Когда здесь была Марни - Джоан Робинсон

Больше ничего рассмотреть не удалось. Анна съехала по обрыву, вброд перешла на другую сторону залива. Уселась и долго сидела, подперев руками голову, глядя на особняк и ни о чем не думая. Если бы миссис Престон могла сейчас ее видеть, она бы забеспокоилась пуще прежнего – но она была за сто миль отсюда, катила по супермаркету тележку с покупками. Она не учла, что в местечке вроде Литл-Овертона можно день-деньской ни о чем не думать – и ни одна живая душа не заметит.

Потом Анна вправду села в лодку Многоватика Веста и поехала на пляж. Мистер Вест оказался ровно таким необщительным, как описывали его Пегги. Он был невысокий, сутулый, с худым морщинистым лицом, а глаза его, казалось, раз и навсегда сощурились против солнца, всматриваясь в даль. Ворчливо поздоровавшись с девочкой, он как будто напрочь перестал ее замечать. Анна уселась на носу, стала смотреть вперед и тоже прекратила обращать внимание на лодочника. Все было прекрасно, но она вдруг почувствовала себя еще более одинокой. Было даже страшновато чуть-чуть. Сколько неба, сколько воды! Кажешься себе такой маленькой…

Потом она в одиночестве сидела на берегу, пока Многоватик где-то поодаль копал землю в поисках наживки. Анна рассматривала длинную, приземистую россыпь деревенских домов, пытаясь найти Болотный Дом. Чудеса да и только – его нигде не было. Вот лодочный сарай, вот белое здание на углу, вот силуэт ветряка вдали… А там, где полагалось стоять Болотному Дому, виднелась лишь голубовато-серая полоса деревьев.

Анна даже встревожилась. Дом просто обязан был там стоять! Потому что, если нет, на свете не останется ничего надежного… ничто больше не будет иметь значения… Она зажмурилась, заново открыла глаза, напрягла зрение. Особняка не было. Анна села на песок, изобразила самую-пресамую каменную физиономию, показывая всему миру, что ни в ком не нуждается и ничегошеньки не боится. Подтянула колени к подбородку, обхватила их руками. Так и сидела, свернувшись в тугой комочек, пока не подошел Многоватик с вилами и ведерком наживки.

– Замерзла? – буркнул он, присмотревшись.

– Нет.

Анна забралась следом за ним в лодку – и больше они ни единым словом не обменялись. Лишь после, когда они вывернули из-за поворота залива и старый особняк начал постепенно проявляться в тени деревьев, Анну окатила такая жаркая волна облегчения, что она едва не выпалила вслух: «Вот же он!»

Конечно же, дом все время там и стоял. Старая кирпичная кладка и наличники, крашенные голубым, просто слились с густой зеленью сада. Было и кое-что еще. Пользуясь приливом, лодка прошла совсем близко от его окон, и Анна отчетливо увидела: дом больше не спал. Он снова присматривался, кого-то ждал. Ей даже показалось – дом узнал ее и обрадовался ее возвращению.

– Хорошо провела время? – спросила миссис Пегг. Она хлопотала на кухне, жарила колбаски с луком.

Анна кивнула.

– Ну и отлично, утеночек. Развлекайся, как душеньке угодно.

Сэм шутливо добавил:

– Будешь хорошо себя вести – однажды сходим на мельницу.

Глава пятая

Как душеньке угодно

Так оно и пошло. Анна бродила, где хотела, и развлекалась, как пожелает. Живя в Литл-Овертоне, она могла выбирать между тремя разными мирами. Первый – это мир коттеджа Пеггов, маленький, уютный и теплый. Второй мир встречал ее у причалов, где покачивались лодки и стоял Болотный Дом, высматривавший ее всеми своими окнами. И еще был мир побережья, где над головой закладывали круги огромные чайки, а в дюнах можно было обнаружить кроличью норку или скелет дельфина, белеющий в мелком песке.

Вот такие разные миры. Для Анны важнейшим был тот, где возле пристани смотрелся в водную гладь старый дом.

Мало-помалу вместо размышлений ни о чем Анна стала почти все свое время посвящать раздумьям о Болотном Доме. Воображала семью, которая могла бы там поселиться. Прикидывала, как все выглядело внутри. И как славно было там осенними вечерами: шторы плотно задернуты, в камине огонь…

Как-то вечером, направляясь домой по тропинке через болота, Анна увидела в окнах свет и пустилась бегом: похоже, они приехали, пока она гуляла по пляжу! Если как следует поторопиться, может, ей удастся их даже увидеть, пока не зашторены окна: всех этих ребятишек в синих джинсах и свитерах… Приблизившись, она поняла, что ошиблась. Окна не светились – в них всего лишь отражался закат.

В другой раз она увидела – ну, или думала, что увидела, – лицо, прижатое к стеклу с той стороны. Девочка с длинными светлыми волосами, свисавшими по обе стороны, смотрела наружу. Потом лицо скрылось. Однако ощущение взгляда никуда не пропало. Пустой дом смотрел на нее. Анна начала к этому привыкать.

Пегги только радовались, что она так удачно вписалась в деревенскую жизнь. По их мнению, бледненькой городской девочке бесконечные странствия по берегу и полям были очень на пользу; лишь бы исправно являлась домой в назначенные часы и ела как следует, а больше и волноваться не о чем. Миссис Пегг так и сказала мисс Мандерс на почте:

– Славная девочка, никакого беспокойства не причиняет.

Миссис Престон написала Анне, отвечая на посланную открытку. Она радовалась, что Анна так хорошо устроилась. Конечно, она могла бегать в шортиках, если миссис Пегг ничего против не имеет. «Очень ждем твоих рассказов обо всем интересном, чем ты там занимаешься, – писала она. – Но если у тебя нет времени на основательное письмо, нам и открыточки хватит…» Еще в конверте лежала свернутая записочка с таинственной надписью на обороте: «После прочтения сжечь!»

«В доме правда воняет? – гласила она. – Напиши, чем именно!»

Анна, благополучно успевшая позабыть свое замечание о необычном запахе в жилище Пеггов, некоторое время рассеянно гадала, что´ миссис Престон имела в виду. Она послушно сожгла записку да и выкинула ее из памяти. Купила на почте открытку с изображением котенка, забравшегося в цветочный горшок, и написала:

Простите, что не ответила раньше, просто по четвергам почта не работает, а больше нигде открытки не продаются.

Оставалось место еще для одной строчки, и она приписала:

Я ходила на пляж. С любовью, Анна.

Добавила «ХХ», чтобы показать размеры любви, и бросила в ящик. Дело сделано! Что миссис Престон, возможно, будет разочарована столь скупыми новостями, ей и в голову не пришло.

В один прекрасный день коттедж посетила Сандра с угла, в сопровождении мамаши. Обед, как назло, припоздал, так что Анна просто не успела потихоньку удрать через кухонную дверь.

Сандра оказалась белокурой и плотненькой. Платье у нее было коротковатое, коленки слишком толстые, и говорить с ней хоть о чем-нибудь решительно не получалось. Вечер пропал даром. Анна уныло дулась с Сандрой в карты за кухонным столом, пока миссис Пегг и Сандрина мама беседовали в гостиной. Что касается карточных игр, Анна и Сандра привыкли к разным вариантам, вдобавок Сандра жульничала… и ни одной общей темы для разговора так и не нашлось.

Кончилось тем, что Анна сгребла все свои карты на Сандрину сторону и сказала:

– Вот, держи. Считай, что выиграла.

– Еще чего!

Сандра густо покраснела, надулась и принялась раскачиваться в кресле-качалке. Остаток вечера она изучала кружева на своей нейлоновой нижней юбочке и наматывала на палец прямые соломенные пряди, пытаясь сделать из них локоны. Анна сидела в противоположном углу, читала «Домашний журнал» миссис Пегг и дождаться не могла, когда же гости уйдут.

После этого она доставляла Пеггам еще меньше пресловутых хлопот. День-деньской торчала на улице, а то, чего доброго, опять играть с Сандрой заставят!

Как-то вечером, когда они возвращались с побережья, где Многоватик собирал плавник, а она искала ракушки, лодочник несказанно изумил ее, произнеся аж целую фразу. Лодка уже подходила к причалу, когда он указал подбородком через плечо и буркнул по обыкновению ворчливо:

– Верно, скоро приедут.

– Кто приедет? – Анна от удивления так и встрепенулась.

Многоватик снова указал подбородком на берег:

– Ну те, что Болотный Дом купили.

– В самом деле? Когда? А кто они такие?

Многоватик бросил на нее взгляд, полный глубочайшей жалости и презрения, – и насовсем закрыл рот. Анна с опозданием осознала свою ошибку. Она проявила слишком жгучее любопытство, задала сразу много вопросов. Надо было этак сонно поинтересоваться чем-то одним, тогда, может, и удалось бы выжать из него то, что ей хотелось узнать. Что ж, ладно, и так скоро все выяснится. Можно будет Пеггов вечером расспросить…

Однако по зрелом размышлении Анна оставила эту затею. Еще решат, что она вздумала подружиться с будущими жильцами, а это в ее планы ну никак не входило. Она хотела лишь разузнать о них, а вовсе не знакомство сводить. Постепенно выяснить, кого как зовут, выбрать кого-то одного, кто ей понравится, угадать, кто в какие игры играет… даже что они там на ужин едят и когда спать укладываются.