Соленое озеро - Владимир Солоухин

Владимир Галактионович Короленко, правдоискатель, правдолюбец, либерал, демократ (отбыл ссылку в Якутии во времена царского правительства), однако, не встал на сторону большевиков, а встал на сторону истязаемого народа. 13 ноября 1918 года он записал в своем дневнике (в Полтаве): «То, что большевизм преследует так ожесточенно независимое слово – глубоко знаменательно и симптоматично… Он говорит: только тот, кто прославит меня, имеет право на существование. Подчинитесь или погибнете».

Не покорились Краснов, Деникин, Дроздовский, Врангель, каппелевцы, Колчак… Не покорились те русские офицеры и рядовые чины Добровольческой армии, Белой Гвардии, которые дрались с подневольно мобилизованной и парализованной страхом перед чоновцами, перед немедленными расстрелами, перед заградотрядами за спиной, перед жуткой системой заложничества Красной Армией, руководимой беспощадными комиссарами.

Не будем разбирать причин, почему победила Красная, а не Белая армия (такую попытку я сделал в книге «При свете дня»), но формула «подчинитесь или погибнете» осуществилась и здесь.

И вот, когда все уже затихло, оцепенело и омертвело, когда остатки врангелевской армии ушли за границу, а оставшиеся в Крыму были (около семидесяти тысяч) расстреляны или утоплены в Черном море с камнями, привязанными к ногам, когда армия Колчака откатилась на Дальний Восток, а оттуда (кто успел или кто хотел) вместе с тысячами гражданских беженцев тоже ушли в Китай, когда окончилась, короче говоря, гражданская война, один казак, хорунжий (унтер-офицер) из колчаковской армии, оказался непокорившимся. Его фигура привлекает к себе внимание, исполненное почти болезненного интереса, потому что на территории всей необъятной России это был фактически последний вооруженный очаг сопротивления бандитам, захватившим страну, и конечно, тотчас же объявившим бандитами непокорившегося унтер-офицера и казака, а также его отряд.

Действиям повстанческого отряда способствовали тайга, горы (таежные горы), отдаленность Минусинской котловины от больших городов (а тем более от центра страны), симпатии к повстанцам местного населения, коренного, «инородцев», хакасов, но, конечно, и личные качества человека, возглавившего отряд. Этот отряд он назвал именем Великого Князя, брата царя Михаила Александровича. На знамени он написал «За Веру, Царя и Отечество», ввел погоны, установил дисциплину.

Насилие, свалившееся на людей, было столь жестоким и, я бы сказал, тупым, что люди сопротивлялись ему как могли. Повстанческие отряды возникали повсюду на юге Енисейской губернии. Не исключено, что некоторые отряды (по 5-8-10 человек) действительно не прочь были погреть руки на всеобщем бедствии и пограбить. Называют атаманов Емандыкова, Кульбистеева, Родионова, братьев Кулаковых…

Но поскольку отряд Соловьева был самым крупным и популярным, то многие проделки мелких отрядов (в том числе и грабеж, и убийства) власти торопились приписать Соловьеву, в то время как ни бессмысленными убийствами, ни грабежом крестьян Соловьев не занимался. У него было настоящее, дисциплинированное войско, небольшое, конечно, однако достигавшее временами до 600, до 1000 человек.

Когда я листал архивы, на глаза мне попался приказ, от которого повеяло такой беспредельной тоской…

«ПРИКАЗ

по Ачинско-Минусинскому боевому району

РСФСР свободно и торжественно празднует Всемирный пролетарский праздник 1 мая. Всем воинским частям, в том числе милицейскому составу к 12 часам построиться у братской могилы.

Всем совучреждениям и организациям к 12 часам со знаменами и плакатами прибыть к могиле, где и построиться по указанию нач. гарнизона т. Зубанова.

В 12 часов открывается митинг о значении праздника. Выступают докладчики, намеченные Волостным Комитетом Партии. По окончании устраивается демонстрация (шествие) по улицам села Ужур. Вечером будет поставлен спектакль местными силами.

Начальник боевого района ПУДЧЕНКО»

Хоть сейчас беги в отряд к Соловьеву! По соседству с этим приказом можно было прочитать и другие.

«…Несмотря на все указанное, местное население продолжает относиться к ликвидации бандитизма и изъятию негодного элемента, творящих свое подлое дело… Необходимо ликвидировать бандитизм, необходимо изъять весь негодный элемент, ставящий преграды в мирном труде и нарушающий спокойствие мирной жизни… весь успех зависит от самих крестьян, от самого населения… Чем больше они будут оказывать помощь и содействовать отрядам в отношении подачи сведений о бандах и их движении, чем скорее эти сведения будут подаваться в действующие отряды и штабы, чем больше препятствий будет ставить население бандитам, тем скорее и вернее будет уничтожен бандитизм и изъят весь негодный элемент. – Для более успешной и скорейшей ликвидации бандитизма и негодного элемента приказываю: всем вооруженным гражданам, вплоть до отдельных милиционеров, принять активные действия, работая совместно с действующими отрядами, не щадя ни своих сил, ни самой жизни, проявив к этому всю энергию и все свои способности.

Всем сельсоветам, волисполкомам, милиции взять на строгий учет подозрительный элемент, списки на таковой представить в оперштаб Ачинского района, а также дать сведения на тех, кто из числа граждан того или другого села, деревни, улуса ушел в банду».

Из протокола заседания Совета ЧОН. Говорит т. Пакал.

«Соловьев имеет симпатию от населения, так как все население видит, что Соловьев выдается за военного гения… мы упустили очень многое и дали этим завоевать симпатии от населения».

«Копьево.

Комэскадрона ШУМОВУ

Сообщаю для сведения, что в 7 часов вечера 26 июля банда под командованием Соловьева ограбила почтово-телеграфное отделение Горелка. Сломаны два аппарата, взято две винтовки, которые поломаны на дворе, взята вся секретная переписка, шифры, весы, канцпринадлежности, деньги, марки, срублен мачтовый столб. На берегу реки Чулым порублены провода. Связь с Минусинском потеряна. Из Минусинска через Батино и Горелку сего числа следует почта. Возможно попадет в руки бандитов. Необходимо принять возможные меры к охранению почты».

«Хакасского уезда

Улус Чарново 1 апреля 1924 г.

Делопроизводство ВИКА сожжено, сотрудники ограблены, население в панике. В пределах волости разгуливает банда Соловьева. По сведениям банда намерена снова посетить ВИК. Работать невозможно Вторично просим о помощи, иначе будем вынуждены разбежаться кто куда».

Выразительная картинка.

Надо сказать, что в абаканском архиве ко мне отнеслись по-хорошему. Я сказал им, что меня интересует Иван Николаевич Соловьев и все, что с ним связано. Они, посовещавшись (тут же при мне, вслух), пришли к согласию, что все связанное с Соловьевым должно проходить по ЧОНу. Принесли мне несколько папок, выбранных наудачу, и я впервые понял, что такое провинциальный архив двадцатых годов. А главное, я понял, что воспользоваться этим архивом не смогу, а если проявить упорство, то нужно оставаться в Абакане по крайней мере на месяц. Донесения, приказанья, разные сведения были напечатаны на разрозненных бумажках слепым шрифтом (причем сторока налезала на строку), с пропуском букв, а то и целых слов. А записаны эти бумажки полуграмотными людьми, не имеющими малейшего представления не только об орфографии, но и грамматическом согласовании слов и фраз. Часа полтора-два я ломал глаза на этих слепых неудобочитаемых текстах и пришёл в полное отчаяние. Единственное впечатление, которое я вынес из листания одной (пока что) папки, было следующее. Боже мой! В руках каких властей, каких людей оказался наш народ! Полуграмотные невежды вершили дела, арестовывали, казнили, творили насилия, отбирали хлеб и скот, сгоняли людей с обжитых мест, морили голодом, хватали заложниками, бесчинствовали, осуществляли диктатуру… Кого? Чью? По чьему приказанию?

Месяцами, даже и днями, даже и часами я сидеть в архивах не мог. Ломать глаза, разбирать чоновскую писанину (чертовщину) по буковкам… да и приехал-то я в Абакан всего на несколько дней… Было от чего прийти в отчаяние. Да надо бы еще заглянуть в Минусинск, да надо еще съездить в Соленоозерное на родину Соловьева (и на место его гибели).

И тут спустился, как говорили древние греки, «бог из машины». В театре «Сказка» был устроен московскому писателю литературный вечер. Кажется, даже с продажей билетов. Но заранее условились, что выручка пойдет абаканскому краеведческому музею. Все это устраивал Миша Хроленко, а меня подробности не касались. От меня требовалось только читать стихи да отвечать на вопросы. И вот после вечера подходят ко мне мужчина «в годах» и юная школьница. Оказалось, что это учитесь истории в местной школе (№19) Борис Григорьевич Чунтонов и его ученица из девятого класса Соломатова Таня. Оказалось, что учитель уговорил свою ученицу написать реферат на какой-то там конкурс (и реферат получил-таки первую премию), а темой реферата они избрали: «Действия ЧОН (Части Особого Назначения) на территории Ачинского и Минусинского уездов Енисейской губернии». На этом месте моя мать, покойная Степанида Ивановна воскликнула бы: «А ты говоришь. Бога нет!»