Смерть С. - Витткоп Габриэль

Желание чистоты — одна из самых характерных черт С. Переступить за порог — это акт очищения.

Лишь в 1835 году была распущена секта Туг, религиозная община, которая приносила человеческие жертвы божеству Кали Дурга. Ее члены выбирали в качестве жертв иностранцев, к которым приближались, притворяясь торговцами или паломниками.

— О, Папс, что ты наделал! Папс, что ты наделал!

Толстуха плачет. М. проводит рукой по лицу, словно снимая с себя маску отупения.

— Вызовите "скорую помощь", — говорит С.

— Нет, никакой "скорой помощи"! Никакой "скорой помощи"! — говорит сын М. — Я не хочу тут историй. Я сейчас найду такси. Я знаю тут…

Он выходит быстрым шагом. М. и его жена укладывают С. на диван в красных и зеленых ромбах.

— Ничего, ничего, — дрожа говорит М., внезапно протрезвев. — Ничего страшного.

Сари толстухи всё заляпано кровью. М. обкладывает С. старыми газетами, сверху, снизу. Газеты можно будет сжечь. –

— Я не хочу историй с полицией. Подумайте о моем сыне, о моей жене, которая всегда была к вам так добра. Знаете, слово не воробей, удар тоже. I am sorry, verys orry, indeed…

С. бьет жуткий озноб. Он закрывает глаза. Сын М. возвращается в тот момент, когда вестминстерские часы бьют половину второго. Сын М. нашел такси, но улочки слишком узкие, чтобы машина могла подъехать к дому. Нужно, чтобы С. встал и дошел до угла, где она его ждет. М. и его сын берут под мышки С., который бледен как мертвец и стонет. Все трое медленно движутся наружу. Скажут, что кто-то напал ночью. Скажут, что это были нищие.

С. остановили двое и угрожали ему ножом, отобрали у него часы и деньги. Он пытался позвать на помощь, тогда его ударили ножом в живот. Однако он сумел доползти до своего друга М., который отвез его в больницу св. Георгия.

Призраки появляются в ночных стеклах машины, навстречу которой едет один из тех роллс-ройсов, что когда-то столь подробно описал С., шагая по Елисейским Полям.

А. хотел бы расстаться с B., но не решается. Убежать он тоже боится. B. всё равно его найдет и совершит непоправимое. Слово не воробей. Удар тоже… А. хочет завести собаку, которой он давал бы пробовать всё, что он ест, но это выглядело бы подозрительно. А. один в квартире. Он не решается зажечь свет и сидит в темноте, уткнувшись лбом в оконное стекло, глядя невидящим взором на световые рекламы. Он уже не в состоянии думать, но ощущает эту неспособность, как удушье.

Убийца спрятал наручные часы под грудой тряпок и отбросов. Убийца обладает странной способностью сгибать суставы пальцев под прямым углом, отчего они становятся похожи на птичьи когти.

Сидя под вестминстерскими висячими часами, С. играет в карты с норвежским матросом. Толстая индуска делает вид, что моет стаканы, М. молча пьет за стойкой, их сын что-то поедает на кухне.

Норвежский матрос низкоросл и темноволос. Он не знает ни слова по-английски, но хорошо понимает немецкий — язык, на котором изрядно выпивший С. обвиняет его в мошенничестве. Покрытый клеенкой стол опрокидывается, стаканы падают, карты разлетаются. М. возникает из-за стойки.

— Чтобы этого у меня не было! Никаких мне историй тут!

Нож страшен. Такими пользуются ловцы трески.

— Аааааааааааааа!

С. могли бы бросить в воду порта с камнем на шее. Запросто. Брошен в густую, свинцовую, жирную воду, в гнойный суп.

Убийца не выбросил оружия, но удовлетворился тем, что слегка обтер его. Всегда может пригодиться. Не в первый раз. Он знает, куда ударить и как, он знает, как повернуть лезвие вокруг своей оси так, чтобы печень превратилась в коричнево-черную кашу.

Зимний муссон несет запах падали и холеры — запах Индии.

С. покинул отель около часа ночи. Он выпил в баре. Внезапно думает о глазах из обсидиана, о губах в форме лаврового листа, о незнакомом мальчике. У сына М. ловкие жесты, он умеет также ловко находить эфебов с кобыльими глазами, с быстрыми движениями.

С. устремляется в лабиринт грязных улиц, словно вылепленных из гнили, сточных канав, каменных тупиков, в переплетение углов и закоулков. Окна освещены красным, за ними видны бронзовые спины. В тени арок глаза горят, зовут. В воздухе вдруг пахнет сладким потом и раздавленными цветами. Юноши проходят, держась за руки. На деревянном балконе кто-то покрывает лампу платком. Издалека слабо слышится ангельский голос под аккомпанемент ситара. Процессия появляется в темноте, длинная вереница людей, которых С. сначала принимает за прокаженных, но зловонная процессия, внезапно освещенная косым лучом из приоткрывшейся двери, вспыхивает неожиданными цветами. Вишневые пиджаки, розовые и оранжевые тюрбаны, вышитые золотом туники вдруг расцветают перед прижавшимся к стене С. Кажется, звезды упали с небес на землю. Юноши, ведущие арни, большого белого буйвола, украшенного цветами, молча проходят по узкой улочке. За одним из них идет на поводке длинное и низкое животное из семейства кошачьих, полускрытое развевающимися туниками. Косой луч освещает незабываемое лицо с высокими скулами, с глазами из обсидиана, с губами в форме лаврового листа. Хлопает дверь. Воцаряется плотная темнота. В конце улочки неясно слышится стук костылей, мокрый кашель, песнопения.

С. вытирает ладонью лоб. Он и вправду сильно пьян. Сильнее, чем он думал. Он пойдет к М. Сменить градус. Так будет лучше.

С. барабанит в дверь условным стуком. Ему открывают, и он проходит в маленькую накуренную комнату. Три типа пьют в углу с отсутствующим видом. Толстуха стоит за стойкой. М. на кухне о чем-то совещается с контрабандистом. Сын М. усаживает С. рядом с собой. Он говорит, что у С. усталый вид. С. смеется безумным смехом, снимает очки и заявляет, что никогда не был столь готов к подвигам, как сейчас. Сын М. наблюдает за ним из-под смуглых век. Он знает тут одного раскрасавца, но дорого. Нужно заплатить вперед, и он пойдет за ним. С. хочет сначала взглянуть. Нет, говорит сын М. Этот за гроши с места не сдвинется. С. хочет взглянуть. Сын М. говорит нет. С. отвечает, что он вообще не будет сегодня ничего платить, потому что сын М. должен ему денег. С. доставал для него гашиш две недели назад. Сын М. говорит, что чарас — это одно, а бой — совсем другое дело. Нельзя смешивать одно с другим. С. взывает к его благоразумию и в шутку поглаживает его по груди через вырез рубашки. Сын М. отталкивает его руку и спрашивает, идти ему или нет за тем человеком. С. говорит, что хотел бы сначала взглянуть. Сын М. ему отвечает, что деньги вперед. С. возражает, что нужно сначала утрясти это дело с чарасом. Сын М. говорит нет. С. сердится и бьет кулаком по столу. Стакан падает и разбивается. Сын М. встает, С. тоже. Мгновение они смотрят друг на друга, и вот уже схватились. С высоты своего портрета Индира Ганди наблюдает за дракой. С. сильнее. Сын М. ударяется об стену. Толстуха зовет мужа, который тут же появляется.

— Эй, никаких тут мне историй!

С помощью контрабандиста М. и его сын выпихивают С. наружу. Дверь хлопает. С. испускает ругательство, затем идет мочиться к забору. Он в ярости, он не оставил своего намерения. Некоторое время он выжидает в тишине соседней улочки, затем возвращается к двери и выстукивает условленный сигнал. Сын М. открывает дверь. С. хватает его за грудки и вытаскивает наружу. Между тем, ему бы следовало знать, что у того есть откидной нож с фиксатором. С. ощущает удар в правый бок. Лезвие разрезает ткань рубашки, пронзает кожу, погружается в жировой слой, затем в мускульную ткань. Протыкает брюшину, вонзается в печень, перерезает круглую связку — остаток пуповинной вены — затем два раза поворачивается вокруг своей оси на сто восемьдесят градусов, сначала вправо, потом влево, разрушая на своем пути ткани печени, превращая их в коричнево-черную кашу. Лезвие яростно поворачивается еще раз, прежде чем выйти из раны с приглушенным свистом и вернуться к своему хозяину, еще горячее от крови С.