Шизофренияяяяяяяя - Эстер Сегаль

Но и с часами сегодня что-то не так, как всегда. Я вглядываюсь в них, пытаясь просчитать градусы, порожденные композицией стрелок, но не понимаю ничего. И стрелки, словно издеваясь, начинают мелко дрожать и крошиться, буквально рассыпаться в порошок. А за ними и циферблат, и корпус часов, и браслет.

И параллельно этому процессу так же в порошок, внезапно и предательски начинают крошиться мои подточенные странным врачом зубы. Я пытаюсь дотронуться до них языком, на него сыпется зубная пыль. А он, уворачиваясь от ее противного колкого вихря, упирается лишь в осколки, в причудливые очертания выеденных то ли временем, то ли сверлом рифов.

«Что же мне делать? – думаю я. – Что же мне делать? Вся жизнь кончена!»

И тут возвращается врач.

«Сейчас он мне все-таки поможет», – смотрю я на него со вспыхнувшей надеждой.

Но вместо того, чтобы броситься к креслу и заглянуть в мой по-прежнему раскрытый рот, он спокойно начинает натягивать пальто, которое, оказывается, уже размещено услужливыми бутафорами моего сна прямо рядом со мной, на растопыренной вешалке.

– Куда же вы? – пытаюсь крикнуть я.

Но он словно не слышит и явно собирается уходить.

– Так смена у него кончилась, – звучит прямо у меня под ухом.

Я пытаюсь повернуться на голос и рассмотреть его обладателя. Мне это не вполне удается, но все-таки я уличаю справа пухлую женщину с плотоядной улыбкой. Почему-то мне само собой становится понятно, что это заведующая клиникой, и я тут же, все еще с открытым ртом, а потому совершенно нечленораздельно, начинаю протестовать.

Как ни странно, заведующая меня моментально понимает, но отбивается от моего отчаяния лишь дежурными фразами и вздохами:

– Ничего не поделаешь – смена кончилась, вон уже свет гасят в коридорах.

Я пытаюсь выть.

Она в ответ сострадает, но пассивно:

– Понимаю, с такими зубами домой никак нельзя, но и помочь ничем не могу. Разве что…

Тут она выдерживает нарочитую паузу и бормочет, направляясь к выходу:

– Разве что практиканта какого найду, чтобы замазал тебе твои дыры.

И она тоже уходит.

А я остаюсь, вне движения, вне времени (часы искрошились) и вне разума, который медленно затухает с каждым отдаляющимся слегка подшаркивающим шагом заведующей.

Дальше ничего не помню. Только то, что проснулась, и сон при этом не убежал из памяти. Сохранился во всех деталях. Так что если я сосредоточусь, смогу пересчитать фрукты в авоськах моего врача.

Но какой в этом смысл?

Глава 10. Еще один отец

Все эти размышления и сны о врачах навеяли еще одну тяжелую мысль: меня никто не насиловал, пока я была в беспамятстве – все было гораздо проще и стерильней. Надо мной поставили эксперимент и сделали искусственное оплодотворение семенем другого пациента с тем же, что у меня, а может, и совсем иным недугом.

Врачи – хитрые, тянутся к познанию, а материала им маловато, вот они и пользуются нами, пока мы спим.

Спим сами по себе, блуждая мыслью в лабиринтах фантазий, а то и подкачанные ими специально. Чтоб не проснулись, когда не надо, и не заметили, как они над нами колдуют.

В моем случае их интересует, как два генетических заболевания и плюс к этому два курса лечения суровыми препаратами скрестятся в одном слабом организме.

Да ведь на этом же деле можно диссертации писать! А то и еще круче: богами себя возомнить, творцами нового бытия, искаженного вмешательством химии и кастрированной совести.

О, да! Они настоящие кастраты духа. Для них нет ничего святого, а потому им совсем не западло подоить какого-нибудь бедолагу, вроде того, что играл в столовой с подошвой тапка, а потом залить его мутировавшую сперму в лоно такой податливой до новой жизни девушки, как я.

И ребенка они у меня обязательно отберут. Предъявят претензии на собственное творение и заграбастают в лаборатории на анализы. И мой ангелочек будет лежать в пластиковой жесткой люльке, весь истыканный трубками: и в вены, и в позвоночник, и в головной мозг.

Так, мне надо срочно что-то придумать. Надо спасаться от этих липовых ученых с недописанными докторатами. Надо уехать, спрятаться, пересечь границу и сменить имя.

Имя – легче всего, у меня их в запасе миллион. Надо только выбрать и оформить официально.

А где взять деньги на билет? Не проблема – надо будет, достану. Заработаю. Или, в конце концов, можно и у людей попросить прямо на вокзале. Мол, люди добрые, моего ребенка хотят отобрать у меня на эксперименты. Помогите материально, и я уеду так далеко, где о лекарствах даже не слыхали. Например, в Сибирь – в тайгу, к тайным искателям золота и живой воды, в которую я окуну своего ребеночка и он исцелится от всей той дряни, которую они в него намешали.

И я исцелюсь. Но так, чтобы все-таки иногда играть с кентаврами.

Люди добрые услышат мою песню и помогут, кто монеткой, кто хрусткой бумажкой. Ведь они же еще остались, эти добрые люди, правда? Насколько я знаю, остались только на вокзалах, но мне как раз туда.

А остальные люди все стали злыми. Они насилуют беззащитных больных и оправдываются тем, что с шизофреничками можно не церемониться.

Они делают нам уколы, раздвигают нам ноги и вливают в нас животворящий яд. Они кромсают нас на части.

И их становится все больше, они повсюду. Вот почему добрые люди вынуждены скитаться по вокзалам – они вечно перемещаются, они бегут от засилья злых.

Ах, как же я боюсь вас, злые, и как ненавижу.

И жалею вас тоже, потому что многие из вас не виноваты. Вы просто подцепили эту заразу, а больными почему-то считаете нас.

Не надо, не прилепляйте нам ярлыков. Мы ведь можем ответить. Потому что нас, больных, тоже немало.

Потому-то вы так и стремитесь нас изучать. Потому-то и ставите на нас эксперименты и пишите диссертации.

Вы боитесь нас и хотите знать о нас все-все-все. Чтобы распознавать нас в толпе. Чтобы отлавливать нас на вокзалах. Чтобы ни один не ускользнул.

Но я и мой ребенок, в животе ли он пока моем, или уже родится к тому времени, – мы ускользнем.

Глава 11. О социальной терминологии

Сегодня я придумала новое слово. Хорошее определение для всех вас – уебщество.

Уебщество – это скопление индивидов, каждый из которых является уебком, в социально организованную группу.

Уебок – это самый распространенный на планете вид. И каждый представитель этого вида – существо повседневное, приживающееся в любых климатических условиях и активно размножающееся.

Размножение уебков происходит несколькими традиционными способами.

Во-первых, способом физиологическим – через соединение двух представителей вида в половом акте с финальной стадией оплодотворения и зачатия.

Потом, правда, требуется еще и вынашивание, и роды. Но тут в размножении уебков иногда возникают не предусмотренные природой трудности, когда эмбрионы уебков на той или иной стадии развития уничтожаются уебками старшего поколения.

Хотя даже при все возрастающем проценте абортов, уебков на свете все еще предостаточно, тем более что существуют, как упомянуто выше, и другие способы их размножения.

Например, образовательно-воспитательный.

При этом способе зачастую случается, что индивид, рожденный не уебком, а представителем иного вида, оказывается в сфере активного влияния полноценного уебка, который ухитряется с помощью искусно выстроенной методики обучения превратить каждого попавшего к нему в интеллектуальное подчинение в себе подобного.

Такой способ процветает сплошь и рядом. И за примерами ходить далеко не надо.

Есть также способ назидательно-карательный.

Это когда представителя чуждого уебкам вида помещают в тюремно-лагерные условия (как в прямом, так и в переносном смысле), где он подвергается жестокой ломке и в результате, даже в случае возвращения в первоначальную и органичную ему среду обитания, остается пассивным уебком, не способным на регенерацию.

И, наконец, способ психоделический, когда в результате особо сильных эмоций и стрессов, вызванных как естественным, так и искусственным путем, сознание и душевный склад испытуемого неуебка не выдерживают нагрузки и трансформируются в сознание и душевный класс уебка рафинированного и дипломированного.

Но каким бы способом не происходило обозначенное размножение, все изначально рожденные или прибившиеся к виду и приспособившиеся к условиям его обитания индивиды отличаются общим агрессивным стремлением к захвату новых территорий и вытеснению с планеты существ, представляющих другие виды.

Судя по статистике, уебки выигрывают.

И чем больше выигрывают, тем больше шанс, что с ними сольются все остальные, ибо смешавшиеся с преобладающим количеством уебков представители иных видов рано или поздно (это, видимо, зависит от наличия в их организмах определенного количества нужных антител) проявляют тягу к необратимой мимикрии.