Библейские вольнодумцы - Моисей Рижский

______________ * Humbert P. Recherches sur les sources egyptiennes de la Htterature sapiential d'lsrael. Neuschatel, 1929. P. 75-106. ** Terrien S. Introduction and exegesis of the Book of Job. N.Y., 1954. Vol. 111. P. 892; Schrade H. Der verborgene Gott. S. 112. *** Pfeiffer R. Introduction .to the Old Testament. P. 684.

МИРОВОЗЗРЕНИЕ АВТОРА И ЦЕЛЬ ЕГО ПОЭМЫ

Мы, к сожалению, не знаем не только имени автора поэмы о Иове, но и ни одной черточки из его биографии. Некоторые исследователи думают, что в самой книге можно обнаружить отражение личных переживаний автора, и даже что поэма в какой-то степени автобиографична - сам автор перенес в своей жизни нечто подобное тому, что пережил его герой: был богат и знатен, затем потерял свое богатство, был оставлен друзьями, может быть, сам страдал от неизлечимой болезни и т.д.* Конечно, все это предположения, но довольно правдоподобные; во всяком случае, в описаниях тягот жизни бедняков (см. особенно гл. 30), которую автор вложил в уста Иова, жалость к ним уж очень характерно перемешивается с высокомерным презрением вчерашнего аристократа и богача к тем, кого он еще недавно не хотел бы "поместить с псами своих стад", а теперь они смеют пренебрегать им, этот сброд, "люди подлые, люди без имени" (30:8).

______________ * Fohrer G. Das Buch Hiob. Gutersloh. 1963. S. 27; Guillaurne A. Studies in the Book of Job. P. 13.

Несомненно, автор поэмы был для своего времени человеком широко образованным. Он уверенно, на уровне научных знаний своего времени рассуждает о различных явлениях природы, называет ряд небесных созвездий - в одном месте высказывает даже смелую мысль, что Земля висит "ни на чем" (26:7), описывает происхождение облаков, повадки разных животных, в том числе иноземных, например бегемота и крокодила (Левиафана) (гл. 40). Некоторые критики видят в этом и в ряде других деталей свидетельства того, что автор побывал в Египте. Автор поэмы о Иове, конечно, был близко знаком с устной и письменной традицией своего народа - в стиле и языке поэмы нередко ощущается влияние пророческой и дидактической литературы Израиля, а возможно, и с произведениями других народов. Наконец, автору была хорошо известна сложная обстановка современного ему общества с его внутренними противоречиями и внутренней борьбой, насилиями богатых и знатных, страданиями бедняков, вдов, сирот и т. п.

Широтою взглядов, гуманизмом и свободомыслием отличаются и религиозно-философские и этические взгляды автора поэмы о Иове. Он, как и главный герой поэмы - выразитель его идей, явно стоял в оппозиции к традиционному, ортодоксальному иудаизму. Известно, какую важную и даже доминирующую роль в послепленном иудаизме стал играть культ. Для автора основной части поэмы культовая сторона религии как будто вообще не имеет никакого значения; во всяком случае, в тех местах, где идет речь о праведности Иова (особенно в гл. 31), имеются в виду только его нравственные достоинства и совсем не упоминается о его рвении в области культа: в молитвах, жертвоприношениях и т. п. Причем моральные понятия автора тоже явно не совпадают с официальной моралью Торы - они выше, можно сказать, духовнее; автор, например, осуждает как низкие и греховные такие чувства и поступки, как радость по поводу своего богатства, ликование по случаю бедствия или гибели врага, жадность, лицемерие (31:33). Не разделял автор поэмы и важнейшей официальной доктрины иудаизма о справедливом воздаянии при жизни человека "по его делам", более того, он, как мы видели, вообще отрицает, что богу свойственна справедливость, и еще решительнее отказывается признать за богом такие качества, как милосердие и благость. Короче говоря, автор поэмы о Иове отказывает богу и в тех атрибутах, на которых особенно настаивали пророки VIII-VII вв., и в культе, который еще более настойчиво насаждало послепленное жречество и поздние пророки.

В изображении Иова Яхве совсем не похож на безличного бога стоиков или на богов Эпикура, не имеющих никакого отношения к природе и, по выражению Плутарха, столь же безразличных к людям, "как рыбы Гирканского моря, от которых мы не ждем ни вреда, ни пользы". В речах Иова бог представлен могучим и премудрым (9:4; 12:13), он - творец мира и создатель людей; не только первых людей - он создает каждого нарождающегося человека (10:10) и определяет его судьбу - счастливую или несчастную. Бог решает участь отдельного человека и целых народов, возвышает их или притесняет (12:23). И он вовсе не стоит "по ту сторону добра и зла", над человеческой моралью, наоборот, в поэме поведению бога дается оценка именно с позиций человеческой морали, и вот эта-то оценка особенно примечательна: по отношению к людям бог ведет себя как самый жестокий тиран, злодей и покровитель злодеев. Рисуя мрачные картины страданий невинных людей, Иов прямо указывает на их виновника - это бог! "Если не Он, то кто же?" (9:24).

Места поэмы, в которых критикуются эти стороны поведения бога, пожалуй, самые сильные в книге, и критика носит столь резкий и ожесточенный характер, что аналогии ей не найти во всей философской литературе Древнего Востока.

Бог не знает жалости, хуже того, страдания людей доставляют ему наслаждение: он "смеется отчаянию невинных" (9:23). Бог покровительствует злодеям и нечестивцам, он способен на жестокость по отношению даже к самым преданным своим слугам, пример - история самого Иова. Инвективы Иова в адрес бога совершенно лишены всякого пиетета и почтительности. Защищая свою правоту, Иов нисколько не стесняется в выражениях: бог у него - точно злодей, напавший на свою жертву, он "скрежещет зубами", "схватил... за шею и избил меня" и т. д. (16: 9-12).

Так какую же цель преследовал автор, задумав написать свою поэму? Традиционно богословская точка зрения на этот счет заключается в том, что поэт-философ хотел дать урок сомневающимся в божественном промысле. Ужасные страдания, выпавшие на долю праведного Иова, довели его до того, что он начал обсуждать дела господние и даже - "суждение и осуждение близки" (36:17) -осмелился бросить богу упрек в неправосудии. Но все же вера Иова устояла, выдержала испытание. В конце концов, его озарила простая, но великая истина: в мире так много тайн и чудес, что человеку невозможно их постигнуть и тем более ему недоступно решение вопроса о путях провидения. И когда Иов из уст самого бога воспринял эту истину, душевный покой и счастье вновь вернулись к нему. Примерно такую оценку Книге Иова дают и современные ортодоксальные теологи. Несмотря на то что слова друзей не убедили Иова, утверждает автор пятитомной "Истории Ветхого завета" Клаус Шедль, он сам в результате откровения пришел к выводу, что "на человеческом уровне нет ответа на вопрос о страдании невинного" и что именно бог - его единственный спаситель и избавитель, который справедливо относится к человеку, хотя планы всевышнего недоступны человеческому познанию*.

______________ * Schedl С. Geschichte des Alten Testaments, Innsbruck; Wienn, 1964. Bd. 5. S. 234-236; ср.: Holsctier G. Das Buch Hiob. Tubingen, 1952. S. 43. ("Мы не поймем поэта, если не признаем, что Иову было дано поистине найти Бога... не как гневного демона и не только могучего и справедливого... но Бога любви и веры").

С этой точки зрения, следовательно, автор поэмы Иова, отвергнув традиционные формы оправдания бога, выдвинутые друзьями Иова, предложил взамен свою теодицею, по-иному, но оправдывающую бога. Однако такова ли в действительности была цель автора поэмы о Иове?

Идейные противники Иова, его бывшие друзья, упрекали Иова в том, что он спорит с богом, обвиняет бога, "рушит страх перед Богом" (15:4). Заметим, что они ни единым словом не намекнули на то, что Иов, может быть, изменил Яхве ради какого-нибудь другого бога, и Иов также со своей стороны заверял, что ничего подобного он не совершил (31: 26-28). Не было и того, чтобы он вместо традиционных догм своей религии внес какую-то новую религиозную идею. Критика Иова носит вполне негативный характер. Английский библеист М. Ястров бросил за это ряд упреков в адрес авторов поэмы о Иове (по мнению Ястрова, поэма о Иове была творением не одного человека, а целого кружка поэтов). Они, эти авторы, считает Ястров, допустили ошибку или тенденциозность, не позволив друзьям Иова усилить аргументацию в пользу веры, например, выдвинув теорию о том, что кара Яхве - это испытание и т. д.* "Слабое (!) место скептицизма авторов первоначальной поэмы об Иове в том, что они не нашли решения, которое позже привело к победе иудаизм, христианство и магометанство,- не открыли учения о будущем загробном воздаянии"**. "Протестуя и отрицая традиционную веру, Иов не предлагает ничего взамен"***. Сам Ястров считает, что поэма об Иове была "протестом глубоко религиозных душ, которые стремились разгадать тайны жизни"****. Следует признать, что М. Ястров, очевидно, невольно, но совершенно точно указал на важнейшую особенность первоначальной поэмы об Иове - в ней отчетливо прозвучали ( мотивы скептицизма, но такого скептицизма, который в глазах ортодоксов-современников автора должен был показаться настоящим безбожием".

______________ * Jastrow M. The Book of Job. Philadelfia; L., 1920. P. 161, 162. ** Ibid. P. 174. *** Ibid. P. 160. **** Ibid. P. 153.

Слово "атеос" (греч. "безбожный"), как известно, придумали древние греки. Древний атеизм имел свои особенности. Как известно, Эпикур признавал существование богов, но при этом утверждал, что боги, обретаясь в блаженном покое где-то в пространствах между мирами - в интермундиях, совершенно не вмешиваются в то, что происходит в мире и в человеческом обществе.