Это другое - Иван Солин

Силин, словно понимая, увернись он, что не составило бы ему особого труда, от эдакого таранного удара рогами, будь они у Ромчика, и тогда Валерию Котову сомнёт, а потому резко развернулся и, сделав шаг навстречу угрозе, как-то неуловимо быстро присел, одновременно с этим произведя отчетливо слышимый удар кулаком куда-то в район живота несущейся на него громадины восстанавливающего свою репутацию шатена. Как показали дальнейшие события, ещё сильнее растерявшего её, ибо согнувшийся от невероятно мощного удара, если принять во внимание явно неспортивного Силина, гигант, едва не теряя сознание, повалился сначала на колени, а затем и на бок, оставшись на полу скрючившейся фигурой.

Кокос же, будучи и сам далеко не слабым, в своей весовой категории, бойцом, а главное, повидавшим немало таковых, причем порой самых что ни на есть матерых в крышуемых его братом подпольных боях, где могло всё кончиться не только лишь нокаутом, так вот, этот вот черноволосый сразу уловил, что белобрысый, сваливший только что тушу стокилограммового шатена, либо невообразимо везучий гений, на которого природа не пожалела своих чудес, либо какой-то законспирированный супергерой из дурацких комиксов, ибо, имея подобные физические параметры, просто невозможно так двигаться и тем более бить, вертя старушке физику, как известно ту ещё беспощадную особу, на не менее известном месте.

— Ну ты как, родной? — под шепотки одноклассников принялся помогать поверженном Голиафу наш Давид, по матушке вполне таки имевший право на подобную аналогию, каким бы сероглазым и светловолосым с виду ни был. — Порядок? Идти сможешь? Давай-давай, подъем. Вот и хорошо. Эй, как там тебя, на вот, отведи своего мальчонку, а то уроки скоро начнутся. И передай, куда ты там собрался, что я всегда готов оспорить право продолжать вдыхать воздух даже с самой многочисленной стаей, даже самых свирепых грызунов, какими бы волками они себя не мнили. Понял, наблюдательный ты наш? Вот и ладненько, ступай.

Кокос, пусть и скрипел зубами, а рука его так и тянулась к ножу в кармане, кинжал, увы, по традициям своего неуживчивого народа он пока не заслужил, но всё же своим чутьем он понимал: на кого можно, а на кого опасно открывать рот, и потому лишь кивнул, хорошенько запомнив все обиды, прежде чем удалиться. Удалиться воплощать задумку только что разыгравшего его как фигуру в начатой партии ещё недавно приора IX легиона Великой Освободительной Армии Справедливости, а до того 2-го рыцаря 8-й компании Серебряной баталии Сильнорецкого полка, его чести кавалера Кима Фройза из Сильнобейских. Боевого мага, если кто не понял, чья личность слилась с таковой у школьника из другого мира и теперь вот, повинуясь провернувшему подобное кому-то неведомому, но определенно могучему, новообразованный «композит» обязан выступить в роли эдакого инфильтратора, дабы поспособствовать экспансии с последующим покорением данного техномира.

Глава 2

В школе нашему герою не понравилось. Он, конечно, и из воспоминаний Славки прекрасно всё знал, но лучше раз увидеть, чем... ну вы в курсе. Силин попросту посчитал такое времяпрепровождение бессмысленным. В свете-то того, что ему предстояло совершить, и как в результате этого поменяется мир.

Нет, бесспорно, некоторые научные знания представляли определенный интерес, а порой и поражали ту часть новой личности, которая ранее именовалась Кимом Фройзом. Однако школа — это не то место, где лучше всего заниматься изучением наук, да и социализация вскоре утратит былую значимость. Но, несмотря ни на что, Силин решил продолжать посещать данное учебное заведение, отчасти из-за влияния Славки, но по большей мере из-за нежелания огорчать его маму.

Да, не подверженный сантиментам и закаленный в боях да интригах некогда член Дома Сильничей, однажды предавший свои род с кланом и перешедший на сторону революционеров, по всем центральным державам его родного мира теснивших магическую аристократию, под влиянием школьника из другого мира и компенсируя свои детские травмы, вдруг воспылал тёплыми чувствами к матери тела. Как и говорилось ранее, Силин — это теперь не Славик и не Ким, а производная от их слияния, со всеми соответствующими особенностями, пусть порой и в виде некоторых странностей. В общем, пока это не вредит делу, с него не убудет, и в школу ходить он продолжит. Да и отменной успеваемости никто же не требует, а в учете посещаемости есть способы достигнуть определенных послаблений.

Что, спросите, за дело такое у Силина? А тут всё непросто. Когда душа Славки покинула своё тело, то вселение Кима произошло, очевидно, нештатно. Ведь, если судить по некоторым нюансам, маг-иномирянин должен был получить чистое от устремлений и понятий о «хорошо-плохо» тело, однако этого не произошло и налицо явный микс личностей с утратой превалирующей роли вселенца. Но самое главное, новообразованный Силин вовсе не ощущает обязательств перед подарившими ему второй шанс, что определенно должен бы был испытывать Ким Фройз, после гибели в своем мире получивший возможность продолжить бытие. Не исключено, что такой настрой пришельца был искусственно вызван, но, как и сказано уже, что-то пошло не так, а потому возможности вот они, на руках, а обязанности можно и... не отвергнуть, конечно, но вполне себе отодвинуть. Всё же от Кима в Силине сейчас «бо-о-ольшая половина», так сказать. Требовалось же от Фройза ни много ни мало, а стать своего рода агентом внедрения и всемерно способствовать приходу в мир неких сил извне. Попросту говоря, совершить ряд магических ритуалов, знания о коих сохранились, в отличие от приязни к их заложившим, и в итоге повлекшим бы появление магии в этом мире. Во всяком случае, именно такое понимание требующихся от него действий имелось у школьника, который сейчас сидел напротив не отходившей от него весь день рыжей.

Да-да, после утреннего инцидента Сомова поместила своего любвеобильного «бойфренда» под плотную опеку и, повсюду следуя за ним, не позволяла более ни хватать за зад, ни обжиматься по углам с какими-то там Котовыми или, моногамия убереги, легкомысленными Роговыми. Вторая, кстати, рассталась с Романом.

Ах, женщины — непостоянство имя вам, сказал бы автор, но эта история не о нём.

— Ты что, совсем учиться теперь не хочешь? — уловив взгляд с задумчивым видом сидящего напротив юноши, завела разговор занятая домашкой рыжая.

— Не отвлекайся, ошибок наделаешь, — с невозмутимым видом, достаточно мягко, но без какого-либо пиетета ответил ей «мыслитель», как видно, занятый чем-то гораздо более важным, нежели уроки, которые,