Культура, дары приносящая - Иен Бэнкс

А вдруг, зайди я чуть-чуть дальше, именно этому человеку предстояло оказаться моей мишенью?!

Что же затевает Культура?

Посланник? Но Культуре и так все известно о Вреччисском экономическом сообществе. Она наблюдала, анализировала и знает, что предмет изучения достаточно нездоров сам по себе. Обыватели-вреччисианцы и представить себе не могут, насколько широко Культура раскинула свои руки в пространстве, впрочем, придворные и военно-морские силы, наверное, осведомлены. В самый раз для легкой паранойи (хотя, окажись у них полный объем информации, от их спокойствия вообще не осталось бы следа). Так для чего же понадобился посланник?

И кто на самом деле стоит за покушением? «Лучезарному пути» судьба единственного инопланетника безразлична в сравнении с силой пропагандистского воздействия от падения целого звездолета, но что, если пистолет предоставили не они, а кто-то из придворной группировки или ВМС? На Вреччисе немало проблем: и социальных, и политических… Что, если президент и его камарилья хотят попросить Культуру о помощи? Перспективу возможных перемен некоторые из чиновников могут посчитать крайне угрожающей для прежней, сытой жизни…

Черт! Да я даже не знаю наверняка, не является ли все покушение авантюрой какого-нибудь придурка из службы безопасности или ВМС, пытающегося свести старые счеты или продвинуться на несколько ступенек по карьерной лестнице!

И тут меня вызвали.

Это заставило меня застыть на месте. Меня вызвали по вокзальному коммутатору трижды. Хотелось бы верить, что это всего лишь звонок Мауста, собирающегося предупредить меня о задержке… но разве он стал бы называть мое имя на весь переполненный вокзал? Ведь ему должно было быть известно, что я желаю скрыться отсюда тихо и незаметно. Он не может относиться к событиям с таким легкомыслием.

Не отвечать на звонок. Даже не думать о нем. Мой экспресс отходит через десять минут. Поднимаю сумку. Меня вновь вызвали по коммутатору, но в этот раз прозвучало имя Мауста. Был ли у меня выбор? Ноги понесли меня в информаторий.

Видеозвонок.

— Робик. — Каддас вздохнул и покачал головой.

Он находился в каком-то офисе, безличном и безликом. Испуганный и бледный Мауст стоял прямо за креслом, в котором сидел Каддас. Круйтцель застыл вплотную к Маусту, ухмыляясь из-за хрупкого плеча моего любимого. Круйтцель слегка шевельнулся, Мауст дернулся от боли, было видно, как он прикусил губу.

— Робик, — вновь вздохнул Каддас, — куда ты так спешишь? По-моему, у нас была назначена встреча, а?

— Да, — тихо отвечаю я, глядя в глаза Маусту, — очень непредусмотрительно с моей стороны. Я… задержусь на… на несколько дней… Мауст, я…

Экран блекнет.

Я медленно разворачиваюсь внутри кабины, смотрю на сумку с пистолетом, поднимаю ее… удивительно, насколько тяжелой оказывается ноша.

Я стою в парке. Кругом — деревья, с которых капает вода, и битые камни. Рассекающие исстрадавшийся грунт тропинки уводят в разные стороны. Теплая земля пахнет сыростью. Я гляжу вниз с верхушки пологого склона — там, в темноте, плывут прогулочные лодки, их огни отражаются в неподвижной воде ползучего озера. Сумрачный городской квартал — как туманная площадка далекого света. Я слышу, как на деревьях вокруг перекликаются птицы.

Воздушно-транспортные огни на башне левипорта протянулись в синее вечернее небо пылающей нитью алых бусин. Над зданием парламента и Великой Площадью Внутреннего Города в знак приветствия победоносного Адмирала (а может быть, и посланника Культуры — кто его знает?) расцвечивают небеса лазеры, поисковые прожектора и химические фейерверки.

Я сажусь на пенек, запахнув полы пальто. Пистолет остается в руке — наготове, откалиброванный, со всеми необходимыми установками. Я стараюсь сделать все аккуратно и профессионально. Чуть дальше, в кустах на дальней стороне склона, ближе к оживленной парковой трассе, остался арендованный мотоцикл. Может быть, мне удастся выкрутиться. По крайней мере, в это хочется верить. Смотрю на пистолет.

Что я хочу от этого оружия? То ли воспользоваться им для спасения Мауста, то ли покончить с собой. Вчера мне даже хотелось сдать пистолет в полицию (тоже вид самоубийства, только помедленнее). Или же связаться с Каддасом и сказать, что пистолет потерялся или не работает или что я не могу убить другого человека из Культуры, такого же как я… Сказать что угодно. Но страх не дал мне произнести ничего из этого.

Если хочу вернуть Мауста, то придется выполнять то, к чему меня принуждают.

В небесах над городом что-то засияло. Ниспадающий вниз контур золотого свечения. Центральные огни были ярче и крупнее остальных.

Моя бесстрастность дала сбой, во рту возник резкий привкус, руки затряслись. Возможно, я сорвусь, как только корабль пойдет на снижение, и выстрелю в левитранс-башню. Заставлю обрушиться всю эту махину… Вдруг часть конструкции взлетит в небеса? Может быть, попробовать и посмотреть, чем это все закончится? Отсюда можно обстрелять половину города. Черт подери, с выстрелами по изогнутой траектории можно обстрелять весь этот поганый город! Сбить эскорт, боевые корабли и полицейские крейсера! Пока меня не поймают, можно устроить во Вреччисе самую крупную заваруху!..

Корабли уже над городом. Теперь, вдали от солнечного света, зеркальные противолазерные купола кажутся более тусклыми. Корабли снижаются — может быть, сейчас они километрах в пяти от земли. Вновь проверяю оружие.

А вдруг пистолет не сработает, приходит успокаивающая мысль.

В пыли и грязи над городом шарят лазеры, оставляя на высоко реющих клочковатых облаках компактные пятна. В той же самой дымке перемещаются и гаснут огни прожекторов-поисковиков под всплески и медленное ниспадание фейерверков — подмигивающих, поблескивающих, а навстречу приветственным огням величественно снижаются корабли. Я смотрю на край обрыва, усаженный деревьями. Я тут один. Теплый ветер доносит до меня мерное ворчание транспорта от парковой трассы.

Я поднимаю пистолет и прицеливаюсь. На голографическом экране наведения возникает строй кораблей, изображение очень яркое, словно в полдень. Отрегулировав увеличение, я навожу прицел на флагманский корабль. Теперь нажать пальцем пусковую кнопку. Пистолет нашел цель и затвердел в моей руке, точно камень. Мигающая белая точка на дисплее отметила центр звездолета.

Я вновь оглядываюсь. Сердце колотится, рука сжимает застывший пистолет, но никто так и не появился, чтобы остановить меня. Глаза защипало. Корабли зависли в нескольких метрах над причальными конструкциями Внутреннего Города. В окружении звездолетов на Великую Площадь опускается центральное судно, флагманский корабль — величественное, массивное зеркало, протянутое поблескивающему городу. Пистолет в моей руке чуть поворачивается, отслеживая звездолет.

Может быть, посланника на борту этого чертового корабля вообще нет. Может быть, все это чертова подстава от Комитета по особым обстоятельствам, может быть, Культура вот-вот вмешается, а сейчас те, кто все это подстроил, развлекаются, наблюдая за мной, отступником, готовым вот-вот запустить ход событий…

Я не знаю. Я ничего не знаю, захлебываясь в океане возможностей и страдая от невыносимой жажды выбора.

Я нажимаю на курок. Пистолет дергается, все вокруг озаряет вспышка света. Мелькнуло ослепительное сияние, пронеслось от меня к звездолету, преодолев десять километров, и где-то в голове прозвучал пронзительный звук взрыва. Меня отшвырнуло на пенек.

Когда я вновь сажусь, корабль падает. На Великой Площади полыхают языки пламени, клубится дым, игриво танцуют отблески жуткого света. Лазеры и фейерверки словно потускнели. Я стою, испуганно дрожа, в ушах звенит, а я неотрывно всматриваюсь в то, что свершилось по моей воле. Над развалинами рассекают небо скоростные птерохватчики, спохватившиеся слишком поздно, и с разлету разбиваются о землю, обманутые автоматикой и внезапностью плазменного взрыва. Наконечники-боеголовки ярко взрываются среди бульваров и строений Внутреннего Города, оставляя на нем синяк за синяком.

Эхо первого взрыва разносится на весь парк, как оглушительная пощечина.

Очнулись полицейские крейсера и корабли сопровождения. Огни полицейских крейсеров принялись высвечивать окрестности, корабль эскорта принялся медленно разворачиваться над льдистым, поблескивающим сиянием, оставшимся после кораблекрушения.

Сунув пистолет в карман, я бегу по мокрой дорожке к мотоциклу — подальше от края склона. В моей голове полыхает пламя, внутренним взором я по-прежнему вижу перед собой световой столб, на долю мгновения соединивший меня с кораблем. «Воистину лучезарный путь, — приходит мысль, и я едва не смеюсь. — Лучезарный путь в обволакивающем мраке сознания».