Непреодолимая сила - Галина Маркус

– Бога нет, – рассеянно отвечал отец. – Просто люди за годы мракобесия привыкли думать, что это Он наказывает или поощряет их за плохие или хорошие поступки. Поэтому и клялись Его именем – чтобы уже не нарушать обещаний. Отсюда и пошло «ей-Богу».

– А откуда люди знали, что Он считает плохим, а что хорошим?

Отец, наконец, положил плоскогубцы и поднял на нее глаза:

– Что за дурацкие вопросы? Все, что на самом деле хорошо – считалось от Бога, вот и все.

– А как все узнали, что это хорошо? – допытывалась Таня. – И как мне, например, это узнать?

– Слушай. Ты у нас пионерка, кажется? Прочитай, что у тебя в пионерской клятве написано. А Бога никакого нет. И не вздумай где-нибудь спрашивать – решат, что мы дома такие разговоры ведем.

Не верить отцу она, конечно же, не могла. Таня послушно достала красную книжечку, по которой готовилась к вступлению в пионеры. На обложке была нарисована пятиконечная красная звезда с крошечным Ильичом посередине, а на первой страничке написан текст клятвы.

Ага… Раз Бога нет, можно поклясться Ленину. В конце концов, он великий, бессмертный (жил, жив и будет жить!), столько сделал для людей и совсем не виноват, например, что никто в школе не хочет быть искренним пионером. Кстати, надо подумать потом: а как это – бессмертный? Он ведь был человек и умер? А в туалет он ходил, интересно?

Таня сама испугалась своим крамольным, кощунственным мыслям. Она прогнала сомнения, даже помотала головой, чтобы не думать. Потом закрыла в комнате дверь, достала учебник, на первой странице которого был напечатан портрет вождя. Поставила его на подставку и тихим шепотом произнесла, обращаясь при этом почему-то не к Ленину, а к Костику: «Торжественно обещаю тебе, Костя Лебедев. Буду любить тебя всегда!»

***

Год, в который Серега заканчивал десятилетку, Таня запомнила, как сплошной кошмар. На ее собственную учебу никто не обращал внимания – все душевные и физические силы родителей были посвящены тому, чтобы брат хорошо сдал выпускные экзамены и поступил в институт. Таня даже научилась подделывать автограф родителей – учительница ругалась, что дневник не подписывается месяцами. И, полностью предоставленная самой себе, девочка становилась всё ответственнее – в журнале были одни пятерки, очень редко четверки.

Что касалось Сереги, скандалы, репетиторы, слезы мамы и крики отца – все это дало свои результаты. После десятого брат поступил – хоть и не в престижный ВУЗ, но на хороший факультет – машиностроительный. И в семье сразу же все устаканилось.

Паша учился там же, где и друг, только курсом младше. Вова не учился вообще. Родители сделали ему «психическую» справку, и он устроился автослесарем. А вот Костик неожиданно легко поступил в Бауманский, чем привел в шок школьную учительницу физики, никогда не ставившую ему выше тройки.

В Сережином институте существовала военная кафедра, и родители успокоились – армия сыну не грозила. Правда, на третьем курсе он заявил, что собирается жениться, разумеется, на Кате – других девушек для него до сих пор не существовало. Собственно, против его выбора никто не возражал – Катя всем нравилась. Она с отличием училась в педагогическом и вообще, была надежной и порядочной. Сына бы ей доверили со спокойной душой, но – двадцать лет! Рановато…

Темы разговоров были одинаковы: «На что вы собираетесь жить? Вы учитесь – а вдруг ребенок?» Потом Звягинцевы вели долгие переговоры с родителями Кати. И в конце концов сдались. Таня слышала, как мама говорила отцу: «Уж больно хорошая семья. А вдруг потом приведет неизвестно кого? Пусть лучше так». Сергей собирался перевестись на вечерний, чтобы работать и содержать семью, но родители боялись армии и решили: «Ничего, пусть учатся, поможем».

Свадьбу сделали скромную, позвали только самых близких родственников, Катину подружку Маринку и Пашку. Костю, которого так надеялась увидеть на свадьбе Таня, не пригласили. И домой к Сереге он практически не забегал.

Костик у них в семье последнее время считался персоной «нон гранта». Мама, папа и Катерина мощной стеной объединились против Лебедева и его влияния. Родители качали головой – куда смотрит Костина мать? Ведь парень занимается чем-то незаконным. То ли красит джинсы, то ли перешивает, а может, продает что-то импортное. Лишь бы не втянул в это Сережу!

Таня боязливо прислушивалась к разговорам на кухне. А вдруг Костю посадят? Непонятно только, за что? Подумаешь, что-то продает! А вот взять последнее школьное нововведение – «производительный труд»… Ввели его после восьмого класса и сразу сделали обязательным предметом, с годовой и четвертными оценками2. В половину седьмого вечера девятиклассники снова приходили в школу, в кабинет труда. Мальчики, кажется, что-то пилили. А девочкам в их классе малоприятная тетка вручала заготовки для меховых игрушек. Материал был препротивный – от него у девочек чесался нос, появлялись раздражения на руках. Выкройки надо было очень плотно набить какой-то серой, грязной ватой, а потом огромной иголкой пришить к туловищу голову, да так крепко, чтобы не оставалось никакого зазора. Тетка проверяла это так – засовывала свой толстый палец между деталями, и, если палец проваливался, изделие надо было перешивать. В результате всех этих манипуляций должны были получаться то ли медвежата, то ли поросята. Иногда везло, и привозили колобков – их следовало только набить и зашить. А вот поросятам еще пришивался пятачок!

Таня точно знала, что никогда бы не купила ни себе, ни своему ребенку такую игрушку, а производительный труд ненавидела. Но обязана была сшить определенное количество этих уродцев в месяц. За прогулы или невыполнение плана следовало порицание – плохие оценки по поведению. За хорошую работу – обещали грамоту и даже какие-то копейки. Так вот, интересно, куда и кому шли деньги от этого детского рабского труда?

Но самое неприятное было даже не это. Всякий раз, протискивая иголку сквозь упругую, жесткую вату, Таня со страхом поглядывала в окно. Темнело осенью рано, снега в октябре еще не было. А ей предстоял одинокий путь домой. Ее подружка, Светка, на зависть ловко справившись с колобками, всегда убегала на час раньше. Когда же Таня, несколько раз переделав поросенка и с трудом получив зачет, выходила из школы, на улице было уже около девяти. А в школьном дворе постоянно тусовалась шпана. Сюда приходили не только ровесники или старшеклассники, но и студенты близлежащего ПТУ – те самые ребята, которые покинули школу после восьмого класса. Бывал тут по вечерам и злополучный Филин – один раз, по слухам, он даже напал на учительницу. Выйти и пройти мимо них незамеченной – вот что составляло нелегкую задачу каждой юной швеи. Несколько раз Тане только чудом удалось избежать неприятностей.