Талларн: Палач - Джон Френч

Только один корабль попытался сбежать. «Свет Инвита» был ударным кораблем Имперских Кулаков. Он промедлил всего секунду, пока офицер связи пытался установить контакт с маршалом Люцием, находившимся на поверхности Талларна. Единственным ответом была статика. Командир корабля не колебался. Весть о нападении должна была распространиться. Нос «Света Инвита» повернулся в сторону тёмной окраины системы, двигатели набирали тягу, пока не раскалились добела.

Он почти прорвался. Перехватчики Железных Воинов устремились за ним, открыв шквальный огонь. Целые тучи обломков и энергетических разрядов обрушились на его щиты, но он продолжал уходить. Ещё одна группа кораблей Железных Воинов выскользнула из‑за дальней луны Талларна. Они ждали на тот случай, если кто‑нибудь из защитников попытается бежать, и они были готовы. Десять эсминцев выпустили целую сеть торпед. «Свет Инвита» отчаянно маневрировал, стараясь пробиться сквозь торпедную завесу. Одна торпеда поразила его в верхнюю часть корпуса и взорвалась. Корабль сбился с курса, по его корпусу побежали маленькие огоньки. Вторая торпеда угодила в центр корабля, вырвав кусок расплавленного металла из его бока. Железные Воины приближались с ленивой самоуверенностью. Бесконтрольно вращаясь «Свет Инвита» сделал единственный залп в символическом акте неповиновения. Орудия Железных Воинов вскрыли его от носа до кормы.

В небе над Талларном корабли IV Легиона располагались на орбите. Гранд-крейсеры, боевые баржи, осадные корабли, снабженцы застлали небо унылым металлом. Бомбардировочные орудия выдвинулись и повернулись в сторону поверхности. Некоторые заняли свои позиции так, что носовые торпедные шахты смотрели на поверхность, словно свисающие кинжалы.

Наземная оборона Талларна бросила вызов небесам. Платформы лазеров и ракетные шахты выпустили противокорабельные снаряды по флоту на орбите. Железные Воины открыли ответный огонь.

Для наблюдателей с ночной половины Талларна бомбардировка выглядела как метеоритный дождь. В чистых южных небесах боеголовки мерцали как россыпь золотых монеток в солнечном свете. Сотни бомб и торпед обрушились на поверхность. После запуска им не требовалось ускорение, гравитация Талларна всё сделала сама. По мере снижения боеголовки разделялись. Сначала они сбрасывали керамитовую броню, словно кокон, обнажая полированный металл. Следующий слой просто распадался на куски парой секунд позже, выпуская в верхние слои атмосферы возбудителей вирусов. Под этим слоем были сотни маленьких крылатых бомб, укладкой напоминающих личинок насекомых, прицепившихся к матке. Этот слой отделялся в трёхстах метрах над поверхностью. Бомбы падали как семена, распространяя вирусы после раскрытия.

И, наконец, ядро каждой боеголовки ударялось о землю как снаряд, пробиваясь сквозь скалы и грунт, прежде чем взорваться. Облака мусора и земли взлетели в воздух. Под поверхностью вирус начинал распространяться по почве, подбираясь к слою грунтовых вод.

Первыми умерли те, кто был ближе к эпицентрам взрывов. В Кресцент-сити бомба упала на одну из главных магистралей окраины города. Дорога была забита людьми и машинами, пытавшимися добраться до убежищ, располагавшихся за пределами города. Едва взметнулось облако взрыва, как люди начали падать, их глаза кровоточили. Через секунды плоть тех, кто пережил первоначальный взрыв начала отваливаться от костей окровавленными ошмётками.

Те, что были подальше, прожили чуть дольше. Вирусный туман, повисший в воздухе, был подхвачен ветром и понесся над Талларном. Люди начали погибать. Они падали, пытаясь добраться до убежищ. Они умирали в домах, поскольку отравленный воздух просачивался сквозь трещины в стенах. Они погибали, смотря в небо. За стенами городов вирус косой прошёлся по богатым аграрным и джунглевым регионам. Леса превратились в лохмотья токсичной слизи, свисающей с мёртвых стволов деревьев. Грязные кости скота плавали в лужах чёрной грязи. Стаи птиц падали с неба дождём гнилой плоти и перьев.

В течение первых пяти минут после взрывов потери в основных городах достигли почти миллиона. Через десять минут они перевалили за отметку в десять миллионов. Через час оставшихся в живых на поверхности Талларна можно было уже не принимать в расчёт.

Кто‑то сумел выжить в изолированных местах на значительном удалении от мест бомбардировок. Они погибнут в ближайшие несколько дней. Через три дня на поверхности не осталось сколь‑нибудь значимой жизни.

Последним погибшим от первой атаки был солдат одной из северных баз, расположенных в тундре. Его имя было Рахим. Запертый в броневике он ехал безостановочно несколько дней, разыскивая войсковые соединения до тех пор, пока у него не вышло горючее. Воздух у него закончился через два часа после остановки.

Заперевшись в убежищах глубоко под землей, выжившие талларнцы ждали. Многие были солдатами, остатки полков так и не попавшие в Великий крестовый поход. Было и немного счастливчиков из числа гражданских, знавших об убежищах и добравшихся до них своевременно. Потягивая переработанную воду, вдыхая рециркулированный воздух, они слушали как тишина, словно саван окутывает поверхность Талларна.

Ад наверху / Убийство машины / «Покоритель»

— Это должно быть шутка, — пробормотала Джаллиника. Брел метнул в неё взгляд, и она пожала плечами. Они стояли в главном распределительном зале убежища, просто ещё одна из многих групп, в ожидании новостей. Офицер, стоявший на башне, выглядел так, словно его сейчас стошнит. Кожа была бледной, а глаза расширенные и стеклянные, будто он пялился на окружающий мир, надеясь вот-вот проснуться. Брел помнил подобные взгляды — это был взгляд человека, только что понявшего, каково это — быть частью истории.

— Рекогносцировка будет проводиться лёгкими силами — численностью до эскадрона.

Офицер, судя по форме Джурнийский капитан, старательно не смотрел на толпящихся возле траков его танка мужчин и женщин. Он глянул на свиток пергамента в правой руке, попытался разгладить бумагу и почти выронил его.

— Терра, — прошипела Джаллиника и покачала головой. Брел продолжал смотреть на офицера.

Ситуация была проста: расчёт судьбы, бросок костей. Если ещё остались боги, которым следовало помолиться, то Брел попросил бы у них сделать так, чтобы о нём забыли. Ему приказали доложиться этому Джурнийскому капитану, кто‑то реально нашёл его и отдал приказ, а это могло означать только что‑то плохое. Кроме него самого, вокруг стояли экипажи джурнийцев, с которыми они смешались, ожидая, пока капитан вновь сможет говорить. Брел оглядел людей вокруг, отмечая выражения их лиц. Некоторые выглядели нервозно, кто‑то — оцепенел. Были даже те, которые казались возбуждёнными.

Затем его глаза нашли и других — мужчин и женщин в серых целиковых комбинезонах без знаков различий. Они точно не выглядели солдатами. Выглядели они как беженцы, которых сбили в кучу и одели в униформу, коей было вокруг предостаточно. Брел устало вздохнул, он внезапно осознал, как всё будет происходить.

— Атмосфера на поверхности токсична, поэтому на ваших боевых машинах должны быть полностью исполнены протоколы по герметизации.

Офицер сделал паузу и облизнул губы. Джаллиника закатила глаза и покачала головой ещё раз, но он, похоже, не заметил. Брела не удивлял тот факт, что идиот читал весь брифинг от и до, словно на тренировке, хотя любому дураку было ясно, что вышедшие на поверхность машины будут полностью загерметизированы, а экипажи будут одеты в костюмы хим. защиты. Это, как и весь остальной брифинг, значения не имело. Все ждали одной единственной важной вещи — кто пойдёт наверх.

«В итоге, — подумал Бреф, — они не собираются отвечать на действительно важный вопрос — зачем мы идём наверх сейчас?»

Прошло семь недель с момента бомбардировки, после шока пришла паника, а потом всеобщее оцепенение охватило всё вокруг. Были суициды, спрос на наркотики любых видов вырос до запредельных значений. Потом были выжившие, тысячи гражданских из города наверху, которые сумели добраться до комплекса прежде, чем его опечатали. Сломленные люди, в грязной одежде, принадлежавшей жизни, которой больше не было, их поместили в неиспользуемые хранилища.

Несколько дней комплекс находился на грани безумия. Офицеры цеплялись за протокол, как утопающий за обломки тонущего корабля. Было несколько групповых казней, проведённых для усиления дисциплины, и после них дела пошли в некотором ошеломлённом ритме, проходили недели.

И теперь что‑то поменялось.

— К каждому эскадрону будет прикреплен проводник, — капитан кивнул в сторону мужчин и женщин в комбинезонах. — Они поедут в лёгких машинах. Все они — добровольцы. Они знают поверхность и помогут вам ориентироваться.