвоночник, видимо, начал искривляться в сторону моих скрюченных лежаний. Усилием воли приказываю спине немедленно вернуть позвонки в стройный ряд — не хватало ещё заработать сколиоз из-за всяких извращенцев.

И, наконец, встаю со своего места.

Величественно прошу студентов разойтись. Представляя себя в роли Моисея, раздвигающего волны.

Но, как бы не так.

Действительность сурова.

Получается у меня из рук вон плохо. И я зачем-то с определенной и завидной периодичностью наступаю на ноги старающихся пропустить меня бедолаг. В ответ получаю возмущенно-гневные взгляды, в которых явственно читаю, что они меня точно запомнят.

Краснею, тихо и спешно извиняюсь. Иду дальше, замечая, как впереди сидящие чуть ли не поднимают ноги на сидения, заблаговременно готовясь к встрече с моими кедами.

М-да. К сожалению, выход не триумфальный. Отнюдь.

К тому же все то время пока я пытаюсь покинуть ряд, настырно жжет лицо, потом плечо, потом снова лицо.

Некто снайперски прожигает меня глазами, намереваясь еще до личной встречи превратить первокурсницу в руины и пепелище. И я точно знаю, кем именно является этот небезразличный к моей скромной персоне индивид.

Оставив за спиной кровавый след на ногах возможных одногруппников, двигаюсь к сцене. Там меня уже ждут два не в меру счастливых первокурсника. Встаю рядом с ними и зачем-то — глаза нежданно ополоумели — кидаю быстрый взгляд на знакомого старшекурсника. Тут же ловлю на губах парня хищную улыбку, заставляющую сирену в моей голове истошно завопить: Эрор! Беги, Мила! Беги!

Идея у сирены, несомненно, здравая, но не подходящая под обстоятельства.

Одно дело — уносить ноги из полупустого книжного магазина, где тебя никто не знает, а другое — из битком набитой аудитории, в которой тебя вроде как хвалят за достигнутые успехи. И предоставляют уникальную возможность: начать обучение под руководством более опытного и грамотного старшекурсника.

Решено,