Лила Изуба: Голодные призраки - Филип Гэр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По иронии судьбы, которая обожает шутить, отцом Рокс являлся лучший следователь Абрафо. Млат Саеда руководил Вторым отделом в Управлении, и, в перспективе, мог даже претендовать на место в кабинете триумвирата.
— Может, он на совещании у Тои? — спросила рысь. — В городе сейчас неспокойно. Утром полковник объявила про угрозу внешнего вторжения. Всё Управление стоит на ушах.
— Наверное, — Рокс покачала головой, будто все же сомневаясь. — Ладно, поговорю с ним позже. Я правильно понимаю, что ты хочешь спуститься вниз?
— Да.
Мордочка Рокс скривилась.
— Но не так, как раньше, верно? Ты хочешь спуститься ещё глубже, иначе бы мы тебе не понадобились.
— Я не знаю, — ответила Лила. — Ты знакома с этими подвалами лучше меня. Думаю, да, нам придется спускаться ниже, но куда именно, не имею понятия.
— А что мы ищем? Как обычно, информацию?
— Да. Нас интересует некий Флэт. Государственный деятель. Жил примерно две тысячи лет назад. О нем дошли лишь отрывочные сведения.
— И ради любви к истории Тоя Багенге позволила нам зайти в Абрафо и сопровождать тебя? С каких это пор столь древние события приобрели такую важность?
Лила помедлила, подбирая слова. Тоя не сказала ей, зачем столь срочно потребовалось все узнать о Флэте. Но, постепенно, она стала догадываться о причинах сама.
— Кажется, Флэт не умер. Или не совсем умер. Если так, то он может вернуться.
— Спустя пару тысячелетий? Извини, не верится. Но, допустим. И чем он опасен?
— Именно это нам и предстоит выяснить. Опасен ли он.
Настала очередь Рокс задуматься. Её глодало беспокойство, и она сунула в рот палец, покусывая коготь. Ей не нравилась затея Лилы, и не нравилось находиться в квартале Абрафо, оставив своих подопечных. А еще не нравилось странное отсутствие отца.
— Говоришь, до нас о Флэте почти ничего не дошло? Почему?
— Вероятно, записи уничтожили во времена Эпохи Каннибалов. Но, возможно, их уничтожили намеренно, пытаясь скрыть упоминания о Флэте вообще. В дошедших до нас источниках много странностей.
Рокс покачала головой. Её коричневый пушистый хвост нервно замотал в стороны.
— Нам придется спуститься слишком глубоко, Лила. Это опасно.
— Опаснее, чем раньше?
— Скорее всего.
— Но ты пойдешь со мной?
— Конечно, — она тепло посмотрела на маленькую рысь. — Мы ведь подруги, верно?
Она вздохнула.
— Впрочем, не уверена, что у меня есть выбор.
— Почему же? Я буду очень рада, если ты пойдешь со мной, Рокс. Но я не могу тебе приказывать, да и настаивать тоже не хочу.
Псица скривила мордочку. Она изо всех сил пыталась задавить в своей душе страх. Страх рос в ней откуда-то снизу, от живота, поднимаясь вверх, к глотке, и нашептывал в уши, грозя утопить.
Но страх не перед спуском вниз.
— Что-то происходит неладное в городе, Лила. И в Абрафо тоже. Не просто трещит по швам, а выходит из-под контроля. Абрафо старается пожирать всех, кто способен провоцировать беспорядки, но делает только хуже. Большинство кварталов находятся на грани анархии. Банды складируют оружие. Черный рынок переполнен консервированной жратвой и боеприпасами. Армия отчего-то держится в стороне. Фангэй мелет какую-то чушь о всеобщей терпимости друг к другу и ненасилии, призывая администрацию кварталов самим решать проблемы на месте, без оглядки на него, мэра этого гребаного города. Совет поджал хвосты, заперся у себя по кабинетам, и строчит противоречивые указы, которые Фангэй то отклоняет, то подписывает пачками, не глядя, один глупее другого. Вот-вот вспыхнет пожар, который некому будет потушить, Лила.
Лила, которая никогда не интересовалась новостями и политикой, попыталась успокоить подругу.
— Мне кажется, ты преувеличиваешь, Рокс. Тоя Багенге и Лика Камо наверняка контролируют ситуацию. Все не так страшно, поверь.
Рокс поглядела на неё с жалостью, но пересилила себя.
— Наверное, ты права, Лила. В любом случае, я иду с тобой.
***
Именно Рокс открыла для Лилы Изнанку библиотеки.
Детство Рокс Саеда прошло в квартале Абрафо. Дочь служащего Управления, она здесь росла и играла. Детей не пускали без родителей в большинство административных зданий квартала, но находится внутри библиотеки, в принципе, им не возбранялось.
Рокс обожала читать. Маленькие буквы казались маленькой псице волшебством, а залы библиотеки — волшебным замком. Он и снаружи казался ей таким, с его небесно синим мрамором стен и тянущимися ввысь шпилями.
Ей нравилось изучать самые дальние полки и залезать на самые дальние стеллажи.
И, конечно, как ребенку, ей нравилось открывать все спрятанные двери.
Дверей было множество. Больших и маленьких. Некоторые вели из одного читального зала в другой, из одной секции библиотеки в другую. Художественная литература сменялась технической, техническая сменялась естественными науками. Бесконечные полки и бесконечные стеллажи, толстый слой пыли на книгах самых глубоких полок. А вдоль стен уютные столики с яркими лампами, с обязательным ковриком рядом, на который можно было переместиться, если от долгого сидения на стуле затекал хвост.
Другие двери, низкие, тяжелые, часто покрытые плесенью, отворялись в иные места. Большинство из них работники библиотеки тоже видели и, как могли, очищали и отмывали. Двери быстро плесневели снова. За ними обнаруживались чуланы, крохотные и побольше, с отваливающейся штукатуркой, наполненные самым разнообразным хламом и старым оборудованием.
Но были и третьи. Которые открывались в иную бесконечность, с иными книгами.
Эти книги рассказывали то, что хотел посетитель. Не все, конечно. Почти все книги здесь были пусты и мертвы. И лишь некоторые из них умели рассказывать.
Маленькая псица обожала сказки про замки, принцесс и рыцарей. Она не совсем понимала, что это такое, и как выглядит. Но книги старались. Они наполнялись рисунками, доспехами, мечами, турнирами и принцессами в пышных платьях. И, конечно, драконами, похищающими принцесс. И, разумеется, рыцарями, их спасающими.
Когда она стала немного старше, то иногда рыцари вместо принцесс спасали драконов. А принцессы оставались ни с чем. Такие сказки ей тоже нравились.
С каждым прожитым годом псица становилась взрослее, выше и серьезнее. Замки чернели и покрывались копотью битв, все более жестоких. Драконы жгли города и превращали землю в пустошь. Одни армии уничтожали другие.
В переходном возрасте появились романы о любви. Любовь потрясала своей жестокостью и никогда не существовала без боли. Здесь секс ассоциировался только с насилием, а соперничество между самками только с выколотыми глазами.
Жестокость книг и их рассказы о власти возвели её юношеский максимализм в степень. Она начала собирать
