Четыре сестры - Малика Ферджух
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Энид потребовала еще один поцелуй и вернулась в свою комнату, оставив дверь открытой для Ингрид и Роберто, которые, разумеется, всё понимали. Кошки вернулись через десять минут.
– Тсс! – сказала им Энид, прижав палец к губам, как будто они собирались читать лекцию. – Ни слова, мне надо выйти.
Дождавшись негромкого щелчка, говорившего о том, что Женевьева в своей комнате погасила свет, Энид встала, надела брюки, толстый серый свитер с надписью «Colorado Territory» на груди и снова сунула ноги в тапочки.
– Я иду в парк, – объяснила она кошкам, дивившимся этой суете. – Я отдам мой желтый шарф Блицу, а красный Свифту. Им будет не так холодно. И они смогут укрыться с головой.
Она вышла на цыпочках, намотав на шею оба шарфа, красный и желтый. Коридоры Виль-Эрве были пусты. Остальные жильцы попрятались по кроватям, откуда мало что могло их вытащить. Однако выскользнуть наружу оказалось нелегко. Коридоры и лестницы были не только пусты, но и погружены во тьму. Показалась луна, но она лишь на миг мелькнула между мчащихся галопом туч, так что ее можно было принять за молнию. И все снова окутала темнота.
И еще эта окаянная четвертая дверь… Энид быстро-быстро пробежала мимо. Миновала ее зажмурившись.
Вот и Макарони. Все ступеньки скрипели. Энид готова была возблагодарить бурю, чей шум заглушал все.
С дверью в прихожую тоже было непросто. Не дай бог вырвется из рук, надо держать очень крепко, иначе она хлопнет о стену, и тогда…
Энид осторожно подвинула к створке большое кресло с подголовником. Медленно потянула засов, повернула ключ, откинула крючок.
Дверь была толстая, из крепкого дерева, с тяжелыми петлями. Большое кресло не устояло. Едва крючок был откинут, ветер и дверь с яростью опрокинули его, и оно оказалось ножками кверху посреди прихожей. Упала подставка для зонтиков. Энид только и успела вцепиться в дверь и удержаться за нее.
Сколько шума… Кто-нибудь наверняка придет! Опять Женевьева? Шарли? О-ля-ля! Скорее!
Энид глубоко вдохнула и, даже не попытавшись закрыть то, что больше не могло быть закрыто, нырнула в бурю.
* * *
Сотня рук тянула ее в сотню разных сторон. Ее тащили, толкали, пытались то вогнать в землю, то подкинуть к тучам, которые катились по небу, сталкиваясь, как валуны…
Энид упала, и одна тапочка куда-то улетела. Она вспомнила: Блиц, Свифт, клен… Где же шарфы? А, на шее. На всякий случай она завязала второй узел.
Когда она лежала на земле, ветер не казался таким злым. Но как только попыталась встать, он чуть не оторвал ей голову. Энид распласталась по земле и поползла.
Трава мягко скользила под локтями. Не самый быстрый способ передвигаться, но только так можно было обмануть ураган.
У корней клена Энид высвистала две ноты, которые обычно выманивали Блица из домика. Тот не показался. Спит? Или ничего не слышит в этом шуме?
Она поднялась, ухватившись за пучок травы. Полое изнутри дерево было мертво уже несколько лет. Энид долго думала, что назначение этого клена – служить убежищем насекомым, мышам-полевкам и другим крошечным существам.
– Свифт! Блиц!
Ствол был слишком широким, не обхватить, и девочка вцепилась в кору.
– Блиц! Свифт!
Ветер бушевал, сверху сыпались камешки, пыль, сухая трава. Энид вспомнила легенду о том, как в тайфуне летали коровы. И «Волшебника страны Оз», где торнадо унес в небо целый домик. Неужели она сейчас улетит за утес?
– Ну уж нет! – рявкнула Энид яростно. – Я не улечу, как корова! В тот же миг клен затрясся. Раздался долгий-предолгий треск. Энид испуганно вскинула глаза. Был ли это крик дерева, его кленовый крик? О чем оно кричало?
Она отдернула руки от ствола, словно обжегшись. Порыв ветра, воспользовавшись этим, протащил ее на пузе по газону к цветочным клумбам. Мимо на третьей скорости пронесся бортик колодца.
Энид вытягивала руки, но пальцы скользили. Она визжала, ее мотало из конца в конец газона, точно мячик между гигантскими ракетками. И наконец швырнуло прямо в клумбу цинний.
Энид полежала немного, оглушенная. Открыв глаза, она увидела самое жуткое на свете зрелище: старый клен рос!
Он вырастал с каждой секундой! Корни поднимали его от земли, с газона, они извивались, как щупальца спрута, и земля вздымалась и опускалась, словно в ней проснулось зарытое чудовище.
Вопль Энид смешался с треском клена, когда он рухнул на колодец и раскололся.
* * *
– Он ожил, – рассказывала она сестрам, – он вылезал из земли, как будто великан его вырвал, и тогда…
– И тогда пора на боковую, – перебила Гортензия, дав ей тычка.
Четверо старших решили, что после такого потрясения малышка не должна спать одна. Малышка же, воспользовавшись случаем, потребовала себе закрытую кровать Женевьевы.
– Никто никогда не хотел эту кровать, – поворчала Женевьева для проформы.
– Но ты же обожаешь строить из себя сестру милосердия! – возразила Беттина, вздохнув с облегчением, что не ей придется делить свою территорию (такую славную комнату!) с этим маленьким чудовищем Энид.
– Во всяком случае, никаких кошек! – предупредила Женевьева.
– Каких кошек? – спросила Шарли.
Энид поспешно сменила тему.
– Ни Блиц, ни Свифт не откликнулись! – всхлипнула она.
– Значит, они умнее тебя!
– И остались в укрытии!
– Ты думаешь, они всё еще в клене?
– Вряд ли. Белка умеет прыгать, а нетопырь – летать!
– …А младенцам пора спать!
– Я не младенец.
– Ты и не белка.
Женевьева, стоя на верхней из трех ступенек закрытой кровати, укрыла сестру одеялом и подоткнула его, пока остальные расходились, зевая.
– Тебя могло задеть, поранить, – шепнула Женевьева, выключая ночник. – Разве я не велела тебе лежать в кровати?
Энид не ответила. Женевьева перешагнула через бортик закрытой кровати, юркнула под одеяло рядом с сестрой и захлопнула дверцу. Шум бури превратился в далекий гул.
– Что, если бы клен упал на тебя, а не на колодец?
Но Энид уже сморил сон. За окнами, далеко-далеко, приглушенный стенками закрытой кровати, что-то шептал ураган. Женевьева опустила голову на согнутую руку и тоже уснула.
4
Бойлерша и Бельмонбиш, или На помощь, молоко убежало!
К утру ветер стих и сильно похолодало: мерзли стены, море, небо, ноги.
В
