Когда здесь была Марни - Джоан Робинсон

На миг ей показалось, будто она кого-то увидела… Маленькую девочку с длинными светлыми волосами, что махала ей из верхнего окошка Болотного Дома…

Нет, конечно же, там никого не было. Лишь занавеска рвалась наружу и хлопала на ветру. Это, должно быть, Сцилла забыла окно закрыть. Самое крайнее окно – в комнате, где некогда жила Марни… Анна немного постояла, глядя, как дождь бьет в стену дома и ручьями сбегает по стеклам. Это что-то напоминало ей, но вот что?..

Потом она сообразила.

Миссис Линдсей как раз накрывала к чаю, когда Анна вошла в боковую дверь. Миссис Линдсей оглянулась на нее и пришла в ужас.

– Боже всемилостивый! – вырвалось у нее. – Да с тебя прямо течет! Что случилось? Ты наружу ходила? В такой дождь?..

– Да, – ответила Анна и засмеялась. – Только теперь я внутри.

– С ума сойти! – сказала миссис Линдсей, глядя на цепочку мокрых следов и лужицы возле Анниных ног.

Позже она созналась мужу, что у нее просто духу не хватило выбранить девочку – та выглядела необъяснимо радостной и счастливой.

– И вот еще кое-что, – добавила миссис Линдсей. – Когда она вошла, дети снова рассуждали о Марни. Никак не могут пережить эту историю! И Мэтт, он же у нас тактом не отличается, возьми и заметь: бедная Анна, они же, мол, так и не познакомились! И ты знаешь, что она ему ответила? «Я когда-то знала ее!» Вот так прямо и сказала, именно такими словами. Что ж, все правда, только она тогда совсем маленькая была. Меня другое удивило – она сказала это и рассмеялась! Как будто ей в самом деле есть что вспомнить!

Постскриптум

Поскольку моей матери больше нет с нами и она не может сама рассказать, как у нее рождался замысел этой книги, я вам поведаю об истоках этой истории – о летних каникулах в одной из деревень Северного Норфолка.

Когда я была ребенком, мы проводили там каждое лето. Каждый день ходили на пляж через соленое болото: там был островок, покрытый дюнами и заросший тростником. Мы купались в холодном Северном море, потом находили место между холмами и устраивали пикник. На пляж, подобно нам, приходили одни и те же семьи. У каждой было свое излюбленное местечко, одно и то же из года в год, – пока не разразился ужасный шторм, смывший дюны. Перекусив, дети на островке сбивались в стайку и подолгу гуляли вдоль воды. Мы собирали плавник, чтобы связать плот, строили из песка запруды и прокладывали каналы, пока взрослые дремали на солнышке.

Год, когда началась история Марни, был похож на все предыдущие, только я успела подрасти, а дети, строившие песчаные замки, принадлежали уже к следующему поколению тех же самых семей.

Однажды теплым вечером, когда солнце низко висело над горизонтом, моя мама шла домой по тропинке через болото: впереди, по ту сторону залива, тянулся небольшой ряд домов. Справа виднелась приземистая черная Караулка, рядом – Житница; уютный такой дом, длинный и невысокий, у него были стены из красного кирпича, синяя дверь и такие же оконные рамы. Было очень тихо, вода стояла низко, на берегу почти никого не было. Только чайки кричали – крупные, с черными спинками.

На полпути мама остановилась понаблюдать за утками, возившимися в грязи. Когда она снова посмотрела вперед, ей показалось, что Житница словно бы растворилась, слилась с окружающим. Лишь через несколько минут солнечные лучи снова заиграли на кирпичной кладке, и дом сделался виден.

Тропинка кончилась, она пересекла полоску песка и вброд пошла по мелководью. В верхнем окне Житницы виднелась маленькая девочка: она сидела в комнате, ей расчесывали волосы… С этого и началась «Марни».

Родители продолжали ежедневно посещать островок. После купания они, увязая в сыпучем песке, поднимались на дюны; здесь мама размышляла над характерами Марни и Анны и делала пометки в маленькой записной книжке с твердой черной обложкой. У нее сохранились яркие воспоминания о своем детстве; например, переживания Анны с ее «обычным» выражением лица и ощущением отчужденности – то, что она называет «снаружи», – были во многом заимствованы из ее личного опыта.

Под конец того лета мои родители вернулись домой. Мамины заметки заполнили уже несколько записных книжек, начал формироваться сюжет. Она работала над книгой в маленькой сторожке; туда провели свет, поставили обогреватель – и ничто не отвлекало ее, только голоса птиц да временами забредавшая кошка. Примерно через полтора года она перешла от записных книжек к пишущей машинке, старой и дребезжащей… получившаяся рукопись была отослана в издательство. Помню мамин восторг, когда книга была принята и подруга по имени Пегги Фортнум согласилась сделать иллюстрации. Правда, в последний момент название пришлось изменить: вместо «Марни» стало «Когда здесь была Марни». Это оттого, что за несколько недель до выхода книги в прокате появился фильм Альфреда Хичкока с таким же названием.

Книга имела оглушительный успех, ее перевели сразу на несколько языков. Летом 1971 года Би-би-си отправило в приморскую деревню фотографов – сделать снимки для детской передачи «Джеканори». Мама не смогла тогда поехать в Норфолк, так что команду встретили мы с мужем и показали им окрестности. Они просмотрели множество местных девочек и в конце концов выбрали среди них Марни и Анну. Хорошо помню, как они облачали Марни в длинную ночную рубашку…

Мы предложили им всяческую помощь со съемками. И нашим первым заданием стало раздобыть пару гребных шлюпок – одну для фотографа, другую для руководителя съемок. Помню, в моей лодке был фотограф. Весенний прилив создавал нешуточное течение; мне приходилось грести как сумасшедшей, чтобы удержать лодку на месте, фотограф же, опасно свесившись за борт, снимал Марни у края воды, ловил солнечные зайчики на волнах. По завершении трудовой недели команда угостила нас чудесным ужином в местном ресторане. Позже мне стало известно, что за те снимки Марни фотограф был удостоен награды.

Через тридцать лет после выхода книги мне рассказали, как в деревню приехал гость из Японии: он пытался найти Литл-Овертон. Когда-то в юности этот человек прочел «Когда здесь была Марни» в переводе на японский. Книга произвела на него огромное впечатление, он захотел своими глазами увидеть места, где разворачивалась эта история.

Стоял конец сентября; он приехал из Японии в Лондон всего на несколько дней. Он едва говорил по-английски и понятия не имел, где может находиться Литл-Овертон. В качестве путеводителя у него была только книга. Он сел на поезд до Кингс-Линна, как по сюжету сделала Анна, а там пересел на автобус, шедший вдоль побережья. В автобусе было полно пассажиров, все были к нему очень доброжелательны – но никто из местных даже не слышал про Литл-Овертон. На каждой остановке кто-нибудь выходил, в конце концов японец остался один и начал слегка нервничать. Потом автобус повернул – и на глаза ему попался ветряк.

«Стойте, стойте! – попросил путешественник. – Я, кажется, приехал!»

И выскочил из автобуса. Но деревня вовсе не была Литл-Овертоном – она называлась Барнэм Овери.

Отчаявшийся японец добрался до местного паба. Хозяин заведения уверил его, что он пришел как раз туда, куда следовало, и повел к заливу. Могу представить волнение гостя, когда он наконец там оказался. Увидел, как наступает на сушу прилив, как покачиваются лодки, стоящие на якорях… дикую пустошь, птиц – и дом, возле которого когда-то все началось.

В тот вечер, ища, где бы остановиться, приезжий заметил дом с японским названием. Он постучался – и познакомился с женщиной, которая не только сумела понять историю его поездки, – она, оказывается, была родом из того же края в Японии. Позже она съездила к нему на родину и в качестве подарка привезла фотографию моей матери.

Всю свою жизнь моя мама была тесно связана с Норфолком. Однако с 1950 года она испытывала к Барнэм Овери совсем особое чувство. Так что в 1988 году, когда она ушла из жизни, мы устроили ей похороны на маленьком кладбище при церкви Святого Клемента, в деревне, вдохновившей ее к написанию не только этой книги, но и других повестей: «Чарли», «Мег и Макси» и «Летний сюрприз».

Примечания

1

Район на северо-востоке Большого Лондона – когда родилась писательница, его застройка едва успела начаться.

2

Это цитата из Библии – так апостол Павел в одном из своих посланий напутствовал христиан из греческого города Фессалоники.