За принцессой - Ингер Барка

будучи крепким мужем и рассудительным правителем, направил стражу разобраться в содеянном, найти тех, кто посмел ударить по его Рэйвенбургскому люду в столь тяжелые времена и наказать так, чтобы ни одна душа не решилась больше на преступление против королевства.

На месте бойни быстро нашлись стрелы и клинки, принадлежащие предателю. Останки тел среди павших жителей только подтвердили принадлежность тех, кто посмел опозорить и надругаться над королём, принизить его горе и лишить части народа. Всё говорило о причастности восточных солдат, а именно мужа старшей дочери Кэйтарины — шейха Назира Сейфуллиана. Узнав о случившимся, Назир незамедлительно направился в королевство тестя и выразив сначала глубочайшие соболезнования из-за утраты младшей дочери, затем признал пропажу отряда солдат и поклялся женой и дочерью, что он сам не имеет никакого отношения к случившемуся.

Приказав страже схватить Назира, Гильберт дал первое распоряжение — отрезать лживый язык предателя. Смотреть королю в глаза и оскорблять сразу двух его дочерей. Затем, король дал указ, собрать всех подданных Назира и всех остальных иностранных послов, после чего, сделать с ним тоже, что он сделал с деревней мирных и славных жителей — мучить. Ломать пальца, что прикасались и к королю и к его дочери, бить и резать так же, как были избиты и изрезаны жители. Узнать от него расположение Астрид не удалось и королю стало только яснее, что враг у него теперь не один. Финальным аккордом для Назира, было тоже, что последним испытывали погибшие житель — огонь.

Мирному царствованию подходил конец. Мирное правление дало иностранцам чувство, что они могут соваться в Рэйвенбургские края, брать и делать всё, что им вздумается, и, да, король был вынужден признать, по крайней мере, для себя, что свои правлением он сам дал изменникам повод для таких мыслей и действий. Только теперь, никаких поблажек, никаких оправданий, никакой лжи и никакой жалости.

За первые полгода, что была похищена принцесса Астрид, а после убита и сожжена целая деревня, Рэйвенбургское королевство стало меняться и становится таким же мрачным, как и его правитель, почти что каждый город и каждая деревня были окутаны серостью и напряжением. Лишь несколько самых отдалённых поселений, живущих у самых гор и берега, не тонули в чувствах горя и печали.

Поиски же принцессы Астрид, король Гильберт не прекращал ни на минуту. Пока на него пытались нападать с востока и мстить за смерть Назира, он отдавал всю страсть поискам своего сокровища — ангела воплоти. Любые атаки были отражены и подавлены, а агрессоры и прочие антагонисты, ощутили на себе ярость не только Короля Гильберта Доннахлэйта, но и его семьи. Кэйтарина в знак примирения востока с Рэйвенбургским королевством, стала во главе всех дел покойного мужа. Она нисколько не винила отца, напротив, полностью поддержала. Ей было ужасно стыдно за то, что в их дом попала такая змея и укусила отца в такой тяжёлый момент. Теперь же, подавленный восточный враг под крылом теперь уже владычицы Кэйтарины Сэйфуллиан стал верным союзником, который так же отвечал действием на любые укоры или того хуже для того, кто предъявлял угрозы в сторону Гильберта.

Шли дни, месяца и вот уже год, как с королевской семьёй не было принцессы Астрид и для короля это было личным поражением. Целый год войн и кровопролития, а ничего об одном из цветков его жизни он так и не узнал. Так инее приблизился к нечестивому, что посмел забрать и запереть милое и доброе дитя.

Королева Вирджиния переживала больше всех, никаких дела и досуг не могли её утешить или отвлечь. Она могла думать только о своих любимых девочках, то о страдающей Астрид, заключённой в темнице, то о Кэйтарине, часто путешествующей на восток, то о Терезии и Эйринн, которые иногда были рядом, иногда уезжали к своим семьям, а иногда и так же занимались международной политикой.

Какие же они стали взрослые и как же она ими гордилась. Хотя бы на мгновение, Вирджиния видела проблеск света и радости, только затем она думала о судьбе Астрид. После пролитых слёз за младшую дочь, которые регулярно видел Гильберт, королева говорила и была уверена, что они найдут Астрид и та обязательно возьмёт от жизни своё, а пленившие её изверги — своё. С чем король непременно соглашался.

Вскоре посетило их невообразимое чудо — новое письмо от дочери. Привезла его из путешествий по краю Терезия. Она объяснила отцу, что получила весточку от местных жителей, которые нашли конверт на пороге дома. Конечно же, она незамедлительно отправила стражу на поиски следов, но, как и с первым письмом, оно будто из воздуха появилось и никаких деталей происхождения не имело. Терезия, как только получила письмо, то скорее поспешила домой, чтобы в кругу семьи узнать о судьбе сестры и разделить с остальными то, что несли заключённые в конверте строки.

Как и раньше, в огромной гостиной собралась исключительно королевская семья и на этот раз присутствовали все без исключения, король Гильберт, королева Вирджиния, владычица Кэйтарина и принцессы Терезия и Эйринн. Вирджиния сидела рядом с королём и одной рукой держала его руку, а вторую сжимала у сердца. Сёстры сидели напротив них сцепив пальцы, чтобы чувствовать единство семьи. Все слуги и стража были за дверью, только родителям и сёстрам было дозволено слышать слова принцессы Астрид.

— Отец наш, ожидания слов о жизни нашей драгоценной сестры, тяжелее любых мук. — Кэйтарина, сидевшая в центре, сжала руки сестёр. — Просим тебя, передай все чувства нашего милого и невинного ангела.

Король Гильберт не подавал виду, за долгие годы он научился прятать все слабости и эмоции, поэтому он просто сидел, держал в одной руке сложенный лист, а в другой сжимал ладонь жены и собирался с духом. Повернувшись к Вирджинии, он взглянул в её заплаканные от горя глаза, сколько в них было печали, а сама она таяла словно свеча, но был в очах её и свет — надежда на благополучный исход.

Гильберт перевернул лист.

— Любимая, уважаемая и дорогая семья. Великий отец, любящая мать, прекрасные сёстры, я благодарю все высшие силы за то, что мои похитители снова дали мне возможность сказать вам слово. — Остановившись, король оглядел близких, желая видеть их реакцию. Затем он вернулся к письму. — За прошедшее время я поняла, что спрятали меня действительно так, что только злому уму известно, где это ужасное место находится. Обещанные мною попытки борьбы и побега, проваливались одна за другой. Правда, благодаря ним я узнала, сколь велика крепость, в которой я