Библейские вольнодумцы - Моисей Рижский

Теодицея послепленного иудаизма и ее критики - "обличающие бога"

Те же причины, которые способствовали постепенному превращению Яхве из племенного и национального бога в универсального творца и промыслителя вселенной, в конце концов обусловили также и его становление в качестве личного бога. Уже во времена Иеремии, в последние десятилетия перед пленом, многие не могли примириться с традиционной идеей коллективной ответственности перед богом. Почему одни должны отвечать за грехи других, пусть даже своих отцов? - спрашивали люди и с возмущением повторяли народную пословицу: "Отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина" (Иер. 31:29). И несомненно, отражая эти новые представления, имманентно созревшие в народе, пророк Иеремия от имени Яхве заверяет, что в будущем будет совсем по-другому: "...каждый будет умирать за свое собственное беззаконие; кто будет есть кислый виноград, у того на зубах и оскомина будет" (Иер. 31:30). Младший современник Иеремии, Иезекииль, тоже от имени бога заявил еще более определенно: "Сын не понесет вины отца, и отец не понесет вины сына, правда праведного при нем и остается, и беззаконие беззаконного при нем и остается" (Иез. 18:20); "...Я буду судить вас, дом Израилев, каждого по путям его,говорит Яхве" (Иез. 18:30). Более того, Иезекииль заявляет, что бог не будет принимать в расчет прошлое человека, безразлично - праведное или грешное, соответственно нынешнему его поведению Яхве и воздаст ему (Иез. 18:21 - 24). Для грешника открывалась возможность покаяться, перестать грешить и таким образом спастись.

Но распространение, с одной стороны, монотеистических представлений о Яхве (или, во всяком случае, представлений о нем как о всемогущем боге-промыслителе, единолично решающем судьбы целых народов и каждого отдельного человека), а с другой стороны, идеи о личной ответственности человека перед богом неминуемо должно было по-новому поставить проблему теодицеи. Даже пророк Иеремия при всем своем благочестии позволил себе смиренно задать самому Яхве роковой вопрос: "Праведен будешь Ты, Яхве, если я стану судиться с Тобою; и, однако же, буду говорить с Тобою о правосудии: почему путь нечестивых благоуспешен, и все вероломные благоденствуют?" (Иер. 12:1). Правда, после этого у Иеремии следует не протест и не осуждение бога, а униженная просьба к тому же Яхве - поскорее и самым жестоким образом расправиться с нечестивцами: "Отдели их, как овец на заклание, и приготовь их на день убиения" (Иер. 12:3). Но вопрос был поставлен: если бог всемогущ и справедлив, всеведущ и милосерден и судит каждого "по путям его", то почему сплошь и рядом невинный и праведный бедствует и терпит страдания, а нечестивый злодей, наоборот, проводит жизнь в радости и довольстве и умирает в мире и почете? Почему добродетель остается не вознагражденной, а зло не наказанным, и вообще, почему бог допускает существование зла на земле?

В 538 г. Вавилон пал под ударами персов. Для пленных иудеев пробил час освобождения. С позволения Кира большая часть их смогла вернуться на родину. В Иерусалиме началось строительство Второго храма, которое, однако, затянулось на многие годы. Экономическое, политическое и моральное состояние послепленной иудейской общины было крайне тяжелым. Народ страдал от разрухи и неурожаев (Агг. 1:6, 10-11; 2:17), от притеснений собственной знати, ростовщиков и непомерно усилившегося жречества и вдобавок от гнета персидских завоевателей. Иудея потеряла остатки независимости и превратилась в персидское наместничество. А ведь пророки Яхве уверяли, что Израиль великими страданиями уже с лихвой искупил свои прежние грехи! Где же было обещанное ими царство правды и свободы? Яхве явно не выполнил обещаний, которые дал своему народу. По-прежнему страна полна несправедливости, злодей торжествует, бедняк угнетен, невинный стонет и никто не приходит на помощь все как было! Именно потому, что религия Яхве была естественно выросшей национальной религией, социальный и политический кризис, который переживал еврейский народ, должен был сопровождаться кризисом религиозным.

Разочарование рождало пессимизм и религиозный скептицизм. Свидетельства этому рассыпаны повсеместно в послепленнои литературе. По сообщению Иеремии, еще накануне плена многие верили в то, что Яхве не даст в обиду свою страну и свой народ, свой храм и свой Закон, и бесконечно повторяли: "...здесь храм Яхве", "...Закон Яхве у нас" (Иер. 7:4; 8:8). Автор же относящейся к послепленному периоду Книги Малахии негодует на тех, кто открыто заявляет: "Тщетно служение Богу, и что пользы, что мы соблюдали постановления Его?" (Мал. 3:14). Автор гневно упрекает этих недовольных: "Вы прогневляете Яхве словами вашими и говорите: "Чем прогневляем мы Его?" Тем, что говорите: "Всякий, делающий зло, хорош пред очами Яхве, и к таким Он благоволит", или: "Где Бог правосудия?" (Мал. 2:17).

Сомнения одолевали даже тех, кто искренне хотел верить. По-видимому, примерно к этой эпохе относится известный псалом 73 (в СП- 72)* '. Конечно, вряд представляет переживания какого-то конкретного человека. Скорее, это общая схема. Однако нарисованный с удивительным мастерством и психологизмом образ человека, борющегося со своими сомнениями, кажется безусловно типическим для своего времени. Верующий видит вокруг себя процветание нечестивых: "На работе человеческой нет их, и с прочими людьми не подвергаются ударам", они "благоденствуют в веке сем, умножают богатство", им "нет страданий до смерти их, и крепки силы их". Эти люди дерзко издеваются над всем, что свято, и даже над самим богом: "Поднимают к небесам уста свои, и язык их расхаживает по земле". И они говорят: "Как узнает Бог? и есть ли ведение у Вышнего?" И вот к человеку приходит страшная мысль: не тщетна ли вся его вера? Есть ли вообще смысл в благочестии? "(И я сказал:) так не напрасно ли я очищал сердце мое и омывал в невинности руки мои... И думал я, как бы уразуметь это, но это трудно было в глазах моих... кипело сердце мое, и терзалась внутренность моя". Конечно, в псалме эти мучительные сомнения в конце концов преодолены. Но как? От лица верующего автор псалма уверяет, что он терзался мыслями, доколе не вошел в "святилище божие". И тогда ему открылась истина. Неправда, что нечестивые остаются без наказания. На скользкие пути их ставит Яхве и низвергает их в пропасти, уничтожает мечты их и приводит их к разорению, истребляет всякого отступника, а к чистым сердцем проявляет благость (Пс. 72: 4-28). Конечно, это "открытие" противоречило жизненной практике. Недействительный вывод, который предлагает автор псалма, состоит как раз в том, что человек должен подавлять в себе всякие сомнения относительно божества - это единственный путь обрести душевный покой. Счастье и душевный мир может принести только детская вера, не знающая никаких сомнений, не задающая никаких вопросов. Сходные мысли внушает своему читателю и автор псалма 36. "Не ревнуй успевающему в пути своем,- успокаивает он возмущающегося праведника,- потому что "делающие зло истребятся, уповающие же на Яхве наследуют землю" (Пс. 36:7, 8). Однако далеко не все сомневающиеся могли и хотели поверить в это.

______________ * 1 В. Duhm (Die Psalmen. Tubingen, 1922) считает псалом 73 поздним, едва ли не маккавеевской эпохи. Однако другие критики относят его приблизительно к тому же времени, что и Книгу Иова, а некоторые высказывают даже предположение, что этот псалом был написан самим автором поэмы о Иове (ср.: Buttenweiser N. The Psalms. London, 1938. P. 526;" Buber M Tin Prophetic faith. N. Y., 1960. P. 197).

Заметим одно очень важное обстоятельство. Ни в одной из названных пророческих книг и ни в одном из приведенных псалмов нет ссылки на воздаяние после смерти. Награда от бога праведному и возмездие злодею во всех случаях ожидаются только на земле, прижизненно. Представления древних евреев о посмертной участи человека в общем напоминали гомеровские. Умершие, вернее, их тени попадают в вечно темное подземное царство мертвых - Шеол, где ведут призрачное существование. Они не знают ни адских мук, ни райского блаженства, все в одинаково незавидном положении. Еще автор Книги Екклезиаста (III в. до н. э.) пессимистически утверждал, что "участь сынов человеческих и участь животных - участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом" (Еккл. 3:19). Вера в загробное воздаяние и воскресение мертвых, по-видимому, получила у евреев распространение не раньше II в. до н. э. Автор Книги Даниила (ок. 165 г. до н. э.) уже твердо верит, во всяком случае, стремится укрепить в своих читателях веру в то, что праведники после смерти воскреснут и получат награду за свою преданность религии Яхве; злодеи и нечестивцы тоже воскреснут, но этих ждет суровая участь: "Многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление" (Дан. 12:2).

Из Библии же мы узнаем, каково было содержание целого ряда "крамольных" вопросов, которыми древнееврейские маловеры и скептики особенно досаждали Яхве и его защитникам. Одни спрашивали: "Есть ли ведение у Яхве?" (Пс. 72:11) и "Где Бог правосудия?" (Мал. 2:17), другие прямо заявляли: "Неправ путь Яхве!" (Иез. 18:29); некоторые пренебрежительно говорили: "Забыл Бог, закрыл лице Свое, не увидит никогда" (Пс. 9: 32), другие с вызовом обращались прямо к Яхве: "Ты не взыщешь!" (Пс. 9:34). Высказывались сомнения и в важнейших атрибутах Яхве - справедливости, всеведении, всемогуществе или вообще отрицались божественное вмешательство в человеческие дела и даже существование самого бога: "В над-мении своем нечестивый пренебрегает Яхве: "не взыщет"; во всех помыслах его: "нет Бога!" (Пс. 9:25). Благочестивые сочинители псалмов, как и автор Книги Малахии, естественно, связывали нечестивость со злодейством: отрицает бога тот, кто "сидит в засаде за двором, в потаенных местах убивает невинного; глаза его подсматривают за бедным" (Пс. 9:29), и обещали, что "не навсегда забыт будет нищий, и надежда бедных не до конца погибнет" (Пс. 9:19), невинные и праведные будут вознесены и вознаграждены, а злодеев бог рано или поздно покарает. Но были люди, в глазах которых эта официальная доктрина иудаизма основательно скомпрометировала себя, и конечно же религиозный скептицизм отнюдь не был привилегией богатых насильников. Злодей наслаждается всеми благами жизни и в почете умирает, не понеся никакого наказания за грехи, в то время как невинный и праведный живет в бедности и страданиях до самой кончины своей, и нет ему награды. Нет в мире справедливости и правосудия, а если так, то нет в нем и высшего судьи - вот к какому выводу толкала древних вольнодумцев сама действительность. Понятно, что такое свободомыслие могло быть уделом лишь немногих философски настроенных умов.