Правильное решение - Вадим Панов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Завтра вечером? – прищурился адвокат.
– Да, завтра вечером.
Почти через сорок часов. Вполне достаточно для того, чтобы решить проблемы и предстать перед людьми победителем.
– Я думаю, они согласятся, – улыбнулся Розгин.
– Я тоже так думаю, – кивнул Мустафа. Несколько мгновений мужчины молча смотрели в глаза друг друга.
– Но если за эти сорок часов случится большая война, – негромко произнес адвокат, – тебе ее не простят. Постарайся уладить свои дела без лишнего шума. Хотя… – Розгин покачал головой, – учитывая, что мы говорим об Абдулле, сделать это будет очень сложно.
– Абдулла не станет лезть на рожон, – с уверенностью, которой у него не было, бросил Батоев.
– Почему ты так думаешь?
– Есть основания.
– Ну что ж, надеюсь, ты прав. – Адвокат поднялся. – Спасибо за чай.
Мустафа отлично понимал, как ему повезло. Получить от лидеров московских кланов целых сорок часов на решение проблем – огромная удача. Батоев со страхом ждал, что «разбор полетов» назначат на этот вечер, но Розгин согласился на завтра, значит, у него были такие полномочия.
«Зря Ибрагим покинул сообщество. Будь он в прежней силе, они бы засуетились…»
А так решили повременить.
В действительности же переживания Мустафы были вызваны исключительно потерей перстня. Завладей он кольцом, встречаться можно было хоть прямо сейчас – его позиции оказались бы неуязвимы. Батоев строил свои планы исходя из того, что получит и Зарему, и перстень, он и в мыслях не допускал провала и теперь был вынужден лихорадочно искать выход.
– Хасан!
Помощник, ожидавший в соседней комнате, быстро вошел в гостиную.
– Да?
– Что с перстнем?
Хасан развел руками:
– Менты опросили всех жителей двора, в котором нашли Ибрагима. К сожалению, никто ничего не видел. Остается надежда на тех, кто вернется вечером с работы. Может, они дадут какой‑нибудь след.
– Бомжи?
– Наши ребята трясут всех бродяг округа. Пока безрезультатно.
– Где Абдулла?
– В загородном доме. – И сразу же, не дожидаясь вопроса: – Наш человек сообщает, что никто подозрительный к нему не приезжал. И сам Абдулла не выказывает желания покидать крепость.
Если старик и попросил кого‑нибудь передать Перстень сыну, этот кто‑нибудь пока не дал о себе знать.
– У нас есть время до завтрашнего вечера, – медленно сообщил Батоев.
– Немного.
– Ты должен успеть. Хасан кивнул.
* * *«Миллион! Он сказал: миллион!!»
И забавно так сказал: не жадничай, не проси больше, миллион сын даст.
«Миллион!!»
Жадничать? Как вы это себе представляете? Просить больше миллиона? Нет, лучше синица в руках.
Жирная, толстая синица, у которой целый миллион зеленых перьев! Девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять долларов! И еще один.
Или попросить миллион евро?
Или миллион фунтов? Они вроде дороже?
Точно – миллион английских фунтов! Старик же не уточнял, в какой валюте должен заплатить его сын за возвращение перстня. Правильно, надо так и сказать: ваш отец сказал, что вы должны заплатить миллион фунтов стерлингов.
«Миллион!!»
Орешкин оглядел комнату. Семнадцать метров, окно на стену соседнего дома, краска на подоконнике потрескалась, осыпается. В дальнем углу отклеиваются обои. Старый диван с протершейся на подлокотниках обивкой. Пыльный сервант, в котором стоят хозяйские чашки. Трехдверный шкаф, скрипящий при открывании. Телевизор с видеомагнитофоном и аудиоцентр – это собственность Димки. Все остальное – чужое.
– А хватит ли мне миллиона? Кто знает, сколько стоит двухкомнатная квартира? Или трехкомнатная? Нет, у человека с миллионом фунтов не может быть трех комнат. Четыре! Не меньше! Я ведь серьезный мужчина!
И обязательно новая иномарка. Квартиру можно купить и в старом доме, в «сталинском», к примеру, а вот машина должна быть блестящей, только что с конвейера. И чтобы кожаный салон, кондиционер, стереосистема… Что еще может быть в крутой тачке, Орешкин не знал, но был уверен, что менеджеры в салоне подскажут.
«Джип куплю! Или „Ягуар“? Или „Феррари“? Нет, слишком крутую не надо, я ведь скромный парень. Ха‑ха‑ха!»
Жизнь, еще несколько часов назад такая серая и неуклюжая, стала окрашиваться яркими красками.
«Миллион!!»
«Главное – не спустить его, по глупости не растратить! Часть денег в банк, пусть проценты тикают, остальные вложить в дело. В какое?»
– Фирму открою! Буду дверями железными торговать!
И рассмеялся собственной шутке. Представил вытянувшуюся физиономию генерального. Рассмеялся снова. Вспомнил Нину.
«Нет, такая курица мне теперь не пара».
Восторженные мысли не помешали Димке продумать дальнейшие действия: «Звонить надо только с уличного автомата и ни в коем случае не из моего района. Постараться выведать номер его секретаря. Или службы безопасности. Сказать, что есть информация о смерти отца, но тут же предупредить, что говорить буду только с Абдуллой, дать им время собраться с мыслями и перезвонить через полчаса. За это время они успеют доложить хозяину…»
Хороший план. При удачном стечении обстоятельств во второй раз он уже будет говорить с сыном старика.
«Миллион!!»
– Но за что? – Димка взял в руки отмытый от крови перстень. – Неужели он столько стоит?
Орешкин плохо разбирался в ювелирных изделиях, но ему казалось, что обычное кольцо не может стоить столь дикую сумму – целый миллион! Нет, подождите! Если хозяин готов заплатить за возвращение перстня миллион, значит, стоить колечко должно дороже, гораздо дороже. Раза в три. А то и в десять!
«Десять миллионов?!»
Он покрутил перстень в руке. Массивный, золотой, покрыт тонкой арабской вязью, весомый рубин и… Только сейчас Орешкин разглядел, что внутри камня проглядывает какой‑то знак. Димка включил настольную лампу и склонился над перстнем, осторожно повернул его одним боком, другим…
– Есть!
При определенном угле падения света внутри рубина отчетливо виднелась шестиугольная «печать Соломона».
– Ух ты! – Орешкин положил тяжелое кольцо на стол и почесал в затылке. – Круто!
«Не трать время на ерунду! – посоветовал прагматичный внутренний голос. – Действуй, как решил: ищи Абдуллу и возвращай ему перстень. Миллион – это очень хорошие деньги».
«Но колечко‑то с секретом!»
«Забудь! Наверняка это просто древняя семейная реликвия, передаваемая от отца к сыну. Что‑то вроде символа власти. Поэтому старик так трясся».
«А если оно стоит гораздо больше, чем миллион?»
«И кому ты его продашь?»
«Но ведь я не дурак!»
«Гм… – противный внутренний голос промычал нечто неразборчивое. Кажется, выражал сомнения в последнем высказывании Орешкина. – Не забывай, что тебя могли видеть. А значит…»
Через некоторое время в дверь маленькой однокомнатной квартиры постучат не склонные шутить ребята.
Димка потер лоб.
«Не будь идиотом! Звони!!»
– Это старинный перстень, – громко произнес Орешкин, пытаясь почерпнуть уверенности в собственном голосе. – Антикварный перстень. Или о нем, или о таких, как он, наверняка известно историкам.
«Ты кретин!!»
– Я просто узнаю, что это за колечко, и все. В конце концов, мне интересно.
И Орешкин торопливо, пока не исчез запал, включил компьютер.
* * *Сопение за спиной становилось все громче и громче. Горячее дыхание навалившегося мужчины обжигало шею и плечи, а его твердое естество внутри ее, казалось, долбило прямо в сердце. Движения мужчины ускорялись, они были неприятны, постыдны, себе самой она казалась грязной… но Зарема стонала. Против воли, против желания получая удовольствие от грубой ласки Мустафы. Он прижал девушку лицом к простыням, вошел сзади и пыхтел. Она чувствовала его рыхлый живот и кусала губы, стараясь не стонать, не показать, что вот‑вот испытает оргазм.
Она не хотела, не желала.
Но не смогла сдержаться.
Их голоса слились. Последовало еще несколько толчков, после чего удовлетворенный Батоев отодвинулся и позволил Зареме откатиться в сторону.
– Понравилось?
Девушка старалась не смотреть на Мустафу. Легла на бок, поджав ноги к груди, и потянула на себя тонкую простыню.
Батоев погладил большой живот:
– Знаю, что понравилось, слышал. Не печалься, Зарема, тебе будет хорошо со мной.
Она вспомнила, как он вошел в комнату. Как остановился, с недоброй усмешкой оглядывая ее, как раздулись его ноздри… Зарема знала, что возбуждает Мустафу, они виделись всего несколько раз, но на каждой встрече девушка ловила его жадный взгляд. Впрочем, ей было не привыкать: большинство мужчин с восторгом изучали ее фигурку, миниатюрную, но очень соразмерную. Высокая грудь, стройные ноги, узкие плечи, тонкая шея, огромные глаза на узком лице и длинные черные волосы. И родинка на левой щеке. Маленькая и изящная, как сама девушка. Зарема привыкла к жадным взглядам, не обращала на них внимания, уверенно чувствуя себя за спиной Ибрагима. И плюгавого Мустафу она никак не выделяла из толпы – он был всего лишь одним из подданных старого Казибекова.