Затаившийся у порога - Эдвард Ли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Покачиваясь на коленях, ты делаешь глоток, успеваешь кивнуть, затем опускаешь лицо в унитаз.
Однако это действие полностью подсознательно, когда твоя рука поднимается к груди, чтобы удерживать крест, чтобы он не опустился в воду.
Ты видишь плавающую там сперму, молочно-белую коагуляцию. Ты думаешь о куске макаронных изделий. Только теперь ты вспоминаешь, что после того, как ты помочилась, ты не смыла, поэтому тебе придётся не только слизывать его сперму, но и слизывать её из туалетной воды, окрашенной твоей собственной мочой. Ты выпячиваешь губы, как рыбьи, опускаешься ещё больше и втягиваешь.
У тебя получается с первой попытки, прихлёбывая комок в рот и глотая.
Когда ты поднимаешь голову, он наклоняется, чтобы осмотреть.
- Хм-м-м... Хорошо, - говорит он тем же холодным голосом, но затем уже со своей самой агрессивной жестокостью хватает тебя за горло и швыряет в ванну.
Твои локти, колени и голова ударились о внутреннюю часть ванны.
- Вставь пробку в слив, - приказывает он. Его пенис всё ещё висит, высохший, как будто измученный, и извивается, когда он говорит: - Затем ляг на спину.
Ты даже не пытаешься понять. Боль в разных областях пульсирует, когда ты поворачиваешься в тесной ванне и наклоняешься. На одну секунду ты осмеливаешься поднять глаза. Ты видишь его там, стоящего с пистолетом в воздухе.
Ты слабо всхлипываешь:
- Я... я сейчас на спине...
- Я могу видеть это. Просто будь спокойной. Теперь подтяни колени к плечам, как можно дальше назад.
Вот ещё одна невольная возможность доставить ему удовольствие. С первого по двенадцатый класс ты была гимнасткой. Благодаря твоему проворному телосложению, бодрой форме и гипермобильности ты идеально подходила для этого вида атлетизма. Почти без усилий ты отводишь колени назад и полностью кладёшь их за плечи.
- Ух ты, это круто, - замечает он.
Но потом он начинает на тебя мочиться.
Ты напрягаешься в искривлённом положении; первоначальный поток бьёт тебя в живот с такой силой, что он щиплет. Затем он проводит им по твоим соскам, и они сжимаются. Его моча кажется горячей. Ты кипишь сквозь зубы, когда он зигзагами направляет поток обратно по твоему животу, а затем водит его вверх и вниз по твоей вагинальной бороздке. Кажется, он пытается нассать внутрь тебя на расстоянии.
- Я попросил тебя закрыть ванну потому, что я не хочу, чтобы моча ушла в канализацию, - говорит он, наполовину сосредоточившись на своей задаче. - Когда я закончу писать, ты выпьешь это. Ты канализация. Понимаешь?
"Я канализация", - думаешь ты.
Но что будет после этого?
Тебя обливают. Твоя плоть - это чей-то задний двор, и ты корчишься под всем этим.
- Положи руку между ног и раскрой "киску"...
Когда ты это делаешь, поток начинает разделять складки твоего влагалища.
- А теперь мастурбируй, - говорит он дальше.
Слово, как ни странно, лязгает в голове.
- Ты слышала меня? - немного грубее. - Мастурбируй.
И снова слово лязгает. Это как плохой аккорд, портящий грамотную музыку.
- Ты глухая? Мастурбируй! Мастурбируй, пока я писаю на тебя!
Последний лязг, потом муза разбивается, как безопасное стекло.
"Ты издеваешься надо мной!" - думаешь ты, а затем отпускаешь колени из-за плеч, сутулишься и смотришь на него со вздохом и выражением лица либо отвращения, либо печального разочарования.
- Чёрт побери, Эштон! - кричишь ты. - Этого нет в сценарии! Ты снова всё испортил!
Уменьшается струя мочи. Злоумышленник стягивает накладную бороду и спрашивает:
- А?
Это провал. В очередной раз. Всё было почти идеальным, но потом ему пришлось пойти и всё разрушить.
- Я даже не кончила, - сдерживалась она.
Хейзел Грин села в ванну и дёрнула пробку на цепи. Когда она включала душ, тупая ярость побежала за её глазами, словно головная боль.
- Я следовал сценарию! - настаивал на своём "насильник", который на самом деле был парнем Хейзел, её полубойфрендом, но она думала о нём только как об аспиранте по имени Эштон Кларк.
- Ты напортачил, Эштон.
Она покрутилась в душевой струе, погрузилась в неё лицом и начала вспениваться этим приятным гелем для душа, который, как она обнаружила, пахнул черничными маффинами.
- Слова, слова, слова.
Эштон уставился на неё.
Хейзел покачала головой, от которой теперь исходила аура пузырей.
- Эштон, насильник никогда не сказал бы мастурбировать. Он сказал бы "трахни себя, сука", или "поиграй со своей пиздой", или "потрогай свой клитор". Что-то подобное.
- Ну, чёрт возьми!
Эштон бросил бороду долларового магазина в мусорную корзину, сунул член обратно в штаны, вымыл руки и вылетел из ванной комнаты.
"Упс", - подумала Хейзел.
Вытершись, она зашагала в гостиную в одних трусиках, покрытых оранжевыми летучими мышами-смайликами, и в полотенце, обёрнутом вокруг головы. С кошачьей ухмылкой она подошла к нему сзади на стуле и стала массировать его плечи.
- Эштон, мне очень жаль. Я не хотела тебя критиковать...
- О, нет, совсем нет, - последовал очевидный сарказм, когда он холодно посмотрел в телевизор. - Я чувствую себя таким неудачником, что снова не понял твой драгоценный сценарий.
- Я слишком остро отреагировала, - заскулила она, - мне очень жаль. Ты действительно втянул меня в происходящее - я думала, это будет лучший раз, но потом...
- Я сказал неправильные слова, - закончил он с ухмылкой. - Боже, то, что я делаю для женщины, заставляет меня задуматься о себе; я должен быть созависимым или что-то в этом роде. В следующий раз ты захочешь, чтобы я брал уроки актёрского мастерства, чтобы ты могла лучше провести время.
- Ты, кажется, хорошо провёл время, - почти огрызнулась Хейзел. - Ты кончил, не так ли?
- Хейзел, мне пришлось заставить себя, - он язвительно рассмеялся. - Мне пришлось подумать о том, что я трахаю тебя в миссионерском стиле. Чёрт, что случилось со старой, доброй и удобной позой, а? Думаю, люди просто больше так не делают, правда? Это же блаженство. Думаю, я просто старомоден, потому что мне не интересны все эти сексуальные извращения и девиации.
Теперь Хейзел надула губы.
- Это просто игра, Эштон. Многие пары так делают. Это просто невинная ролевая игра.
Он уставился на неё.
- Хейзел, "Подземелья и Драконы" - это ролевая игра. Душить женщину и мочиться на неё, чтобы удовлетворить её пристрастие к фантазиям об изнасиловании, - это совсем другое.
"Он просто не понимает, - подумала Хейзел. - Он переживёт это".
- Но на этот раз это было действительно насыщенно. Может, я должна быть актрисой? Я действительно смогла принять образ мыслей жертвы изнасилования. Я ни разу не...
- Подожди, подожди, - сказал он,
