Дочери Урала в солдатском строю - Валерий Симонов

Это случилось в Польше. Фашистов выбили из одной деревни, но реку за селом наши бойцы с ходу форсировать не сумели, враг закрепился на противоположном берегу и — ни с места.

Ночью снайперов перебросили на левый фланг дивизии. У фашистов здесь появился тоже снайпер, огонь которого причинял нашим много хлопот. К селу их подвезли на подводе, а дальше с проводником двинулись пешком. Ночь стояла лунная, все вокруг было хорошо видно, поэтому двигались осторожно. Местность к реке заметно понижалась.

Шли в темноте друг за другом. Вперед выходил проводник, остальные ждали. По его условному сигналу начинали двигаться.

Первой у снайперов шла Зинаида Чернова. Винтовку держала в готовности к открытию огня.

Вскоре подошли к дому, в котором располагался связист с радиостанцией. Он сразу же предупредил:

— С рассветом чтобы и головы не показывали. Фашист бьет без промаха. А где он сидит, никак не поймем.

Осмотрелись. Напротив домика, в который вошли снайперы, в расположении противника виднелся дзот. В темноте выбрать огневые позиции было трудно, но время не ждало, надо было до рассвета занять рубежи.

Так и сделали. Расположились удобно: теперь вражеский дзот, из района которого вел огонь снайпер, находился под перекрестным наблюдением.

Чернова с Железниковой выдвинулись слева. Им надо было видеть и пути отхода от дзота. Остальные две пары расположились несколько сзади, справа. Маскхалаты и сетки с голов не снимали даже в темноте. Враг попался опытный, и перехитрить его было не так-то просто.

На востоке начало сереть небо. Дело шло к рассвету. Залегли так, чтобы и не шевелиться, сколько бы времени ни пришлось выслеживать фашиста. Часы тянулись медленно. Вокруг стояла тишина. Стрельбы никакой не велось. Словно замерло все перед большой грозой.

Зина внимательно наблюдала в оптический прицел, стараясь уловить любое движение на переднем крае противника. А вокруг дышало осенью: желтели листья на деревьях, на ветру качались стебли жухлой травы. Природа увядала. Вспомнился родной Урал и его золотая осень. И так сильно захотелось домой, что рука невольно потянулась вверх, чтобы вытереть набежавшую слезу. Но тут же спохватилась, двигаться нельзя, это опасно. Сжала губы и стала ждать.

Время уже шло к полудню. Осеннее солнце хоть и не сильно, но пригревало, ветер утих. Снайперов разморило, но они упорно глядели в свои прицелы, ничем не выдавая себя противнику.

От дзота в тыл к фашистам вела небольшая ложбинка, поросшая кустарником. Место это было очень удобным для огневой позиции, и Чернова чувствовала сердцем, что вражеский снайпер должен быть где-то здесь поблизости. Но он не подавал никаких признаков жизни. Девушку начали терзать сомнения: может, никакого снайпера уже и нет, сделал свое черное дело и перекочевал на другой участок фронта. Или так хитро затаился и коварно выжидает очередную жертву. Но приказ на войне есть приказ, и его надо выполнять, как бы трудно ни было.

Жажда сводила рот, пить хотелось неимоверно. Шум небольшого ручейка, журчащего метрах в десяти от девушек, еще сильнее раздражал их. Руки немели от постоянного напряжения, глаза слезились под солнцем.

Зина часто закрывала глаза, давая им отдохнуть, потом еще зорче продолжала всматриваться в ложбину. Никакого движения ни у противника, ни в нашем расположении не было. Все будто уснуло, и никто о войне и не думает. Но…

Потянул ветер. Зашумели под его напором деревья, начал качаться кустарник. Так захотелось Зине снять хоть на секунду надоевшую сетку и подставить лицо ветру. Но она опять подавила в себе это желание. Чуть-чуть пошевелила локтями, чтобы как-то снять онемение с рук, и продолжала наблюдать за ложбиной.

Ветер все плотнее прижимал к земле кустарник, за которым наблюдала Зина. Вдруг за одним из качнувшихся кустов она увидела тень. Она напрягла глаза, но больше так ничего и не смогла разглядеть и дала знать своей напарнице, чтобы и та поглядела за этим кустом.

Прошло еще часа два. День уже угасал, близился вечер. По небу поползли рваные темные облака. Дело шло, видно, к дождю.

Вдруг тот куст опять привлек внимание Зины. Насторожило ее то, что ветра не было, а ветви кустарника начали шевелиться.

Первой выстрелила Анна Железникова. Но, видимо, не попала в цель, а лишь напугала фашиста. Тот дернулся, и в этот миг в прицел Зина Чернова разглядела силуэт врага. Тут же прогремел ее выстрел, и она ясно видела, как фашист схватился за каску. Кусты сомкнулись.

Вскоре противник начал минометный обстрел. Мины, противно свистя в воздухе, стали падать на нашей стороне. Но то место, где укрывались девушки, было далеко от разрывов. Ответила огнем наша артиллерия. Завязался огневой бой.

Девушки лежали не шелохнувшись. Они и верили и не верили своей удаче. Теперь оставалось только ждать.

Когда над полем опустилась темнота, начали выбираться к своим. Снова собрались в той избе, из которой уходили предыдущей ночью на «охоту». Напарницы их пришли раньше, потому что их позиции находились ближе, и с нетерпением ожидали появления Зины и Ани. Когда те зашли в избу, их сразу же стали поздравлять с успехом, все в один голос уверяли, что фашистский снайпер больше огня вести не будет.

Вскоре их предположения еще раз подтвердились. В домик пришли бойцы, они шли через ту поляну, по которой еще вчера никак нельзя было пройти: немецкий снайпер не давал. А сейчас они шли не таясь, огня по ним никто не открывал. Стало быть, нет больше того снайпера.

Жизнь на войне складывается не из одних удач и радостей. На фронте больше горя, крови и каждодневных тяжелых потрясений. Война — труд тяжелый и больше мужской, нежели женский. А девчонкам, которым не было еще и по двадцати лет, на фронте и того горше. Видеть смерть почти каждый день и самим с ней встречаться нелегко для молодого, неокрепшего сердца, открытого больше для радостей, чем для тяжелых переживаний.

Но уральские девушки-снайперы стойко переносили все лишения. Многих подруг уже не досчитывалась Зина Чернова. Скольких земляков-парней довелось ей схоронить! Где-то в госпитале находилась ее свердловская подружка Елена Вершинина. Сердце кипело от ненависти к врагу, хотелось мстить и мстить.

Зина стала заправским солдатом, который, изведав много военного лиха, уже перестает чему-либо удивляться, а только и ждет, когда опять в бой, чтобы скорее схватиться с проклятым врагом, перехитрить его, уничтожить, торжествовать победу.

В Свердловск шли ее бодрые письма, в которых она сообщала, что воюет хорошо, стала гвардейцем, ее боевой счет день ото дня растет. На Урале радовались ее сообщениям, гордились, только мать часто над ее письмами украдкой плакала. Как она ждала конца войны, возвращения дочери!

Начиналась весна победного 1945 года. Дивизия, в которой воевала Зинаида Чернова со своими землячками-подругами, воевала в Карпатах. Вокруг все буйно цвело, природа уже пробудилась к новой жизни. По всему было видно, что война идет на убыль, и каждому, конечно, хотелось дожить до Победы. Но для того чтобы ее завоевать, нужно было еще более упорно громить врага, этого требовал солдатский долг.

К девушкам прибыло молодое пополнение. Из той же школы, которую заканчивали в свое время они. Новичков встречали радостно. Над молодыми тут же брали шефство бывалые снайперы, заботливо передавали им свой фронтовой опыт.

Появилась молодая напарница и у Зины Черновой. Как-то им дали задание — уничтожить вражеского снайпера на участке предполагаемого наступления в горах. Командир предупредил, что впереди обороняются эсэсовские части, у них снайперов больше, чем в сухопутных подразделениях. Ухо держать надо было особенно востро.

У подножия гор размещалась небольшая деревня. Честь ее занимали фашисты, а несколько передних домов уже захватили наши мотострелки. Но дальше продвинуться не смогли. Как только кто-либо из солдат показывался на улице, в тот же миг раздавался выстрел снайпера.

Зина с подругой выдвинулась на позиции пехотинцев. Местность была холмистой, домики деревни теснились на склонах. Здесь можно было выбрать такое место, с которого бы хорошо просматривалась и простреливалась вся округа. Так именно и должен был поступить снайпер, если он опытный.

Девушки скрытно выползли на один из холмов, замаскировались и стали наблюдать за деревней. Вскоре к ним подползли разведчики и сообщили, что снайпер засел на чердаке одного из домов, а какого именно, они не сумели определить. Бьет здорово, видно, мастер.

Не впервой было Зине состязаться с отборными фашистскими стрелками, но теперь она переживала за новую, еще не обстрелянную подругу, хотелось уберечь ее от опасности. Не раздумывая долго, велела ей спуститься с гребня холма и лежать там, а сама осталась наверху.

Через прицел разглядывала чердаки самых высоких домов деревни. Всматривалась тщательно в каждую щель, запоминала каждый выступ. Обведя раз глазами все чердаки, начинала повторно смотреть, не изменилось ли что. По малейшей перемене положения досок или черепицы крыш можно было определить, где спрятался вражеский снайпер. Обнаружить долгое время ничего не удавалось.