Оружейник. Книга 1. Тест на выживание - Олег Шовкуненко

  Украдкой поглядывая на ребят, я вел машину по мертвой пустынной улице или вернее по шоссе. Можайское шоссе пересекало Одинцово с северо-востока на юго-запад и являлось, пожалуй, самой широкой магистралью города. Я всегда ездил только по нему. Безопасная дорога. С обеих сторон широкие полосы чистой земли, именуемые когда-то газонами. Имелась полная гарантия, что никакая вредоносная гадина не прыгнет на крышу из окна близстоящего дома. А то потом попробуй, отделайся от нее! Я вспомнил, как однажды пришлось даже поджечь машину, чтобы избавиться от настырного прилипалы. Когда здоровенная пиявка отвалилась, я ее раздавил колесами вот точно так же, как сделал это сегодня с человеком. Воспоминания о недавнем страшном событии вернули меня к действительности. Я понял, что до сих пор не спросил у ребят, что же они делали на окарине города. Зачем их послал туда мистер Крайчек?

  - Лиза, а искали то вы чего?

  Девушка сидела у правого борта, почти рядом со мной, именно поэтому мне с ней было удобно разговаривать.

  - Что? Мы? - она не сразу вернулась из сумрака своих горьких мыслей.

  - Вы, кто же еще. В разведку зачем ходили?

  - Имеются сведения, что где-то в районе улиц Крылова, Чикина, Говорова мог сохраниться нетронутый продовольственный склад или магазин.

  - Сведения? Любопытно, и откуда же они взялись?

  - Собаку там наши охотники подстрелили, - встрял в разговор Пашка. - Когда потрошили, в желудке нашли куски колбасы. Мужики говорят копченая колбаса, старая, засохшая. Собака ее почти не разжевывая глотала. Перевариться колбаса не успела, значит, недолго в желудке пробыла. Отсюда вывод - собака ее где-то поблизости нашла. А где может отыскаться колбаса, как не в продовольственном магазине? Вот нас и отправили. Три группы по два человека.

  - Этот ваш дядя Витя тоже в разведку ходил?

  - Угу, - Пашка шмыгнул носом.

  - А где ж напарник, тот, что с ним был? - это я спросил скорее сам у себя, так как ребята знать ничего такого не могли.

  - Может его тоже того... наездники убили, - едва слышно предположил мальчишка.

  Не исключено, - подумал я, а потом поправился. - А почему именно наездники? Ханхи нам столько всяких тварей в наследство оставили... одна другой гадше. И почти каждая страстно желает нас, землян, на тот свет отправить. Всю нашу фауну уже сожрали. Одни мы, люди, пожалуй, и остались. Еще держимся, но уже из последних сил.

  Похоже, Лиза мыслила в том же направлении.

  - Это дядя Витя привел нас сюда, - задумчиво произнесла она. - Прослышал он, что в Одинцово целую крепость построили и сагитировал нас идти дальше. Мы-то раньше в Подольске осесть хотели.

  - Да, Крайчек молодец, - кивнул я. - Голова у него варит, что надо.

  Только я это произнес, как впереди показалась большая кольцевая развязка, на которой каким-то чудом умудрилась сохраниться высокая ажурная арка с надписью: "Старая смоленская дорога". От вида сего архитектурного изыска мне почему-то всегда хотелось поискать глазами камень, который весьма вероятно полагался к нему в комплект. Ну, знаете, тот самый придорожный камень с хрестоматийной надписью: "Налево пойдешь...". Но к счастью выбор делать мне не судилось. Вариант для здравомыслящего человека здесь был всего один. И я с облегчением поглядел сквозь бетонную серую и унылую, в полном соответствии с духом эпохи, радугу. В туманной дымке позади нее проступили очертания чего-то темного и огромного, словно там, среди чистого поля, вдруг выросло высокое скалистое плато.

  - Вот и добрались, - вздохнул я с облегчением. - Как там с Южными воротами? Готовы или нет?

  - Нет, еще не готовы, - проинформировал Пашка.

  - Я слышала, закончат только через месяц, - подтвердила его сестра.

  - Ладно, тогда двинем к Северным.

  Я повернул направо, съехал с Можайского шоссе, обминул застывшую на обочине, покореженную, кое-где тускло мерцавшую позолотой, громаду. Церковный купол от какого-то модернового храма, который возвело не верящее ни в бога, ни в черта поколение. Я когда-то слышал, что в старину места для православных церквей выбирались особые, наделенные энергией, силой, добром, светом. И стояли они от этого веками, переживали смуты, войны и нашествия, служили символами и святынями великой Руси.

  Однако, похоже, современные зодчие с ноутбуками под мышками, с ГОСТами, СНИПами и планами городской застройки в головах совершенно не думали ни о чем подобном. Не знаю, возможно, именно поэтому их творению и не судилось стоять века. Что там и как было, сказать не могу, но факт, как говорится, налицо - руины, которые вряд ли кто-нибудь, когда-нибудь надумает восстанавливать.

  Двигаясь по улице маршала Неделина, я глядел не только на дорогу. Краем глаза косился на огромное фортификационное сооружение, возведенное последними из выживших жителей Одинцова. Основной его частью стали жилые дома. Окна и двери в них заложили вплоть до третьего этажа. Но я прекрасно знал, что это не просто тонкая кладка в два кирпича. Все помещения, которые имели наружные стены, будь то комнаты жилых квартир, лестничные клетки, подъезды или пристроенные магазины, до потолка заполнили землей и битым кирпичом. Балконы и лоджии на нижних этажах срубили. После такой переделки ограждающие периметр здания стали напоминать стены неприступной крепости, над которыми нависли этажей так шесть-десять сплошь усеянные первоклассными огневыми точками. Жаль только, что занять их по большей части было некому.

  Для укрепления зданий люди потратили немало сил, однако основной проблемой стали пространства между ними. Вначале их перегородили баррикадами. В ход шло все подряд: от старых автомобилей, столбов, труб, стволов мертвых теперь деревьев до мебели и домашней утвари. На первых порах баррикады достойно выполняли свою функцию и сдерживали зверье, норовившее проникнуть внутрь охраняемого периметра. Правда, для этого на каждой из баррикад доводилось постоянно держать отряд человек так в двадцать-тридцать. Но время шло, зверья становилось все больше и больше. Откуда-то с северо-запада пришли стаи кентавров, и один за другим последовали два прорыва.

  Помню я приехал после второго. Внутри весь лагерь был залит кровью и усыпан труппами людей и многоногих тварей. Отбиться тогда так и не удалось. Уцелели лишь те, кто спрятался и пересидел опасность в главном убежище и других укрепленных подвалах под домами. Честно говоря, тогда я подумал, что этому поселению пришел конец. Но Томас Крайчек был совсем другого мнения. Он сагитировал объединиться людей из маленького лагеря в Галицино. И когда те перебрались в Одинцово, начал на месте баррикад строить стены. Поселенцам очень повезло, что в те времена в городе было еще не так опасно, как сейчас. Молодым одинцовцам удалось с минимальными человеческими потерями перетащить в лагерь стройматериалы из городских складов и магазинов. Кирпич же добывали прямо на месте, разбирая соседние жилые дома. Что и говорить, работа титаническая и самое ужасное - каторжная и опасная, но люди ее сделали. Сделали, так как прекрасно понимали, что другого выхода у них просто нет.

  Длинная девятиэтажка, защищающая лагерь с северо-востока, закончилась, и моим глазам открылась как раз та самая стена, которую переселенцы возвели первой. Она была совсем короткой, всего метров двадцать пять-тридцать. Смычка соединяла девятиэтажный дом на улице Неделина с двенадцатиэтажным зданием, которое стояло перпендикулярно и являлось главным защитным бастионом на пути с северо-запада. В основание стены заложили фундаментные блоки, столбы, перемычки и прочие железобетонные конструкции, которые поддавались погрузке и транспортировке с помощью имевшихся у поселенцев примитивных механизмов. На бетонную подушку легло пять метров кирпича. Толщиной заграждение получилось метра три и вполне могло остановить даже тяжелый танк. На стене натянули колючую проволоку, поставили фонари и разместили несколько огневых точек. В угловой, обеспечивающей обстрел градусов этак на двести пятьдесят, виднелся ствол крупнокалиберного "Утеса". Этот пулемет Крайчеку привез я. Сам устанавливал и пристреливал.

  Когда мы завернули за угол, Пашка попросил:

  - Дядя Максим, а можно я высунусь из люка?

  - Давай! - я понял, что пацану уж больно хочется промчаться на БТРе под завистливыми взглядами стоявших на стене часовых.

  - Только пялься не на одну лишь стену. Следи за руинами справа, - строго приказала брату Лиза.

  - Не учи ученого! - крикнул Пашка и тут же вылез наружу. Он уселся на край люка, так что внутри БТРа остались лишь его болтающиеся ноги.

  - Непоседа, - я кивнул головой в сторону мальчишки. - Наверное, хлопот с ним полно?

  Мне припомнился мой собственный сын, когда ему было пятнадцать. Сейчас мне казалось, что мы ссорились ровно через день, а в конце каждой недели он появлялся с разбитой губой или фингалом под глазом. Как давно это было! Кажется прошло не пять лет, а целая вечность.