Рассказы - Екатерина Риз

Не любит больше.

Как можно просто разлюбить? В один день, в одну минуту? Никогда не верил, когда ему говорили, что любовь может пройти в одночасье — любил пятнадцать лет, а разлюбил в четверг. Не верил, что так бывает, не готовился к этому и поплатился за свою самоуверенность.

Где-то на второй половине бутылки коньяка, когда Гурин сидел в одиночестве на пустынном пляже, пришло понимание того, что всё на самом деле закончилось. Понял, что не поедет к ней и не будет с ней разговаривать. Зачем? Она не любит. Какой смысл унижаться, что-то выяснять, настаивать?

Вдруг у неё уже кто-то появился? От этой мысли досадливо и болезненно поморщился. Не хотелось об этом думать. Как можно представить его Лильку, огненный всполох, в объятиях другого? Такое уже было однажды, он её отпустил к другому, как она хотела, и он не стал спорить. Правда, и страдал тогда не так сильно. Тогда не было надежд и планов на будущее. Не было маминой улыбки с её понимающим — "приводи свою девушку".

Он никогда Амелию за это не простит. За то, что так бездушно всё разрушила.

Возможно это судьба, но именно в тот вечер он встретил Ольгу. Это было какое-то безумие, она появилась словно из ниоткуда и специально для него. Чтобы помочь ему пережить ту ужасную ночь. Он был за это ей очень благодарен. Что приняла, не оттолкнула. Того несчастного, опустошённого человека, который мог только брать, а не отдавать.

Оля и после его принимала. Всегда, в любом состоянии, после того, как их отношения "возобновились" в Москве. Он сам ей позвонил зачем-то спустя какое-то время. Правда, они очень постарались стать друзьями. Никакого секса. И даже старались не вспоминать о том, что случилось тогда на пляже. Гурину почему-то казалось, что напомнив об этом, он Олю поставит в неловкое положение, смутит. И намеренно от этой темы уходил. Было между ними какое-то волнение, сексуальное притяжение, когда оставались наедине, но гнали это от себя, понимая, что этим лишь добавят проблем. Дорожили своими дружескими отношениями, хотя все вокруг считали их любовниками. А их же это лишь смешило. Правда, в глаза при этом старались друг другу не смотреть.

О Лиле Саша старался не вспоминать. Вычеркнул из своей жизни раз и навсегда и постарался забыть. Даже вещи свои из её квартиры забрать не потрудился. Зачем попадаться ей на глаза, навязываться? Он как-нибудь переживёт, не маленький.

Не думал, что они когда-нибудь ещё встретятся. Прошло больше года, к тому времени боль утихла, снова жить захотелось. В какой-то момент оглянулся вокруг и понял, что всё не так уж и плохо. Она не любит, а разве он любит? Раньше любил, но нужно быть мазохистом, чтобы любить после того, как на твоих чувствах потоптались с таким цинизмом. Он больше не обвинял и не придумывал ей оправданий, а кольцо подарил Аньке. Просто так. Оно валялось в шкатулке, а сестра случайно обнаружила и задохнулась от восторга. Саша смотрел на перстень пару секунд, пытаясь разобраться в своих чувствах, а затем улыбнулся и великодушно сказал:

— Нравится? Дарю.

Ему стало интереснее смотреть по сторонам, чем оглядываться назад. Пусть не сразу, но обида прошла. Он снова расправил плечи, вздохнул полной грудью, улыбнулся, как прежде…

Беда пришла неожиданно, как всегда и бывает. Ворвалась в дом сентябрьской дождливой ночью и жизнь рухнула в одну секунду. Вот тогда Саша понял, что все предыдущие беды и метания — это ничто, мелочь, недостойная его внимания. Любовь, обиды, страдания…

Родителей больше нет. И жизни больше нет, и не будет. Прежней уже не будет.

Он перестал быть сыном. Да, своенравным и свободолюбивым, но сыном. Всегда знал, что у него есть дом, где родители… Где мама, которая пожалеет, несмотря на то, что он уже взрослый мужчина, где папа, который покричит возможно, а потом сядет с ним рядом и скажет:

— Давай обсудим. И всё решим.

Отец всегда так говорил. А теперь их нет.

Но потеряться в себе, в собственной боли и страхе нельзя, рядом сестра, которая не такая сильная, как он, которая бьётся в истерике, которая не умеет скрывать свой страх. Надо держаться, надо быть сильным… а напиться и вжаться в угол можно только в одном месте — в спальне у Оли. Которая никогда не войдёт и не посмотрит на него такого, чтобы не смущать, и никого к нему не подпустит, а потом ещё кофе сварит и промолчит. Которая поедет с ним на кладбище и останется в машине. И опять промолчит.

Саша не совсем точно помнил, когда именно в его офисе появилась Амелия. Она пришла, что-то говорила ему, смотрела с сочувствием, а он кивал и не вслушивался в её слова. Ему было не до неё. Он не видел её больше года, а ему было не до неё. Если бы она не пришла, Гурин бы даже не вспомнил.

Потом оказалось, что Амелия приходила не просто так, и вот она уже их новый рекламщик и якобы он сам её посоветовал и даже настоял.

Очень странно, но они сработались. Не говорили о прошлом, никогда не оставались наедине, не встречались взглядами. Они просто работали вместе.

А если Амелия Самойлова иногда и кидала на него задумчивые взгляды, Саша старался не обращать на это внимания. У неё своя жизнь и когда-то она сделала свой выбор.

Она разлюбила, а он очень постарался и сумел обо всём забыть.

Игры, в которые играют люди

Самая опасная игра — это игра в любовь. Никогда не знаешь, окажешься ты в выигрыше или проиграешь по-крупному…

Поезд…

Ну почему поезд?

Странные фантазии.

Улыбнулась. Странные фантазии любимого мужчины. Разве она когда-нибудь была против? Сколько лет они уже играют в эту безумную игру? Пять?

Шла по перрону лёгкой, деловой походкой. Стук каблучков подзадоривал и поднимал настроение. Подняла глаза и посмотрела на часы на столбе. 23:47.

Опять будет ворчать. Ненавидит, когда она опаздывает. Или приходит только-только.

Говорит, что ненавидит и не терпит, но она-то знает, что на самом деле волнуется. Переживает, что встреча сорвётся, что-то изменится и всё придётся отложить. Отложить на день, неделю, месяц… У них слишком много обязательств перед другими, но не друг перед другом. Поэтому они играют в игру.

На боку вагона значилось: "Красная стрела", девятый вагон.

Девушка сверилась с билетом и шагнула к проводнику, который стоял в дверях и зазывно улыбался.

— Проходите, седьмое купе. С вами едет мужчина. Вы не против?

Её губы тронула улыбка.

— Ни в коем случае.

Он выглядел недовольным. Брови грозно сошлись на переносице, посмотрел осуждающе. Но тут же отвернулся и встряхнул газету, которую читал. Или пытался читать.

— Вы едва не опоздали, — заметил он негромко и как бы между делом.