Заклятый друг (СИ) - Нэн Джойс

— Как Ванечка? — садится, подпирает подбородок ладонью.

У Полины крупные руки. Но сама она тоненькая и высокая. И эта погрешность в пропорциях придаёт ей изюминку.

Как сочетание маленьких черт лица с широкими распахнутыми глазами у моей жены.

— Всё хорошо, спасибо. Обожает свою няню. Ей так легко удаётся его успокаивать, если он капризничать начинает. Чудесная женщина.

— Здорово, когда есть кому помочь с ребёнком. Можно и вдвоём куда-то сходить. Мы с Вовкой будем в субботу отмечать годовщину, пять лет в браке.

— Поздравляю.

— Спасибо. Хотим поужинать в одном ресторанчике на Лубянском. Говорят, там офигенные стейки. Если понравится, скинуть адресок? Может вы с Дашей соберётесь как-нибудь.

Не знаю, стала ли Даша употреблять мясо, или это всего лишь фотки в аккаунте. Но точно знаю, что она лучше умрёт с голоду, чем будет есть со мной.

— Да, конечно, скидывай. Твоему вкусу я доверяю.

— Ок. Я к тому, что ты на работе всё время, Даша проектами разными занимается. В выходные ты с ребёнком, она на мероприятиях. В будни ты в городе остаёшься, они с Ванькой в доме. Вы вообще видитесь?

С того дня, как мы расписались, нам успешно удавалось избегать друг друга. Так что скоро сможем отметить первую годовщину «Не виделись ни разу».

— Что ты так удивлённо бровь приподнимаешь? Вредно для отношений так мало времени вместе проводить. Детей у меня нет…тут я не советчик. Но в браке побольше твоего буду. Знаешь, сколько пар разводится в первый год после свадьбы?

— Ты пошла учиться на семейного психолога? Учти, фирма эти курсы оплачивать тебе не будет.

— Ладно, я поняла, — она снисходительно хмыкнула. — Но адрес скину, если мы останемся довольны. А ты обещал мне фотки.

— Блин…

— Макс, через две недели празднуем день фирмы. Не могу поверить, что ни у кого не осталось фотографий с вашего первого сабантуя!

Дурацкие фотографии. Впрочем, если бы Полина не попросила найти их, я, может, и не узнал бы, какая беда случилась у Антона. После того, как он уволился, мы все эти годы не общались.

— Чего ты хочешь, семь лет прошло.

— Не тридцать семь же, у всех были телефоны.

— Мы бухали, было не до фоток. Но… у меня есть данные на физическом носителе.

— Флешка?

— Я снимал на Полароид.

— Серьёзно? Нет, вы посмотрите на него, с такой гордостью кивает, будто новейшие технологии использовал.

— Я неравнодушен к ретро.

В былые времена Даша на такую фразу обязательно прошлась бы по возрасту Марины, и победно ухмыльнулась. Конечно, для двадцатилетней девушки люди за тридцать — это какие-то тёти и дяди.

Полина уходит, и я просматриваю непрочитанные сообщения.

Татьяна Георгиевна сегодня ещё не прислала ни одного видео с Ванечкой. Скорее всего, Даша опять устроила с ним фотосессию.

Ну да, не постит ничего в своём аккаунте, очень занята.

Абсурдно. Её имя теперь всегда в совокупности с моей фамилией. Но с тех пор, как это произошло, я не вижу и не слышу Дашу. Социальные сети — единственное окно для меня в жизнь моей жены.

Ладно, нужно быстро сгонять в лофт, забрать фотки.

В будний день я уж точно не столкнусь там с Дашей.

6. Даша

А если она сделает Ване что-то плохое? За то, что я с ней так разговаривала.

Он там один. И никто никогда не узнает.

Ущипнёт. Не покормит.

…ударит.

Животный ужас сковывает виски, и в ушах начинает звенеть. В глаза как будто осколки стекла попали.

Уже не ясно, от чего больнее: от страха за ребёнка, или от того, что этот мерзкий страх вообще появляется.

Я не должна, не должна позволять себе чувствовать хоть что-то к маленькому существу, о котором не собираюсь заботиться. Потому что твёрдо решила — после развода он останется с Максом.

Нельзя привязываться.

Страх сменяется яростью.

Я представляю, что прямо сейчас возвращаюсь обратно.

Врываюсь в дом.

Застаю её кричащей на ребёнка.

Кидаюсь на эту женщину.

Вцепляюсь в её волосы.

Ненавижу чёртову Татьяну Георгиевну!

За то, что она с любовью относится к Ване. Имеет право на это. А я, его мать — нет.

Конечно, это всё глупости. Она ничего не сделает. Она хорошая. Просто не повезло оказаться няней в нашей семье.

Какой неприятный опыт вынесет эта женщина после того, как уйдёт от нас. Этот опыт наверняка сделает её хуже.

Я совсем перестала думать о последствиях. О следах, которые оставляют мои поступки.

Потому что обо мне не подумали, когда уродовали мою жизнь.

— Поздравляю. Порадуете мужа сегодня, — мой гинеколог снимает перчатки. — Теперь всё можно.

— Что можно?

— Заниматься сексом. Только аккуратно, не спешите. Сразу не будет так же хорошо, как до родов. Зато потом будет ещё лучше, чем было.

Я постаралась улыбнуться, но судя по нахмурившемуся лицу Александры Сергеевны, получилось совсем неискренне.

Сделать селфи прямо в гинекологическом кресле, а?

Обрадовать подписчиков? «Нам с мужем снова можно, ура!» — и весёлые смайлики.

Можно забабахать целую рекламную компанию. Рекламу клиники, которая помогает быстро реабилитироваться после родов. Рекламу смазок для первого секса после родов. Рекламу нижнего белья для первого секса после родов. Рекламу фотостудии для первого секса после родов…нет, это уже порнография какая-то.

К тому же для такой фотосессии потребуется муж. А я ни за какие деньги не позволю Арскому приблизиться ко мне.

Смешно, Даша. Ты из-за денег вышла за него замуж. Приблизиться…

Меня передёргивает.

Сажусь в машину.

Кстати о рекламе. Те производители сухой смеси, которые звонили мне вчера, предлагают хорошую сумму. Конечно, не обязательно прекращать грудное вскармливание. Просто буду обманывать аудиторию.

Только надо придумать интересный повод.

Почему прекратила ГВ?

Лучше что-то мелодраматичное.

Поссорилась с мужем. Перенервничала. Пропало молоко.

Зато потомлюбимыйподарил мне дорогой подарок, чтобы я его простила.

Они это любят. Зависть и жалость — вот на чём хорошо делать деньги.

Фу, как тошно от всего этого…

— Вам нехорошо? — встречаюсь взглядом с Виталиком через зеркало заднего вида. — У Вас бледный вид, — и виновато улыбается, будто он причина моего отвращения к жизни.

— Конечно нехорошо! Меня укачало. Сто раз говорила, веди аккуратно!

Хотела добавить: «Не мешок с картошкой везёшь!» Вполне вписалось бы в образ. Но мне позвонили.

— Привет. Прости, пожалуйста. Я опаздываю, — голос Айдара всегда меня успокаивает, он тихий, неторопливый, убаюкивающий, как у чтеца вечерних радио-спектаклей, которые нам с сестрой родители включали в детстве. — Ты как?

— Я в районе Таганской. И ещё мне нужно минут пятнадцать, в лофт заскочить.

— Таганской? Я буду там через десять минут.