Простите меня, москвичи - Роман Лозанов

Вообще я заметил, что со временем, российская армия воевать в сильно пересеченной лесистой местности, каким являлся Кавказ, немного научилась. И научили ее этому «полевые командиры» противника Басаев и Хаттаб. Научили, бескомпромиссно ставя неудовлетворительно-красные отметки за любое, неправильно выполненное задание. Не знаю, к чему нас готовят, но подготовка здесь идет серьезная. И если возникнет у России когда – либо крупномасштабный конфликт, с другим большим и опасным государством, а не таким «клопом» как Чечня, это «обучение» сыграет не последнюю роль в достижении победы над врагом.

Командовал «парадом» Сивый – самый опытный разведчик нашей роты. Звание у него было так себе – прапорщик внутренних войск. Однако если суммировать его боевой опыт, хитрость и беспощадность к врагу, по этим критериям погоны подполковника на его плечах смотрелись бы вполне уместно. Будь он бойцом незаконных вооруженных формирований, а не воином-контрактником, давно бы данные о его персоне, как личности особо опасного амира боевиков, находились бы на «доске хренового почета», во всех штабах нашей армии, дислоцированных в этой горячей точке. И, получал бы он не штуку баксов, которая, замечу, перепадала прапору еще не каждый месяц, в зависимости от дней объявленных боевыми, и поэтому оплачиваемых по более высокому тарифу. А зарабатывал бы он раз в десять больше. Хотя только ли в деньгах дело. Пусть «чехи» да арабы воюют за деньги, а мы еще и за Родину будем воевать. И за деньги и за Родину! Как говорится и полезно и приятно. Иначе, что подумают о нас потомки? Представляю себе большую афишу, лет через двадцать вывешенную на стене кинотеатра. На переднем плане прапорщик, со связкой гранат, готовый вот-вот броситься под вражеский танк. На заднем плане группа измочаленных взрывами бойцов поднимающихся в атаку. И огромные буквы через всю эту героическую экспозицию: «Они сражались за Деньги!». Дожила Россия, мать….

По тропе, густо заросшей свежей весенней травой, мы прошли километров пять. Здесь можно было не опасаться мин. Обычно, «духами» минировались подходы к базам, селениям и аулам, на расстоянии устойчивой слышимости от них. Сработавшее взрывное устройство не только наносило урон чужакам, но и сигнализировало отдыхающим в тепле и уюте бандитам о том, что пора делать ноги из удобного убежища. Сивый поднял руку вверх. Колонна остановилась. Он показал рукой, что можно сделать короткий привал. Мы выставили боевое охранение в виде ефрейтора Незабудки и попадали в траву. Пройденный нами путь оказался недолгим, однако уже давала о себе знать тяжелая ноша, которую мы взяли с собой. Особенно тяжело пришлось срочникам. Ведь на них мы взвалили почти весь неудобный в переноске и нелегкий груз. Более хлипкие из этих салабонов, лысоватый Петро и чернявенький Марат, уже изрядно вымотавшись, с неприязнью поглядывали то на свои необъемные рюкзаки, то, втихаря на нас —ненавистных контрабасов. Леха же, немного поплотнее телосложением чем свои товарищи по несчастью, но тем не менее тоже уже хвативший лиха от тяжелого рюкзака и гранатомета всю дорогу болтавшегося у него за спиной, казалось, даже был доволен, своей незавидной ролью ишака. Он лежал на животе и с улыбкой на лице следил за тем, как два муравья боролись с огромной гусеницей. Надо будет повнимательнее присмотреться к этому пацану. Глядишь, чего – то достойное из него и выйдет.

От нечего делать я снял дареный медальон у себя с шеи и начал его с интересом разглядывать. Ну да, этот эмалированный дельфинчик выныривающий из воды – определенно мне нравился.

– Товарищ сержант, дайте посмотреть! – протянул руку Леха, отвлекаясь от своих муравьев. Я без разговора швырнул ему украшение. Солдат его поймал. Молодец парень: реакция хорошая, вынослив, крепок на вид. Ну, прямо все предпосылки для того, чтобы сделать из него настоящего человека. Надо будет только тест на трусость еще провести, и посмотреть, как он будет себя вести после бутылки водки, залитой в организм. И, если все нормально – станем делать из него настоящего разведчика. Впрочем, тест на алкоголь не так уж и важен. Главное, чтобы солдат не был трусом.

– Ух ты – какая красавица! – услышал я возглас Лехи.

– Что там за красавицу ты еще нашел? – не понял я.

– Как что за красавицу? – удивился Леха, показывая мне медальон. Он каким-то образом разъединил дельфинчика надвое, и внутри его видна была фотография и в самом деле весьма симпатичной девушки.

– Ну-ка, дай сюда! – скомандовал я. – А по аккуратнее, нельзя что ли? – поморщился я, когда украшение чуть не со свистом прилетело мне обратно в руку.

Девчонка на фото была той еще красавицей. Черные южные глаза, чуть ли не в пол лица. Ресницы длинные и пушистые как созревшие «парашютики» у одуванчиков. Густые светлые волосы. Скорее всего перекрашенные, но от этого не менее волнующие, чем натуральные, спадающие на плечи. Нос слегка крупноват, но сложен очень пропорционально и как сам по себе, так и по отношению к остальным линиям лица. А губы! Э, да что там говорить – какую красавицу я вчера чуть не убил! Внизу фотографии полукругом было написано «Полли». Интересное имя с двумя буквами «Л». Очень похоже на заграничное, европейское или заокеанское. Такая бы точно до следственного изолятора могла и не доехать. Эх война война! Куча здоровых, вооруженных мужиков, готова растоптать в пыль девчушку из-за которой они, по идее, должны были биться между собой на дуэлях, дарить ей цветы, комплименты и писать стихи. В утренних сумерках я не смог ее разглядеть по-хорошему, понял только, что она слишком молода, чтобы умереть. В последнее время я стал слишком сентиментален. Или не дал мне совершить страшное преступление образ моей сестры, внезапно возникшей перед глазами, в момент общения с ночной «гостьей» нашей войсковой части. Кто его знает, что это было? Обычно мы пленных не берем, если только не получили приказ добыть «языка». Возни с ними много. И еще не факт, что после доставки в следственные органы, эти боевики снова не встретятся нам, через некоторое время, в лесном массиве с оружием наперевес. Если бы на пути той снайперши попался прапорщик Сивков, то есть Сивый, ей бы конец! Этот заматеревший в боях охотник и глазом бы не повел, выстрелив в симпатичное женское создание, а после подкрался бы к тому гнилому дереву, где сидел несовершеннолетний наблюдатель и проткнул бы его каким-нибудь штырем – прямо сквозь древесину. «На войне как на войне!» – любил повторять прапор эту бородатую фразу, всякий раз, когда убивал. Кто знает, может, он был и прав?

Сивый два раза по птичьи свистнул, сообщая нам, что пора заканчивать привал и двигаться дальше. Жалко, что Незабудка не успел как следует отдохнуть. Ну, ничего, дотянет как нибудь до следующего привала – там подежурю я. На ишаков – срочников надеяться не стоит. После такого марш-броска им будет не до наблюдений. Лучше уж самому помучиться, постоять в дозоре. Зато остаться живым!

Заночевать решили километрах в трех от аула. Дальше начиналась опасная зона. Там возможны любые сюрпризы: мины, наблюдательные посты, засады. По пути встретилась весьма кстати, очень удобная пещерка на склоне горы. Двое остались снаружи, следить за ситуацией, остальные забрались внутрь и, наскоро поужинав сухим пайком, завалились спать. Проснулись не рано утром, а намного позже. Солнце уже горячо светило. Птицы пели во все свое весеннее горло. В воздухе пахло хорошо разогретыми на солнце травами и цветами. И умирать сегодня не хотелось никому. «Старшой» не торопился отдать приказ на выступление из нашего лагеря. В этом был свой резон. Как показала практика, посты «чехов» особенно настороженно ведут себя на рассвете и в самые ранние утренние часы. Ко второй половине дня их настороженность спадает. Они менее активно следят за обстановкой вокруг. Это связано с тем, что как правило, войсковые операции, связанные с внезапным нападением на врага, наши штабные начальники, почему то планировали проводить всегда с утреца. Так сказать, с запасцем времени на день. Чтобы все успеть за светлый период суток. Вот и выработали у чехов «рефлекс доброго утра» – того времени, когда только и жди какой-либо убийственной пакости от федеральных войск. Мы же шли к ним, с мирными намерениями – только лишь понаблюдать за обстановкой. Можно сказать, что мы шли в гости. Поэтому и не торопились. В два часа дня Сивый выстроил нас в одну колонну, придирчиво осмотрел, каждого: молодежь заставил попрыгать на месте, проверяя не бренчит ли чего. Петро схлопотал в ухо за бряканье в рюкзаке. Леха получил поджопник за плохо упакованный спальник и бушлат. Вообще, Сивый не любил командовать, он любил бить. Пьяному ему лучше под горячую руку совсем не попадаться. На гражданке, скорее всего, он долго по свободе не проходит, попадет на перевоспитание, за решетку. Но здесь ему все сходило с рук: и гематомы и ушибы и переломы.