Мелодия смерти - Эдгар Уоллес

— Ну, ваше намерение провести медовый месяц в городе, — ответила она.

— Я полагаю, что Гилберт сам решит этот вопрос, — вдруг заговорила девушка. Это были первые ее слова в присутствии матери. Та бросила на нее быстрый взгляд.

— В данном случае, — сказала она с кислой улыбкой, — речь идет об обстоятельстве, которое в большей степени касается меня, чем тебя…

Гилберт убедился, что вывести из себя миссис Каткарт можно очень легко. Несмотря на то, что она никогда не обрушивалась лично на него, он предполагал, что Эдит неоднократно бывала жертвой злого языка своей матери.

— У меня возникли непредвиденные обстоятельства… И поэтому я хотел просить…

— Отложить свадьбу? Но, мой мальчик, это совершенно невозможно! Я надеюсь, что вы это не серьезно?

И она приветливо улыбнулась ему, гораздо приветливее, чем можно было бы предположить, зная о ее истинном отношении к происходящему.

Пока Гилберт раздумывал, что ей ответить, она развернулась и вышла из комнаты.

Гилберт выждал, пока за ней не затворилась дверь, а затем обратился к девушке.

— Эдит, — сказал он, — у меня будет к тебе просьба…

— Просьба? Ко мне? — удивилась девушка.

— Да. Я вынужден срочно уйти, поэтому прошу тебя придумать какой-нибудь предлог, извиняющий меня в глазах твоей матери. Я вспомнил об одном весьма важном обстоятельстве, которое я раньше совершенно упустил из виду, и…

Гилберт запинался на каждом слове — он не умел лгать.

— Ты хочешь уйти? — испуганно переспросила Эдит. — Но это невозможно! Мама очень рассердится, да и гости уже начали съезжаться…

И действительно, через окно он увидел, что к дому почти одновременно подъехали три двухместных автомобиля.

— Я должен уйти, — повторил он смущенно. — Быть может, ты смогла бы меня незаметно выпустить? Я не хочу встречаться с этими людьми, и у меня имеются на то достаточно веские основания…

Мгновение она колебалась.

— Где твои шляпа и пальто? — спросила она, решившись наконец.

— В передней. Ты еще успеешь убрать их оттуда, — сказал он.

Девушка проскользнула в переднюю и вернулась с его вещами, а затем повела его через гостиную в библиотеку.

В библиотеке была наружная дверь. Выйдя, Гилберт направился прямо к гаражу. Таким образом ему удалось выбраться из дома, избежав встречи с прибывшими гостями.

Девушка смущенно проследила взглядом за его удаляющейся стройной фигурой, затем заперла дверь библиотеки и вернулась в гостиную, где столкнулась со своей матерью.

— Где Гилберт? — спросила мать.

— Ушел, — ответила Эдит.

— Ушел?! — изумленно переспросила миссис Каткарт.

— Да. Он вспомнил о чем-то важном и должен был поспешить домой…

— Но он, я надеюсь, вернется сюда?

— Не думаю, мама, — сказала девушка спокойно. — Я полагаю, что обстоятельства задержат его.

— Но это немыслимо! — миссис Каткарт топнула ногой. — Я пригласила столько уважаемых людей для того, чтобы представить Гилберта, а он исчезает! Это скандал!

— Но, мама…

— Ради Бога, оставь это вечное — «но, мама»!

Миссис Каткарт уже более не сдерживала себя.

— Почему ты не остановила его? — прошипела она. — Как же тебе удастся привязать к себе своего мужа, если ты не можешь даже задержать его?

Девушка выслушивала слова матери, опустив глаза.

— Я делаю все, что могу, — тихонько прошептала она.

— Воображаю, что произошло бы, если бы ты не делала всего того, что можешь! Я затратила столько усилий на то, чтобы обручить тебя с одним из богатейших молодых людей Лондона, а ты даже не считаешь необходимым притворяться, что его присутствие тебе желательно! Мне кажется, что будь он даже дьяволом, то и тогда тебе было бы все равно!

— Мама! — воскликнула девушка и подняла на нее глаза, наполненные слезами.

— Опять это вечное «мама»! — сказала жестко миссис Каткарт. — Чего ты, собственно, хочешь? Что еще должна я для тебя сделать кроме того, что уже сделала?

И она сокрушенно развела руками.

— Я вообще не хочу выходить замуж, — прошептала девушка. — Отец никогда не заставил бы меня сделать это против моего желания.

Так заявлять было рискованно. Эдит на сей раз проявила больше смелости, чем обычно при объяснениях со своей матерью.

Но с некоторых пор девушка стала храбрее. Охватывавшее ее отчаяние постепенно перерождалось в возмущение, и, несмотря на то, что возмущение это внешне проявлялось очень редко, все же сила его росла с каждым разом.

— Твой отец?! — воскликнула миссис Каткарт, побелев от злости. — Да, твой отец был глупцом! Глупцом! — Последнее слово она прошипела. — Он разорил нас, потому что у него не хватило ума для того, чтобы сохранить унаследованное им состояние! Я думала, что он окажется предусмотрительным человеком. В течение двадцати лет я верила в него, думала, что он — олицетворение доброты, мудрости и рассудительности, а он в течение этих двадцати лет транжирил свое состояние, вступал на путь самых рискованных спекуляций, предлагаемых ему, легковерному, рыцарями наживы! Ты говоришь, он бы не заставил тебя? Конечно, он бы не заставил! — И она презрительно расхохоталась. — Он позволил бы тебе выйти замуж за своего шофера, если бы ты этого пожелала! Он был слабым, бесхарактерным человеком! Я ненавижу твоего отца! — Холодный блеск ее глаз источал столько искренней злобы и ненависти, что девушка содрогнулась. — Каждый раз, когда мне приходится встречаться с каким-нибудь сомнительным маклером для того, чтобы выжать из него какие-нибудь биржевые секреты, я начинаю ненавидеть твоего отца с новой силой. Я ненавижу его за то, что нам приходится экономить каждый пенни… И берегись, как бы я не начала ненавидеть и тебя!

Этот поток слов заставил Эдит замолчать. Но затем эти слова, оскорбительные для памяти ее отца, заставили ее забыть об осторожности, о том, что ее смелое возражение навлечет на нее гнев матери и вызовет у той новый приступ бешенства.

Девушка выпрямилась и пристально взглянула на женщину, которую звала своей матерью.

Она решительно вскинула голову.

— Обо мне ты можешь говорить, что тебе будет угодно, — сказала она твердо. — Но оскорблять память моего отца я не позволю. Я сделала все, что ты требовала. Я согласилась выйти замуж за человека, быть может, приятного и симпатичного, однако он для меня значит не больше, чем первый встречный на улице. Я готова была ради тебя на эту жертву. Но не разбивай мою веру в человека, воспоминание о котором является для меня самым святым на земле!

Ее голос дрожал, а на глазах блестели слезы. У миссис Каткарт нашлось бы достаточно аргументов для спора, но появление слуги помешало ей обрушиться на Эдит.

Несколько мгновений мать и дочь простояли молча друг против друга; затем, не говоря ни слова, мать круто повернулась на каблуках и вышла из комнаты.

Девушка выждала несколько мгновений, после чего прошла в библиотеку. Она заперла за собой дверь и включила свет. Здесь, наконец, она дала волю охватившим ее чувствам. Она уже не сдерживала себя, но слезы не принесли облегчения. Впервые в жизни заглянула она в сердце своей матери. Впервые она познала, сколько злобной ненависти таилось в этом сердце…

Эдит знала, что отношения между ее родителями были не из блестящих, но она никогда не подозревала о том, каковы эти отношения были в действительности. Ей приходилось наблюдать множество светских браков, и браки, построенные всего лишь на дружеских отношениях, не казались ей выходящими за пределы обычного. Хотя подобные браки не удивляли ее, но, еще будучи ребенком, она инстинктивно чувствовала, что этим бракам чего-то не достает…

Примерно так же сложилась бы ее жизнь в супружестве с Гилбертом. Возможно лишь, что она оказалась бы несколько более приятной, чем у других.

Именно сейчас, после бурных откровений матери, она поняла, что для подлинного брака непременным условием является взаимная любовь. Теперь ей стало ясно, почему ее жизнерадостный и веселый отец, умевший так звонко смеяться, со временем превратился в хмурого, угрюмого человека, стал похож на свою собственную тень. Теплые воспоминания о нем продолжали жить в ее душе.

Пелена спала с ее глаз: она почувствовала себя спокойной и уверенной. Эти несколько минут, проведенных в библиотеке у окна, многое изменили в ней.

За это короткое время она научилась по-новому воспринимать окружающую жизнь.

Эдит прошла в гостиную. Она непринужденно отвечала на приветствия и комплименты гостей, спокойно встречая взгляды матери. Миссис Каткарт обратила внимание на поразительное самообладание Эдит, и ей стало не по себе.

Для властолюбивой миссис Каткарт подобное поведение дочери явилось новостью. Эдит, не опускающая глаз, Эдит с вызовом смотрящая на нее — подобного раньше не наблюдалось.

Миссис Каткарт досадовала на то, что, видимо, хватила через край. Она охотно восстановила бы сейчас отношения, существовавшие между ними до начала «военных действий», но понимала, что лишила себя этой возможности.