Канцлер. Книга третья (СИ) - Шалдин Валерий

   Присутствующие очень недобро стали смотреть на представителя исполнительной власти.

   - Я вам жопу не запрещал мыть, - стал оправдываться чиновник. - Мойте сколько хотите.

   - Ну, спасибо, отец родной за доброту, - надвинулись на него горожане. Уже начали поступать предложения начистить чиновнику чавку, чтоб не хамил хорошим горожанам и не оскорблял Праведника, а то власти взяли моду запрещать народу руки мыть и даже задницу. Так скоро и купаться запретят, ага, ходи грязный, аки негра какая.

   Опрометчивого чиновника спасли от расправы милиционеры, но и они смотрели на него волком. Это же надо быть таким дураком, запрещать народу руки мыть и ходить в масках.

   Новости о новой проповеди Праведника и происшествие с чиновником разлетелось по городу с космической скоростью. Народ проникся негодованием, а чиновник, как только дошёл до места своей работы, так узнал, что он уже написал заявление на увольнение по собственному желанию. Народ же вынес из последних событий, связанных с Провидцем, только одно: всё, что рекомендовал Праведник надо выполнять неукоснительно, и преодолевать в этом важном вопросе сопротивление власти, которая дошла уже до того, что запрещает людям мыть даже свою жопу. А раз так, то проникшийся идеей народ ринулся в магазины и аптеки. Удивлённые и обрадованные продавцы стали свидетелями повального оголения прилавков с мылом, дезсредствами, туалетной бумагой. В аптеках исчезли одноразовые перчатки, спиртсодержащие жидкости и маски. Срочно начали завозить эти предметы со складов, но народ и это всё сметал моментально. Тогда торговцы задумались, творится что-то не то. Так и гречку раскупят.

   Когда народ активно пререкался с незадачливым чиновником, о Лёне все забыли. Тогда к нему, выбрав момент, подошёл один мужчина, который весьма вежливо поинтересовался у Лёни, в какой валюте лучше всего держать накопления.

   - Покупай доллары и евро, - внимательно взглянув на мужчину, сказал Лёня. - В восьмом году узнаешь.

   Мужчина принял информацию совершенно без улыбки, крайне серьёзно, поэтому очень вежливо поблагодарил Лёню откланиваясь. Уходя от Лёни, он хмурился, но мысленно проводил какие-то вычисления.

   Но последствия этой речи Лёни перед народом были гораздо серьёзнее.

   Через несколько дней после феерической речи Лёни перед зеваками мания чистоты и стерильности охватила сначала десятки, потом сотни, а потом и тысячи людей славного города. Администрация и депутаты полностью перестали понимать свой электорат, который вдруг взбесился. Хотя он и так был не подарок. На улицах люди стали здороваться вежливыми поклонами, многие нахлобучили себе на нос медицинские маски, всё больше людей стали натягивать на кисти рук такие неудобные резиновые перчатки. В магазинах все стояли на расстоянии два метра друг от друга. Появилась у граждан какая-то степенность и неторопливость. Трёхразовое купание хороших граждан потребовало дополнительный перерыв и изменение режима работы в некоторых магазинах, организациях и учреждениях. Это очень понравилось владельцам бань в частном секторе, которые начали на этой мании делать деньги. Многие ушлые товарищи уже начали строить у себя во дворах новые бани, прачечные и душевые. Откапывалась документация о банном деле и строительстве бань. Народ стал серьёзно обсуждать достоинства римских бань, их отличия от турецких. Появились свои знатоки саун и русских парилок. Начал выкристаллизироваться новый бизнес. Дальше больше. Народ включил паранойю. Конкретно помешался на чистоте. По мнению Администрации и чиновничного люда в городе наступила эра мракобесия, хоть войска вводи. Вот жили же в грязи, так чего им не хватало? Народ начал нехорошо посматривать на работников Администрации, которые мылись только раз в день. Надо же какие принципиальные ретрограды. Не моются, качал головой электорат. Вот же грязнули.

   Город начал на глазах преображаться: полностью исчез мусор, которого итак было мало. А что ему не исчезнуть, если теперь каждый горожанин всегда ходил с чёрным мусорным пакетом, ходить без пакета считалось дурным тоном: а вдруг где увидишь мусор, ведь его надо поднять и отправить в пакет, который можно выбросить потом в бак, мульду или сдать в центре города клевретам Лёни. Для этих целей, в центре всегда стоял целый бортовой КАМАЗ, в который бросали пакеты с мусором.

   Вдруг стало дурным тоном, если рядом с твоим домом был непорядок и грязь. Электорат быстро привёл территорию возле своих жилищ в порядок. Власти сначала обрадовались, но всё для них, для грязнуль, было гораздо хуже и опаснее. Люди начали задавать совсем неудобные вопросы: куда делись деньги на уборку городской территории, что происходит со свалками, что с городским озеленением, почему на отлов бездомных животных выделяются астрономические суммы и так далее. Ну не отвечать же этому взбесившемуся электорату, что это тонкости бюджета, который надо разделить, как положено, чтобы досталось всем достойным людям, кому, так сказать, положено по понятиям. Не говорить же электорату, что свалки - это полукриминальный бизнес. Но как не прячь концы, всё становится постепенно ясно. Когда электорат узнал, что свалки - это криминал, то только покивал головами. Но ночью, как в добрые старые времена битвы с зомби, начали раздаваться автоматные очереди и взрывы гранат в домах недобитого тогда криминала и в домах чиновников.

   По городу даже прошёл нехороший шёпот: а не сжечь ли нам это здание Администрации. Нет, нет, совсем не за эффективное освоение бюджета, а за то, что там поселилась зараза, ведь коту дворовому ясно, что народ, который купается только раз в день, это разносчик всяких инфекций, как те городские голуби. С городскими голубями поступили радикально, как только узнали, что эти птички самые главные разносчики кучи болезней: их просто выгнали из города к херам собачьим. Из Администрации стали пачками увольняться люди, которые перестали понимать своих коллег, ну, тех, которые редко моются. Ведь сами посудите: как можно работать рядом с вонючим коллегой. Да и опасно с таким работать, к такому во двор запросто может прилететь граната. Ну, что скажешь, перестал электорат уважать грязнуль.

   Увы, были и перекосы, куда без них. Это Россия. Одна незначительная прослойка электората на почве всеобщего помешательства на чистоте приобрела устойчивую мизофобию, а другая прослойка - гермофобию. Хотя были счастливые обладатели и двух этих фобий. Так что в городе стало гораздо больше заскорбевших на голову горожан.

   Город постепенно стал превращаться в стерильную территорию. Ночью и днём всё постоянно мылось и чистилось. Гости города, а особенно иностранцы резко выделялись от аборигенов. Гости с опаской посматривали на озабоченных местных, которые постоянно что-то тёрли и мыли. А многие местные стали откровенно шугаться от иногородних гостей и иностранцев: те же мылись мало, мало ли какую заразу притащат сюда. На иностранцев стали смотреть, как на дикарей, которых надо было сначала отмыть, потом уже общаться с ними. Над динозавровостью иностранцев местные уже начали посмеиваться.