Правило четырех секунд. Остановись. Подумай. Сделай - Питер Брегман

Как будто я не знал все с самого начала. Каждый раз, когда я пытаюсь сделать что-то идеально, я гарантированно начинаю слишком много думать: проматываю кучу времени, еле заметно продвигаясь вперед. Отсюда и 25 версий.

В некотором смысле долгое обдумывание – атрибут грандиозных начинаний. Но оно редко оказывается полезным, зато увеличивает стресс, отнимает массу времени и никогда не приводит к наилучшему результату.

Я освободил от других проектов две недели в своем графике, чтобы полностью сосредоточиться на выступлении – и сделал большую ошибку.

Творческая задача требует много времени, и ее невозможно решить в один присест. В творчестве нужно переключаться. После нескольких часов концентрации на одной задаче моя продуктивность начала стремиться к нулю.

Куда делись все те часы, которые я выделил на подготовку выступления? Едва ли я мог провести все это время, работая над речью. Но, как выяснилось, мне удалось провести на удивление много времени, испытывая стресс по поводу своей речи.

Почему я не занимался другими задачами? Пусть это и неразумно, но я думал, что тогда мне придется признать, будто я отлыниваю от того, что действительно важно – от подготовки своего выступления. Таким образом, вместо того чтобы делать что-то значимое, я устраивал долгие перерывы, развлекал себя интернетом и едой. Дико, но так оно и было.

Окружающие старались поддержать меня, говоря, что мне не стоит беспокоиться, потому что публичные речи для меня – нечто естественное и все получится прекрасно. Я выступаю перед публикой постоянно, и от меня требуется то же, что и обычно: быть собой.

Но от этих размышлений напряжение только усиливалось – они напоминали, что все ожидают по-настоящему хорошего выступления.

Так что же стоит делать, когда предстоит нелегкое испытание?

Для меня наиболее полезными оказались две вещи.

1. Мое время вышло.

Сначала у меня было две недели, потом одна, потом остались три дня. И вот тогда продуктивность подскочила. Есть такое выражение: если вам нужно сделать что-то, попросите заняться этим того, кто занят. Можно подойти и с другой стороны: если вам нужно сделать что-то, станьте тем, кто занят. Не расчищайте свой рабочий график – заполняйте его. Чем больше у вас дел, тем меньше времени раскачиваться и входить в колею. Мне следовало освободить себе несколько часов в день, а все остальное время заполнить важной работой.

2. Я изменил свои ожидания.

Однажды утром, за несколько дней до выступления, я нашел у компьютера записку от Элеонор. Она написала, что речь, возможно, и не окажется такой уж восхитительной, но по большому счету это не так уж важно. Наверняка все пройдет хорошо. А если нет, то как минимум нормально. Что, в сущности, и требуется. Как только я прочитал это, во мне что-то щелкнуло. Я перестал мучить себя. Перестал изображать остроумие, интеллект или креативность. Перестал зацикливаться на том, чтобы говорить о трех самых важных вещах. Перестал делать это выступление лучшим в своей жизни. Вместо этого я решил сделать то, что без сомнений мне удастся: говорить всего лишь об одном – необязательно о чем-то конкретном, но о таком, что было для меня важно, – говорить просто, но со страстью.

Жизнь – это процесс, и, хотя отдельно взятый момент – будь то успех или провал – имеет значение, нет никаких сомнений, что череда достойных моментов в течение долгого периода окажется куда важнее.

Чтобы сделать нечто особенно значимое и не сойти с ума, перестаньте надрываться и стремиться к совершенству. Лучше попытайтесь как можно быстрее завершить очередной этап работы. Возможно, потратив на него меньше времени, вы сделаете его лучше.

5

Наконец я почувствовал, что это мое

В первую очередь доверяйте себе

На прошлой неделе я посетил вечер, посвященный памяти недавно почившего доктора Аллана Розенфилда, который 22 года занимал должность декана Школы общественного здравоохранения имени Мейлмана при Колумбийском университете. Аллан был выдающимся специалистом в области всемирной охраны здоровья и в сфере женского репродуктивного здоровья и репродуктивных прав в частности.

Выступала длинная вереница уважаемых ораторов, и мало-помалу внимание мое стало рассеиваться. И вот за кафедрой оказался Хусен (Джерри) Кувадия, преподаватель южноафриканского Университета Квазулу-Наталь.

Он взглянул на слушателей и без всякого пафоса отложил свою речь. «Большая часть того, что я планировал сказать, уже прозвучала», – сообщил он.

Затем, вместо того чтобы зачитать заготовленные комментарии, он несколько минут экспромтом говорил о необычной способности Аллана «видеть в темноте» – подмечать несправедливость, на которую не обращают внимания другие, – и действовать.

Тем вечером среди множества выступлений его речь – неподготовленная, простая, искренняя – запомнилась мне больше всего.

Джерри своим примером проиллюстрировал принцип жизни Аллана: он видел в темноте. Публика не нуждалась в очередном красноречивом рассказе о состоянии здравоохранения в мире. Джерри отложил доклад, в подготовку которого он вложил немало сил, ради того, что посчитал на тот момент более важным. Его способность улавливать суть, делать паузы, быстро ориентироваться впечатляла. Он продемонстрировал гибкость, вовлеченность, сосредоточенность и кое-что еще более глубокое: доверие своему чутью.

В предыдущей главе я рассказывал о том, насколько чрезмерно я разрабатывал, обдумывал и готовил свое первое выступление на конференции TED. Так вот, каждый раз, когда у меня была готова очередная версия речи, я отправлял ее надежным друзьям – умным, бескорыстным, проницательным людям – и просил поделиться советом, подсказать, в каком направлении мне двигаться. Я терзал их вопросом, была ли моя речь достаточно интересной, понятной, остроумной.

И хотя каждый раз они давали ценную, вдумчивую обратную связь, я все больше терялся и все больше сомневался в том, что хочу сказать, в своих идеях, в самом себе.

Дело не в том, что мне было трудно принимать критику. Скорее наоборот: я легко следовал замечаниям, хотел удовлетворить пожелания своих цензоров, был готов вносить изменения, чтобы получить тот ответ, который хотел услышать.

Многие из нас всю жизнь прислушиваются к родителям, учителям, руководителям и наставникам. Мы выбираем то, что нам говорят выбирать. Позволяем ненавязчиво подсказывать, кто мы есть. Мы перелепливаем себя, ориентируясь на отзывы окружающих. Ищем одобрения. Стремимся к признанию.

В том, чтобы перенимать мудрость других людей, есть смысл. Но нередко мы платим за это немалую цену: подгоняя себя под чужие желания, предпочтения и ожидания, мы рискуем потерять свое «я» – почувствовать себя парализованными без напутствий, утратить способность самостоятельно делать выбор, перестать доверять собственным озарениям.

От неуверенности в себе есть простое лекарство: перестать узнавать чужое мнение. Лучше найдите время, чтобы побыть в тишине и услышать собственные мысли. Только так вы сможете заново обрести утерянную часть своего «я», стать сильным, умным, творческим и проницательным. Именно так вы сможете вернуть себе способность видеть.

После того как чужие отзывы отвлекли меня от сути; после того как Элеонор предположила, что мои старания чрезмерны; после того как у меня не осталось больше времени еще на пять редакций, я, наконец, сделал то же, что и Джерри: отложил свою заготовку в сторону и сделал сугубо личный выбор – решил, чем же я хочу поделиться со слушателями.

Как мне это удалось? Я пробежал глазами тысячи слов, написанных за время подготовки, чтобы уловить ту уникальную точку зрения, которая добавляла что-то новое к теме обучения. Теперь для меня это очевидно.

Верить своему чутью важно не только когда пишешь речь. Но и когда берешь слово на совещаниях. Когда решаешь, за какой проект взяться. Когда ищешь нужные ресурсы. Когда набираешься смелости, чтобы сделать работу, которая двигает тебя вперед. Доверяете ли вы себе настолько, чтобы следовать своей интуиции?

Стоило мне перестать спрашивать других, что они думают о том, что думаю я, как выяснилась любопытная вещь: я работаю упорнее, когда не полагаюсь на окружающих. Я справляюсь с задачами, которые в противном случае оставил бы кому-то другому. Я тружусь прилежнее, чтобы мое видение было целостным.

В прошлом, отправляя кому-нибудь статью, я ждал комментариев и, зная, что текст потребует доработки, ленился. И у моей лени, подстегиваемой щедростью рецензентов, обнаружился побочный эффект: я начал сомневаться, что способен сам разобраться с теми местами, которые вызывали затруднения.