Тюрьма глухаря - Евгений Сухов

– Оставь бабу, она не при делах, говорю. Доверчивая, как беременная курица.

– Тогда расскажи, как все было на самом деле.

– А ты меня не кинешь? Отлипнешь от нее?

– Обещаю.

– Что это за люди, я точно не знаю, мутные какие-то. – Заметив, как помрачнел взгляд Загорского, он поспешно добавил: – Ну, падлой буду!

– Свои имена назвали?

– Назвали… Но не уверен, что настоящие.

– Как они выглядели? Сколько им лет?

– Обоим около тридцатника… Один чернявый, высокий, он был за старшего. Назвался Тимохой. Другой обозвался Альбертом. Хотя какой из него Альберт, физиономия типичного русака! Был еще третий, водитель, неразговорчивый парень. Он появился только в день ограбления. Я его толком даже не рассмотрел.

– Как его звали?

– Они его называли Чиж. Я понял так, что они давно знакомы, пару раз вспоминали какие-то совместные терки. – Кубасов помолчал и вдруг широко улыбнулся: – Но дело свое знают. Я с ними целые университеты прошел. Когда на «кичу» вернусь, будет о чем корешам поведать. Грамотно действуют, с умом, я такое только в кино видел.

– Они рассказывали что-нибудь о себе?

– Только самую малость. Однажды этот Тимоха как-то ляпнул, что они грабанули хранилище в Домодедове и банк «Московит», а «капусты» отгребли…

– Что?! – невольно воскликнул капитан Загорский.

– Послушай, следак, я тут в натуре не при делах, если что-то не то ляпнул, так могу забыть. Я ведь не знаю, какие у вас там ментовские расклады. Может, вы уже кого-то закрыли за это дело.

– Он не рассказывал подробностей?

Загорский невольно полез в карман, пытаясь отыскать пачку сигарет, но сразу вспомнил, что три дня назад бросил курить, и единственное, что ему оставалось, так это поигрывать зажигалкой.

– Не было никаких подробностей. Сказал, что выгодное дело было и нынешнее не хуже будет.

– Кто у них главный?

– Я понял, что Тимоха.

– Как он на тебя вышел? Почему взял именно тебя?

– Сам не знаю… Случайность. Но ребята конкретные! Как сейчас помню, это в воскресенье было, договорился с подругой около кабака встретиться, жду, а ее нет. А тут тачка крутая подруливает. Водитель из машины вышел и в кабак потопал. Не знаю почему, но он даже дверцу не закрыл, видно, на одну минуту выскочил. Я мимо проходил, вижу через открытую дверь, на сиденье тугая борсетка лежит. Я дверцу-то пошире приоткрыл, руку сунул, борсетку взял, а меня кто-то со спины под ребро стволом ткнул и приказал в машину залезть. Я сел в салон – никуда не рыпнешься. Потом этот Тимоха сказал, что я ему должен и обязан отработать.

– И ты что?

– А куда денешься? Нужно было его глаза видеть. Сразу понял, если скажу «нет», он меня тотчас завалит! Сначала они меня на мелочи проверяли, то киоск заставляли вскрыть, то на склад залезть. С ключиками помогали разобраться, отмычками работать… А потом уже и на музей пошли.

– Где они могут быть?

– А я почем знаю? – вполне искренне удивился Кубасов. – Вы следаки, вот вы и ройте!

– Что было, когда из музея выехали?

– Этот Альберт во дворе музея остался. Мы его не успели забрать, полиция подъехала. А с Тимохой мы через полчаса расстались. Он мне оставил кое-какие брюлики, а сам срулил. Куда – не знаю!

– Брюлики, говоришь… – невольно усмехнулся Павел. – Вот только эти самые брюлики миллионов на десять потянут.

– Десять миллионов рублей, – покачал головой Кубасов. – Не хило! Я такие деньжищи даже в руках не держал.

– Я тебе говорю не про рубли, а про доллары. Десять миллионов долларов! Только одни серьги, что ты своей подруге дал на вечер, стоят не менее миллиона баксов! А куда делась «Скифская Воительница»?

– Эта баба с копьем, что ли? – равнодушно спросил Кубасов.

– Она самая.

– Тимоха себе ее забрал, сказал, что у него заказчик на нее есть.

– А куда подевались картины?

– Картины тоже у него.

– Ты что, даже не попросил, что ли? Лоханулся ты, братец!

– Я в этом деле не разбираюсь, – отмахнулся Кубасов. – Одно дело – золотишко, деньги, а с картинами что я буду делать? В прихожей, что ли, повешу?

Перед капитаном сидел недалекий человек – весьма подходящая кандидатура для сотоварища в предстоящем серьезном ограблении. Такой, как он, много не попросит, если что и хватал от жизни, так это пару гривенников, затерявшихся в чужом кармане. Вряд ли он способен почувствовать разницу между «Скифской Воительницей» стоимостью в двести миллионов долларов и простой золоченой статуэткой в каком-нибудь дешевом магазине игрушек. Что перепадет, тому и будет рад!

– Верно, не повесишь, – легко согласился Загорский. – Потому что только одна картина Джулио Романо «Мадонна с кошкой» оценивается по самым скромным подсчетам в двадцать миллионов долларов. А таких картин у твоего Тимохи было два десятка.

– Вот суки! – в сердцах воскликнул Кубасов. – И здесь надули! Верь после этого людям.

– А теперь посиди в камере и подумай, где они могут быть! Дежурный! – громко выкрикнул капитан и, когда на зов появился полицейский сержант, распорядился: – Отведи его в камеру. Может, это как-то освежит его память.

Кубасов поднялся и с надеждой посмотрел на Загорского:

– Бабу-то не тронешь? Ведь обещал. Не при делах она….

– Не трону, вот только я не уверен, что она будет ждать тебя десять лет.

Глава 4. Восемь лет спустя, или Зеленоград – провинциальный городок

Виталий Воронцов, набрав телефонный номер, произнес:

– Игорь? Алешкевич?

– Он самый, кто это?

– Виталий говорит. Нужно встретиться. Дело есть.

Некоторое время абонент молчал, лишь глуховато пыхтя в трубку, а потом отозвался.

– Хорошо. Где именно?

– Кафе «Маркиз» знаешь?

– Кто ж его не знает?

– Встретимся там в шесть часов. Лады?

– Договорились.

– Вот и славно, – ответил Воронцов и отключил телефон.

Игорь Алешкевич не опоздал, пришел ровно в шесть. Дружески поздоровавшись с Воронцовым, опустился на соседний стул. Виталий, молодой мужчина лет тридцати, узколицый, с небольшой горбинкой на крупном носу, ковырялся в блюде с мясом и лишь сдержанно кивнул на энергичное приветствие. Подскочившему официанту Алешкевич заказал бифштекс, а когда тот скоренько удалился, чиркнув какую-то закорючку в блокноте, спросил:

– Что там за дела?

– Колотый на тебя обижается.

– В чем дело? Вроде бы основания не давал.

Воронцов отрезал небольшой кусочек, положил его в рот и, аккуратно прожевав, продолжил:

– Он сказал, будто бы за тобой должок какой-то имеется. В чем там дело, я не знаю. Ваши дела меня не касаются, сами разбирайтесь. Как говорится, за что купил, за то продал. А сказал он, чтобы ты отвез на зону «грев». Тропа уже проложена. Позвони ему вот по этому телефону, – протянул Воронцов листок с несколькими цифрами.

Взяв клочок бумаги, Игорь Алешкевич взглянул на телефон и, сложив его вчетверо, сунул в наружный карман рубашки.

– Без проблем… Что-нибудь придумаю.

Подскочил официант с заказанным бифштексом и торжественно поставил тарелку на стол. Ткнув его ножом, Алешкевич неодобрительно хмыкнул:

– Что-то он жестковат.

– Он очень вкусный, – ответил официант и быстро удалился, видно опасаясь дополнительных вопросов.

– Как Ульяна? – неожиданно спросил Алешкевич, отрезав небольшой кусочек.

– Тебе это надо у Семена спросить, а не у меня… – хмыкнул Воронцов. – Могу сказать, что с ней все в порядке, тебе не стоит переживать. Она в надежных руках. Если ты думаешь, что она тебя вспоминает, так это не так. Забудь! Все должно быть без обид.

– Понял… Вот только отчего-то не очень забывается… Как ты здесь оказался?

– Здесь у меня кое-какой бизнес. Остались незавершенные дела. И потом, ты как-то неожиданно пропал, а мне это не понравилось. Считай, что я соскучился.… Последний раз мы с тобой виделись в Питере?

– Да.

– Сколько прошло, год?

– Где-то так. Как-то неожиданно все это… Сначала Питер, потом Зеленоград…

– Чего же тут неожиданного? Ты любишь играть в карты, так что если где и можно с тобой пересечься, так только на катранах. К тому же ты, видно, забыл, что кое-что должен мне с нашей последней встречи. Сколько ты проиграл? Тридцать тысяч? Мне хотелось бы получить должок.

– Денег у меня нет…

– Это ты напрасно, – попенял Воронцов.

– Я не о том, у меня есть кое-какие вещи, которые тебя могут заинтересовать. Мне кое-что перепало от предков, я могу продать.

– Например?

– Есть кое-какие изделия с изумрудами, сапфирами. Могу предложить. Тебе понравится.

Воронцов вытер салфеткой рот.

– Хорошо. Ты умеешь быть красноречивым, давай встретимся у меня завтра, скажем, часа в три. Там будет и Семен, наверное, хочешь повидать старого друга? Запоминай адрес… Хороводная, семнадцать.

Отодвинув от себя тарелку с бифштексом, Алешкевич мрачно произнес:

– Какая отвратительная кухня. Интересно, кто может жрать эту мерзость?.. Я подойду. И скажи Семену, что я принесу кое-что интересное.